Светлана Бестужева-Лада - Государыня-правительница

• Название: Государыня-правительница
• Автор: Светлана Бестужева-Лада
• Жанр: Русское современное

Императору Петру Великому удалось прожить еще несколько лет благодаря своевременной медицинской помощи. Дочь Елизавета вышла замуж за французского короля Людовика Пятнадцатого. Отныне Франция – главный союзник России в Европе.

Дочь Анна выдана за герцога Голштинского. При поддержке Петра Великого и его дипломатов герцога приглашают на шведский трон. Анна Петровна становится шведской королевой и матерью наследника шведского престола.

Политическая карта Европы меняется до неузнаваемости.

---

«Обе русские принцессы обладают красотой и грацией, но Анна более благородна и сдержана в манерах, тогда как Елизавета чрезвычайно хороша собой, очень весела и приветлива, – писал Кампердон регенту. – Обе оне нисколько не походят на свою мать: толстую, с самым простым и смуглым лицом, с дурными манерами. Сие впрочем не столь заметно за ее обычной неподвижностью и величавостью… Обе принцессы говорят бегло по-французски и по-немецки, и весьма искусны в танцах… Осмелюсь выразить мнение, что младшая принцесса более подходит на роль супруги его наихристианнейшего величества и способна украсить Версаль своей персоной, а также дать королю здоровых наследников…»

Вопрос о вероисповедании даже не обсуждался: подразумевалось, что ежели Версаль выберет одну из русских принцесс, та незамедлительно перейдет в католичество.

Пиры, задаваемые в Петербурге Петром Великим в честь Кампредона, с изумительными для француза попойками, не мешали дипломатическим переговорам о заключении брачного союза России с представителем одной из древнейших династий в Европе – Бурбонами. Пётр, как всегда, замахивался широко: младшую дочь намеревался выдать за французского короля, внучку Наталью – за графа де Шароле, ближайшего родственника регента, а внуку Петру сосватать ту самую испанскую инфанту, которую Версаль собирался отослать обратно в Мадрид.

Император Пётр Алексеевич недвусмысленно предлагал Версалю более чем заманчивые перспективы: союз с сильным государством плюс польскую корону. Да к тому – обручение испанской инфанты с самым вероятным наследником российского престола – малолетним внуком Петра. Было о чем задуматься Версалю, и задуматься крепко…

Тем паче, что с польским престолом все обстояло куда как сложно. Здоровье нынешнего короля Августа II было совершенно расстроено. Бывший курфюрст Саксонии, избранный на польский престол в 1697 году и прозванный за свою невероятную силу Сильным, растерял все силы в блестящей и бурной жизни. От законной жены Кристины Байрейтской у него был только один сын, зато внебрачные дети исчислялись сотнями, а о фаворитках, сменявших друг друга в королевском сердце и постели, ходили легенды.

Законный сын не был законным претендентом на престол: королей в Польше избирала шляхта. И герцог Орлеанский давно уже вынашивал план посадить на трон Речи Посполитой своего старшего сына – герцога Шартрского. Прецедент имелся: на этом троне уже сиживал, правда недолго, принц из французского королевского дома Валуа. Так почему бы не попробовать счастья Бурбонам? А при поддержке русского императора… мечты на глазах приобретали черты реальности.

«Положим, – рассуждал регент, – королевская корона, хотя бы и польская, сама по себе хороша, но за невестой один недостаток: ее отец погиб при загадочных обстоятельствах в застенке. Но ее матерью была кронпринцесса австрийская, а это вполне уравновешивает чашу весов в пользу принцессы Натальи. Главное – не испортить с таким трудом налаженные отношения с Англией: король Георг I, в недавнем прошлом – ганноверский курфюрст – Бог весть почему враждебно относится к российскому императору. Все нужно взвесить, все просчитать…»

Пока регент взвешивал и просчитывал, пока совещался со своими доверенными лицами, пришло еще одно донесение из России от Кампердона – исключительно о принцессе Елизавете:

«Она достойна того жребия, какой ей предназначается; по красоте своей она будет служить украшением версальских собраний. Если ея свободное обращение и удивит с перваго раза французский двор, то, вместе с тем, и очарует его. С свойственной ей гибкостью характера, эта молодая девушка скоро применится к нравам и обычаям той страны, которая сделается вторым ея отечеством, и Франция усовершенствует прирожденныя прелести Елизаветы. Все в ней носит обворожительный отпечаток. Можно сказать, что она совершенная красавица по талье, цвету лица, глазам и изящности рук. Если же в ней есть какие нибудь недостатки, то это только недостатки ея воспитания. Меня уверяли, что она умна, а потому возможно исправить ее, если приставить к ней соответствующую тому особу».

