Валерий Дунаев - Переходный момент

• Название: Переходный момент
• Автор: Валерий Дунаев
• Жанр: Русское современное

Действие повести происходит в 1986 году в России. Максим, сомневающийся в себе молодой человек, возвращается домой, отслужив срочную службу. В поезде встречает девушку Марусю, сбежавшую из дома. В силу обстоятельств они оказываются вдвоем в необжитых лесах Карелии, не зная, как действовать в такой обстановке. Обладая разными взглядами на жизнь, вынуждены друг с другом общаться. В таких условиях Максим пытается познать самого себя и смысл своего существования.

---

– Вы отвратительно поступили, Максим Львович!

И этим высказала все. ВСЕ. От подтверждения его несостоятельности, глупости, не умения самому принимать ПРАВИЛЬНЫЕ решения для совершения ПРАВИЛЬНЫХ поступков до неуважения им памяти родителей. Отважных, честных, образованных, но несерьезных.

Иначе зачем полезли куда то в горы? Только потому, что ветер в головах, а не умные мысли, достойные образованных людей. Так что и Максим рискует повторить судьбу своих родителей, если будет заниматься всякой ерундой. Например, напиваться, как последний чернорабочий. СТЫДНО!

Максим все понял, учел, осознал и больше не употреблял спиртное.

Даже в армии. И перед нею… До сегодняшнего дня…

…Но, хотя атомы спирта вступили во взаимодействие с атомами крови, у Максима ориентация в действительности не исказилась, реальность не изменилась. Наоборот, легкое опьянение подействовало на него расслабляюще, успокаивающе, сняло некую напряженность. В принципе, пребывание в армии избавило Максима от стеснительности, забитости, отчужденности, но в границах самой же армии. То есть не совсем избавило. А теперь началась прошлая, забытая и теперь совершенно новая, неизвестная жизнь. Так что волнения да сомнения копошились в голове у Максима. А воздействие коньяка их приглушало.

Максим стал более смелым, боевым…

– Если не секрет, сколько Вам лет, Аким Петрович? Уж больно умно Вы все так рассуждаете… Как ученый…

Аким Петрович был польщен таким точным определением его образованности и, не заметив сарказма в словах Максима, снял запотевшие очки, бережно протер их близлежащей салфеточкой. И со значением ответил:

– Да уж… Это не рассуждения. Это знания. Опыт. Правильное понимание основ бытия. А что до возраста? Это, отнюдь, не секрет. Мне, молодой человек, УЖЕ минуло 33 года. Возраст Иисуса Христа. И сколько пройдено дорог за эти прошедшие, пролетевшие годы…

Аким Петрович задумчиво посмотрел в окно, как будто за ним (за окном) пролетали вместе с деревьями его, прошедшие вечность назад, годы…

«Минуло 33 года… Стукнуло… Грохнуло… Навалилось неподъемной ношей… А выглядит старше. Видать уж очень много думает об умных вещах. УМНО ДУМАЕТ». Максим незаметно улыбнулся и поддельно удивившись, сказал:

– Неужели?! 33 года! А Вы выглядите гораздо моложе. Гораздо! Я бы и не подумал, что Вы обладатель столь солидного возраста.

– Ну так, молодой человек, в этом есть своя хитрость. Я, знаете ли, всегда правильно и трезво смотрю на мир.

«Правильно и трезво», – повторил про себя Максим, – «Слово „правильно“ уж совсем неправильно часто вылетает с его всегда трезвых (особенно сейчас) уст»

А тот вдохновенно продолжал:

– Я верю в политику нашей партии, не сомневаюсь в четкости госплана. Понимаю чаяния народа, всегда готов к труду, как говорится, и обороне. Упражняюсь… Да, да… Упражняюсь в игре в настольный теннис, не позволяю себе лишнего, часто гуляю на свежем воздухе, много изучаю литературы…

«Интересно, как это сообразуется между собой?… Госплан, народ и настольный теннис на свежем воздухе с газетой в руках?», – Максима позабавили такие сочетания, – «Мудрец наисолиднейшего, наипочтейнешего возраста Иисуса Христа, командующий дворниками на свежем воздухе с теннисной ракеткой в одной руке, с газетой „Правда“ в другой. И при этом не позволяющий себе есть торты (только курицу) и свято верящий в победу коммунизма. Удивительно гармоничная личность. С ясными помыслами.»

– Все так. По-другому не может быть. Дворниками командовать, знаете ли, не каждый и сможет. Нужен особый, философский склад ума. Понимающего политику партии…, – медленно выговорил Максим, пристально смотря на соседа по плацкарту, – Какому-то ветреному юнцу такое не под силу. Тут справится только обремененный годами мудрый старец…

…Аким Петрович взглянул на Максима, не понимая, как расценить его слова. Как некую подначку или нечто иное?

