Валерий Дунаев - Переходный момент

• Название: Переходный момент
• Автор: Валерий Дунаев
• Жанр: Русское современное

Действие повести происходит в 1986 году в России. Максим, сомневающийся в себе молодой человек, возвращается домой, отслужив срочную службу. В поезде встречает девушку Марусю, сбежавшую из дома. В силу обстоятельств они оказываются вдвоем в необжитых лесах Карелии, не зная, как действовать в такой обстановке. Обладая разными взглядами на жизнь, вынуждены друг с другом общаться. В таких условиях Максим пытается познать самого себя и смысл своего существования.

---

Родители его были молодыми, энергичными. Жили в науке и ради науки. Ничто их не страшило. Очень уверенные в себе. Ради достижения цели ни с чем не считались, себя не жалели. Вот и для подтверждения существования внеземной цивилизации, существовавшей в ужасающе древние времена, полезли в горы вдвоем… Ну и исчезли…

У бабушки же было все по-английски чопорно, не нарушая извечных традиций. И главное не высовываться, не влезать во всяческие опасные предприятия… Так что вырос Максим не совсем в себе уверенным, физически не выдающимся, но духовно развитым. С пониманием принятых понятий о добре и зле.

…Крошка сын к отцу пришел и спросила кроха: «Что такое хорошо? И что такое плохо?» Вот и Максим стал, как тот знаменитый крошка-сын, которому отец доходчиво объяснил про хорошо и плохо. Только Максиму втолковала про эти понятия бабушка, к которой он совсем даже и не подходил с такими витиеватыми вопросами. Зато четко для себя уяснил: Хорошо – это скромность, учтивость, соблюдение этикета, уважение к старшим. Плохо – это плеваться, ковырять в носу и зубах, ругаться матом, драться, похабно относится к противо-положному полу вообще и в частности. Максим с детства проявлял тягу к прекрасному. В его случае к художеству. Рисованию. Ну и, обладая художественным восприятием мира, любил, наблюдая за звездами, помыслить о сущности бытия. Также восхищался красотами архитектуры. Благо жил он в городе Ленинграде, где таковых красот хватало. А ко всему, что связано с насилием, имел сугубо отрицательное отношение. К войне и ко всему, что с ней связано в том числе. И после окончания средней школы (где проявлял успехи только в русском языке, литературе, рисовании, музыке) пошел учиться в художественно-ремесленное училище. С большого одобрения бабушки, если не с подталкивания. Чтобы потом реставрировать церкви. То есть СВЯТЫЕ ХРАМЫ ГОСПОДНИ. Пусть даже в 80-х годах ХХ века такая профессия несколько не в моде. Может и шло бы дальше все спокойно, тихо-мирно, как по маслу, без особых нежелательных событий. Да заподозрил Максим к 18ти годам, что им откровенно манипулирует бабушка, навязывает ему свое мнение указывает пути-дороги на будущее. А, откровенно говоря, Максим совсем уже не имел своего миропонимания. Как поступать в той или иной ситуации, как правило, надо было узнавать у бабушки. Ее словам отдавался наибольший приоритет. БАБУШКИН СЫНОК. Именно такое прилагательное к своему существительному стало прилагаться постепенно к Максиму. Началось им замечаться несоответствие взглядов бабушки со взглядами иного общества. ИНЫЕ – это студенты художественно-ремесленного училища, пресса. То есть представители другой, более обширной, чем его узконаправленная, жизни.

Максима стала внутренне напрягать его неспособность поступать по собственным взглядам и убеждениям, которые, в принципе, четко в нем еще не были сформированы. И вот пришла пора идти в Советскую Армию. Отдавать долг Родине. Максим далек от осознания того, что каждый мужчина должен уметь воевать, прицепляя на себя почетное звание «ЗАЩИТНИК ОТЕЧЕСТВА». Но, не смотря на это и на то, что бабушка, задействовав свои богемные связи, решила оградить внука от такого мракобесия, как воинская повинность, он проявил неслыханный мужской поступок. Отказался избегать воинской повинности. ПОЖЕЛАЛ СЛУЖИТЬ РОДНОЙ СТРАНЕ… И тем самым стать настоящим мужчиной. К великой печали бабушки…

…И вот середина мая 1986 года. Природа начала возрождаться после зимней спячки, а страна разрушаться. Максим Солдатов, рядовой войск связи, благополучно отслужив 2 года, возвращался домой в Ленинград. Плохо или хорошо служилось ему на севере? Всякое бывало у, состоявшего на должности полкового писаря, рядового Солдатова. И теперь он возмужавший, повзрослевший и научившийся думать самостоятельно, ожидал встречи с НОВОЙ ЖИЗНЬЮ. С огромным выбором путей-дорог и с незнанием того, что бабушка день назад скончалась…

…Так и проносились мысли в голове у Максима, когда он молча курил в тамбуре, едущего в Ленинград, поезда. МОЛЧА КУРИЛ… Даже курить стал. Проявил еще один мужской поступок… И ЧТО ГРЯДУЩЕЕ ГОТОВИТ? И ЧТО НЕСЕТ В СЕБЕ НЕВЕДОМАЯ ВЗРОСЛАЯ ЖИЗНЬ? Сколько счастливых и несчастливых минут предстоит пережить? Теперь то Максим в себе уверен. Наверное. Уж теперь заживет как надо. А КАК НАДО? Уж теперь разберется во всех изгибах жизненных тропинок. Ну а пока нужно всего лишь доехать до дома. Показать себя, настоящего мужчину бабушке… ВСЕГО ЛИШЬ ДОЕХАТЬ… Ничего особенного… Рядовое событие для рядового Солдатова… Это он и есть сейчас Неизвестный Солдат. Только почему неизвестный? Потому что о нем таком никто еще не знает в родном городе. Ничего. Узнают. Удивятся.