Приложенный к депеше миниатюрный портрет Елизаветы решил дело. Портрет показали самому королю Людовику XV, который так восхитился юной северной красавицей, что и слышать больше не хотел ни о каких других невестах.

– Я женюсь только на этой особе, – заявил он регенту и кардиналу Дюбуа. – Мой августейший прадед, мой дед, мой отец – все вступали в брак по политическим соображениям. Я желаю быть первым королем, женившимся по любви, и покажу всем подданным пример самой высокой и чистой супружеской любви.

– Пусть ваше величество посмотрит и на портреты других принцесс, – попытался охладить королевский пыл аббат Дюбуа. – Принцесса Елизавета наделена всеми добродетелями и прекрасна, но…

– Но этого вполне достаточно, – перебил его юный монарх. – Вы, господин аббат, уже довыбирались до того, что наметили мне в жены нищую дочь польского короля в изгнании. То инфанта-младенец, то старуха… Господин регент, объясните мне, какие выгоды для Франции несет мой брак с польской старой девой?

Юный король проявил незаурядную житейскую мудрость, чего его воспитатели-советники никак не ожидали.

Регент предпочел низко поклониться и заверить короля, что его брачный договор с русской принцессой будет подписан в ближайшее время, и сразу вслед за подписанием невеста приедет во Францию.

Кампердон получил, наконец, депешу из Парижа, в которой ему предписывалось как можно скорее подписать все необходимые для брачного договора документы, заключить сам договор и собираться на родину вместе с принцессой-невестой. О чем и было доложено государю-императору Петру Алексеевичу. Ему же посланник передал и личное письмо регента, в котором говорилось:

«…Вне всякого сомнения, брачный союз между нашими царствующими домами уместен и выгоден для всех. Посему прошу, подписав документы, сопроводить ее королевское высочество принцессу Елизавету во Францию, невзирая на ее юный возраст, дабы она могла принять там истинную веру и вступить в брак с наихристианнейшим королем… Что же касается ее королевского высочества принцессы Наталии, то решение вопроса о брачном союзе между ней и герцогом Шартрским разумнее было бы отложить до официального провозглашения оного герцога польским королем… Переговоры же о браке испанской инфанты надлежит вести с Мадридом, куда принцессу и отправят в самое ближайшее время… Из предстоящего брака Россия извлечет много выгод, к которым император не может быть равнодушным: он вступит в такое родство, лучше которого не отыщется в Европе, соединит свои выгоды с выгодами могущественной державы и, кроме того, враждебные действия против России со стороны Польши прекратятся, возможно, навсегда…»

Аким Маслов, переводя это послание для государя, только плечами пожимал: до чего же все-таки эти французишки много о себе воображают. Им предлагают принцессу сказочной красоты и со сказочным приданным, а понимает это, кажется, только сам король, хотя едва вышел из детского возраста. Им предлагают вторую принцессу абсолютно королевской крови и поддержку в получении польского трона, а они поворачивают так, что этот трон сам им в руки упадет, как только король Август Сильный отдаст Богу грешную душеньку, а они-де отведут от России страшную польскую угрозу и вот тогда можно о браке думать… Да русские отродясь Польши не боялись, все ровно наоборот было! Ох, как бы не разгневался Пётр Алексеевич на такое скудоумие…

Читая переведенное послание герцога Орлеанского, Пётр фыркал, по своему обыкновению, топорща усы, и Аким уже приготовился к худшему. Но неожиданно государь отбросил бумагу и захохотал. Искренне, до слез, что с ним редко бывало.

– Осторожничают французы, – сказал он, отсмеявшись. – Желают и рыбку съесть и…

На крепкое продолжение фразы Аким позволил себе скупо улыбнуться. Даже не улыбнуться – обозначить улыбку.

– Ну и хрен с ними, – все так же весело продолжил государь. – Ты во что, покличь-ка ко мне Остермана, да Толстого. Эти двое самого папу римского магометанином уговорят сделаться. Политес соблюдем, но кота тянуть за хвост не станем. Чтобы через два месяца Лизонька нареченной невестой в Париж отправилась. Да не одна, а с Наташкой-пигалицей. А ты составь черновик письма в Мадрид: будем Петьке инфанту сватать. Пущай гишпанская принцесса у нас подрастает, совместно с женихом. До их свадьбы-то еще – глаза вытаращишь.

Аким поклонился и отправился исполнять поручение, дивясь про себя столь благостному расположению государя. Неужто перестал переживать из-за молдаванской княжны, которая младенчика так и не доносила – скинула? Говорят, помогли ей в этом, да такие персоны, что и подумать страшно. Но, может, оно и к лучшему: император уже не молод, оставлять наследника в пеленках – хуже не придумаешь. А разводиться с нынешней супругой Екатериной Алексеевной и вовсе не время: сие сильно может сказаться на судьбе обеих принцесс.