А Максиму было плевать на озадаченное выражение лица мудрого мастера участка и, воспользовавшись тишиной, он пошел курить…

Не то снова затянется песня: «ЭХ, МОЛОДЕШШШ… Все вам хихи да хаха… Вот когда МЫ были молодыми…»

3 глава

Вагон, подрагивающе, раскачивался. Смеркалось. Народ, назвавшись пассажирами, стал переделывать этот вагон из общественного места для проведения, не имеющих никакого практического смысла, бесед, из читального зала, из общественной столовой во всеобщую ночлежку. Вон серьезнейшего вида мужчина заботливо расправляет полотенце, поглаживает свои брюки, висевшие на вешалке и осматривает свою нижнюю полку, мысленно обязывая ее к тому, что теперь она не какая то там, имеющая статус номера 16, полка, а ЕГО КРОВАТЬ. Полке то, конечно, все равно полкой быть или кроватью, но человеку, ее оккупирующему, приятно осознавать свое превосходство над полкой.

Дескать, как скажу, так и будет называться.

А вон, на верхней полке, некто смачно спит, свистяще похрапывая. С до того умиленным выражением лица, что создается впечатление как будто этот некто окунулся в свое наиприятнейшее детство, замыкающееся на философствование в процессе посещения горшка, или сосание соски, или собирание конструктора в более позднем варианте детства. Ишь слюни то как потекли ручейком из уголка приоткрытого рта прямо на подушку. А то что ноги, обутые в далеко несвежие носки, вытянулись до середины прохода не имеет абсолютно никакого значения этому НЕКТО высокого роста. Его посетило блаженство. Ну а проходящим мимо по проходу приходиться сдерживать свое раздражение, отклоняя голову в сторону от ног в носках, морщив при этом свой чувствительный к не своим запахам, нос, либо подныривать под эти ноги в рваных несвежих носках, стыдливо в мыслях матерясь…

А вот совсем не старые молодые люди, по-домашнему расположившись в плацкартном купе в количестве восьмерых, решали насущные проблемы, касаемые как лично их так и всего мирового сообщества путем бесперебойных монологов и виртуозных жестов рук, подогревая себя бодрящими крепкоалкогольными напитками. Монологи бесперебойными являлись потому, что подогревание бодрящими напитками подходило к той стадии, когда все из компании уж не были столь внимательны к собеседникам, а спешили высказать свою (единственно верную) точку зрения на заданные темы.

То есть пошло словоблудие на повышенных эмоциях. Но, несмотря на, далеко не тихие, свои разговоры молодые люди среднего возраста все же не вылетали за рамки приличий. Попросту говоря, не били морды ни друг другу ни прочим (уже почти спящим) обитателям плацкартного вагона, пребывающим в молчаливом возмущении по причине этой интеллектуальной пьянки. Стаканы не разбивались, окна не разбивались, полки не ломались, ложки и помидоры с яйцами не летали от оппонента к оппоненту. Царил относительный порядок. Курить они ходили все-таки в тамбур. Не открывали окно и не дымили прямо в плацкарте своей. Тем более почему-то курили не все сразу. А по трое. Двое не курили. Эти двое больше всех, к тому же, молчали. Так что, получив несколько замечаний от проводницы (целью которой было добиться окончания шумноватых диспутов или, хотя бы «немного потише, ребята») они, не нарушая правил приличия, продолжали спорить о значимости грядущих перемен…

«Вот теперь заживем!», «Это конец.», «На хрена все это…»

«Прочь железный занавес!», «Ты не понимаешь!», «Да я все изнутри знаю!», «А вот у нас во дворе…», «Прикинь, подходят ко мне две мадамы…», «А вот как то на рыбалке…», «Помню в армии сапоги искал», «У нас прораб как говорит…»

Такие взаимодополняющие темы разговора с удивительной непоследовательностью и скоростью сменяли друг друга… Строители возвращались из очередной командировки домой, накопивши множество новых впечатлений и знали о чем нужно беседовать…

…Так что в плацкартном вагоне пассажирского поезда, едущего в Ленинград, сложилась вполне благопристойная, по-домашнему уютная, атмосфера, располагающая к совершенно разным, порой невообразимым ситуациям, которые являются неотъемлемой частью жизненных этапов под названием «В ДОРОГЕ…»

* * *

Все это проплывало незначительно перед глазами Максима, который и сам под воздействием выпитого коньяка ощущал себя проплывающим. Тут еще в какой-то степени философский вопрос: То ли незначительные детали проплывали незначительно перед глазами Максима, то ли сам он с особой значимостью проплывал сквозь эти, как будто из другой реальности, детали…

…Взгляд его обратил внимание на храпящего, так, чтобы все восхищались этим музыкальным храпом, довольно упитанного мужчину огромного роста на верхней боковой полке. Вроде ничего особенного. Ну лежит себе, музыкально храпя, на левом боку, согнув ноги в коленях, повернувшись к окну передом, а к остальному миру противоположной стороной тела. Ну уместил он каким то чудом свое упитанное тело на, строго не широких размеров, верхнюю полку. (хотя, конечно, данный факт вызвал у Максима удивленную улыбку.)