Ирина Сапожникова - Родной дом – Московская Консерватория

• Название: Родной дом – Московская Консерватория
• Автор: Ирина Сапожникова
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8242-0115-3

Сапожникова Ирина Николаевна закончила Химический факультет МГУ им. Ломоносова и более тридцати лет работала в области физической и коллоидной химии полимеров, кандидат химических наук. В последние годы начала писать в жанре художественной прозы и мемуаристики. В 2007 году опубликована ее первая книга «Глазами школьницы – из середины прошлого века».

---

Все хорошо знают, что во время бомбежек, особенно в первые годы войны, на город опускались сотни зажигательных бомб и люди поочередно дежурили на крышах своих домов и учреждений, чтобы вовремя собрать и загасить «зажигалки». Однажды на крышу МГК попало сразу 17 зажигательных бомб. Над Большим залом начался пожар, с которым пришлось долго бороться. Пожарные, дежурные, сотрудники (в том числе мой отец) героически тушили и пожар и зажигалки. Были раненые. Этот случай заставил Н.Ф. немедленно придумать приспособление для автоматической подачи средств гашения непосредственно на крышу. Новую установку он собрал вместе с начальником пожарной охраны, при этом продумал и осуществил полную модернизацию пожарных насосов. Установку успешно использовали до конца войны.

«…В период 41-42-43 гг. осуществлялось бесперебойное ежесуточное дежурство. В дни войны. Н.Ф.Сапожниковым были внесены несколько рационализаторских предложений, давших экономию в расходовании энергоматериалов и высвобождение рабочей силы…

…Н.Ф. Сапожников систематически производил профилактический ремонт всего электрооборудования, в результате чего по окончании Отечественной войны все объекты вступили в нормальную эксплуатацию без задержки. За время войны им подучено из подростков 10 электромонтеров».

Впоследствии отец как-то однажды сказал мне, что за долгие годы труда в МГК его руки прикоснулись практически ко всей поверхности этого здания.

Так повелось, что помимо основной работы на отце постоянно лежало множество разных проблем и задач, требующих решений.

Лаборатория музыкальной акустики МГК занималась во время войны оборонной тематикой и выполняла задания командования Советской Армии. Кто-то из сотрудников этой лаборатории (кажется, инженер Е.А. Прохоров) рекомендовал отца как инженера-электрика в штаб обороны на монтаж высоковольтной установки, создаваемой для питания радиоламп в аппаратах связи. Эту установку строили в подвале одного из домов в Архиповом переулке – туда отец отправлялся ночью пешком после всех дел в Консерватории.

Когда работа закончилась, некий генерал Присыпкин выдал отцу благодарственный документ и попрощался. Интуиция правильно подсказала отцу расстаться со своими изобретениями, невольно сделанными в процессе работы, спрятать официальную бумагу подальше и надолго забыть о своих ночных бдениях.

Понятно, что во время войны, одновременно с профессиональной деятельностью, отец, как большинство москвичей, рыл окопы, строил оборонные укрепления и вынес на своих плечах многие другие тяготы тыла. Мне запомнился такой случай вскоре после окончания войны. 3-его августа 1945 года в мой День рождения меня утешали: «Ничего, Иринушка, война закончилась, скоро будут пирожные». И я в ответ испуганно спросила: «А черный хлеб – будет?»

В многочисленных книгах, написанных о Консерватории, в том числе и к официальным датам (80, 100-летию), о работе технического отдела в годы войны и в восстановительный период дается, как правило, не более одной строчки, наподобие следующей: «Особенно много труда вложил в эти работы технический и обслуживающий персонал»[2] при этом имя Н.Ф.Сапожникова вообще не упоминается, хотя он был награжден уже в 1945-ом году медалью «За оборону Москвы», в 1946-ом году – «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне 1941–1946 гг.» и в 1947-ом – «За трудовую доблесть». Объяснение этому очень простое: отец никогда не был членом партии, работал не по указанию и не под руководством коммунистов, а только по велению своей трудолюбивой натуры и собственному пониманию необходимости и важности приложения особенных усилий.

4. Творческая активность

Не только во время войны, но и существенно позже – в конце сороковых, в пятидесятые, шестидесятые и т. д. годы деятельность Н.Ф. продолжала быть столь же напряженной и еще более широкой. Днем – текущая работа по обслуживанию огромного здания, по вечерам – дежурство во время концертов, ночью – «халтура» (так назывались дополнительные заработки, без которых отец не мог содержать семью). Кроме того, все проблемы, которые были и возникали в огромном пространстве МГК и которые отец знал, как разрешить, он считал своими. Вот несколько примеров.