И станет он ИЗВЕСТНЫМ. ВНОВЬ ОТКРЫТЫМ. ВОЗРОДИВШИМСЯ. Пока еще солдатом… Какое то время…

…Максим улыбнулся и затушил сигарету…

2 глава

Он сразу обратил на нее внимание. Пока быстрое, мимолетное, но вполне себе отчетливое. На эту девчонку лет пятнадцати в, облегающих фигуру синих джинсах, модной светлой курточке с полузасученными рукавами, с растрепанной прической не очень длинных темно-русых волос; с, бросающимся в глаза, острым бегающим взглядом.

Взглядом, враждующего с этим ничтожным миром, взбунтовавшегося подростка. Она прошла, почти проскочила, мимо, но, тем не менее, цепко осмотрела самого Максима и, окружающую его, обстановку.

«Девчонка какая то… Необычная…» – промелькнуло у того в голове и улетучилось в тайники памяти. Да по-тихому как то сжалось сердце от осознания чего то неизбежного…

…Протекал неспешный разговор полулысого соседа по плацкарту (как стало известно Акима Петровича) с, уже бывшим, но все еще солдатом Максимом. Скорее даже вел беседу именно Аким Петрович, являющийся работником коммунального хозяйства и считающий себя очень образованным и умудренным житейским опытом человеком.

А Максим был вынужден кое-как выдавливать из себя ответы на, поставленные мудрым коммунальщиком, вопросы.

ВЫДАВЛИВАТЬ. ВЫМУЧИВАТЬ. Потому как к беседе не очень то тяготился, но все же пришлось ради приличия, угощавшись коньяком Акима Петровича, поддерживать, непонятно для чего нужные, вагонные словоизлияния.

– Значит отслужили, Максим… – то ли спросил то ли утвердил сосед Аким Петрович. Он уже знал имя своего собеседника. Они успели друг другу представится в процессе продолжающейся беседы.

Максим кивнул. Ну да, дескать, было такое. А сам исподтишка наблюдал, как у мудрого коммунального служащего смешно при разговоре шевелится левое ухо. А тот продолжал вести беседу размеренно и степенно. Да еще и очки нацепил по такому случаю.

Видимо, втайне, надеясь, что этот предмет придает ему большей важности, деловитости и чрезмерности ума…

– И как сейчас служится? С чувством гордости за свою страну, за свою державу?

…Ну и вопросики…

– Ну служится… Вроде.., – ответил Максим.

– Так служится? Или вроде?

– Да хорошо служится. Бывали, конечно, трудности. Но, в общем и целом нормально.

– Трудности…, – смакуя повторил Аким Петрович, придавая этому слову ОСОБУЮ эмоциональную окраску: – Трудности…, – и, упоенно, прикрыл прикрыл свои, умудренные жизнью, глаза.

– Эх, молодежь, не знаете вы еще ЧТО ТАКОЕ НАСТОЯЩИЕ ТРУДНОСТИ… ЛИШЕНИЯ… ТЯГОТЫ… Вот в НАШЕ время…

И понеслось… В их время. В их бытность. Не допивали, не доедали, не досыпали. И всякие жизненно необходимые действия с приставкой «НЕ». В ИХ ВРЕМЯ. Вечность назад. Хотя, умудренному опытом, коммунальному работнику Акиму Петровичу от силы было лет 35…

Ну а с лысиной все 36… А с очками даже 37…

Его далеко еще не почтенный возраст выдавали глаза не подернутые пеленой отпечатка, прожитых в суровых условиях, лет. Да зубы, в которых он периодически ковырял пальцем (видать частичка курицы плотно застряла), в довольно исправном состоянии, не присущим человеку, близившемуся к закату своих солнечных дней. Да и лицо не являло собой

изборозденное поле. Да и кожа на шее красно-розово лоснилась, а не скукожилась. Но вид у служителя коммунальных служб, бесспорно, создался впечатляюще-представительный и слова его обладали ОСОБЫМ значением. Как будто каждое слово было итогом суровой, полной невзгод но торжественно прекрасной, фундаментально честной и, поистине, НАСТОЯЩЕЙ жизни неутомимого борца за честь и совесть эпохи…

– В наше время МЫ не думали о удобствах, о облегчении жизненных условий. Мы отстраивали, разрушенную войной, страну. Мы писали ее с чистого листа. В наших сердцах, в наших умах царила неукротимая вера в светлое будущее. Мы свято верили в судьбоносную нашу миссию.

Как говорится: «Нам было просто не до отдыха с тобой…»

«Наше время – это, наверное,70-е, когда вовсю вошла в русло тяга к свободовыражению. Даже в комсомольских стройках… Это, конечно, так… Но страна уже была исписана… Очень и очень много чистых листов были заняты буквами… Словами…», – думал Максим, внимательно слушая все эти лозунги и сам удивлялся своим неглупым и, оказывается,