К середине 1950-х гг. многие плафоны к люстрам и канделябрам в зданиях МГК разбились, и наконец наступил такой момент, когда количество потерь перешло все допустимые границы эстетики, особенно в Большом зале. Средств на выписку стекла из-за границы, само собой, не было, и отец обзвонил имеющиеся в стране стекольные заводы с просьбой принять заказ от МГК на изготовление нескольких сотен плафонов. Стекольный завод Гусь-Хрустальный согласился помочь Консерватории. Но когда отец приехал туда с европейскими образцами, ответ был отрицательным, так как подобных форм для отливки у них не было и сделать их они посчитали невозможным. С точки зрения дела для Н.Ф. понятия «невозможно» не существовало, и он сказал, что в таком случае сам изготовит нужные формы. Он задержался в командировке на неделю, сделал рисунки и лекала, по ним изготовил деревянные формы, затем помог стеклодувам быстрее отлить плафоны, упаковал их в ящики и привез на грузовике прямо в Консерваторию. Сегодня, приходя на концерт в БЗК, я испытываю особенные чувства оттого, что многие из плафонов на светильниках в виде «тюльпанов» или «факелов» сделаны в полном смысле слова руками моего отца.

Удивительно, но Н.Ф. умел собою заменить целые заводы, мастерские, отделы и пр. Помню, как в начале восьмидесятых отец вернулся из Консерватории с дежурства и спросил, почему у меня такой грустный и озабоченный вид. Я ответила, что завтра ехать с Максимом в дом отдыха на каникулы, а валенки его не подшиты. «Почему?» – спросил отец. «Да потому что не нашлось мастерской, где бы взялись за работу: в одной не было соответствующей нитки, в другой – иголки, в третьей – войлока, в четвертой – мастера и т. д.» Отец удивился, почему я ему раньше ничего не сказала – «оставь, ложись спать, я сделаю». Утром рядом с кроваткой сына стояли валенки, подшитые войлоком, с кожаными задниками, причем такими затейливыми, как будто выполненными для выставки прикладного искусства. Иголка, нитка, войлок легко сошлись за столом в руках любящего труд мастера. Так сходились в его руках многие дела в Консерватории, имеющие и не имеющие никакого отношения к его профессии и должности.

Постепенно барельеф Н. Рубинштейна над сценой Большого зала покрылся слоем густой пыли. Особенно она стала заметна над верхней губой композитора, так что на портрете создалась видимость темных усов. Нина Ивановна Малаксиано – красивая женщина и заботливый администратор Большого зала – обратилась с задачей к Николаю Федоровичу. К этому времени также назрела проблема косметической чистки портретов, карнизов и прочих объектов под потолком в БЗК. Отец был мастер решить возникающую задачку нетрадиционным инженерным путем. Он разработал способ подъема рабочего до объекта с помощью системы тросов, не прибегая к постройке обычных лесов (в настоящее время только такой способ и используется, но, кажется, он пришел к нам из-за границы). Сохранилась фотография испытания системы – отец из седьмой ложи БЗК дает какие-то указания (см. вкладку). Для Нины Ивановны он сконструировал специальную удобную «люльку» и предложил ей подняться и почистить портрет. Поскольку отец сказал, что это совершенно не опасно и что он сам будет руководить подъемом, Нина Ивановна согласилась. Она рассказывала после, что было страшно, но она пошла на это только потому, что считала своим долгом содержать Большой зал в порядке, и еще потому, что безоговорочно доверяла Николаю Федоровичу.

Выдающиеся музыканты – и те, которые основали Московскую консерваторию, и те, что во все времена освящали ее своим трудом и талантом, навсегда вписаны в историю МГК и страны. Но, наверное, не ошибусь, если скажу, что по «звездному» их составу середина двадцатого столетия стала «золотым веком» МГК (во всяком случае, советского периода). Активная деятельность моего отца совпала с этим временем. В ту пору, когда отец был главным энергетиком, он отвечал за все – за нормальное протекание учебного процесса, за обеспечение бесперебойной работы технических служб, за текущий и капитальный ремонты, за Большой и Малый залы и за многое другое. Но главное, на протяжении десятилетий он добровольно нес на себе груз ежедневной заботы о вечерних концертах, считая своим долгом быть всегда «на месте» к 7-ми вечера (к 7-30-ти до середины шестидесятых). Отец ощущал ответственность за предстоящий концерт не только служебную, но и личную перед великими музыкантами, с которыми был хорошо знаком.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.