Зинур Зинатуллин - Избранные труды. Том I

• Название: Избранные труды. Том I
• Автор: Зинур Зинатуллин
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-94201-651-7, 978-5-94201-650-0

Юбилейный сборник избранных трудов заслуженного деятеля науки Удмуртской Республики, профессора З.З. Зинатуллина, автора более 300 научных и учебно-методических работ, включает монографии, учебные пособия и статьи последних лет, которые, по мнению составителей, заслуживают особого внимания и осмысления.

В том I избранных трудов включены монографические исследования конца XX – начала XXI в., посвященные проблемам уголовно-процессуального права.

Книга предназначена для преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, практических и научных работников, а также для всех интересующихся вопросами права.

---

Анализ современного состояния правовой регламентации мер уголовно-процессуального принуждения в свете указаний Л.И. Брежнева о том, «чтобы наши законы, оставаясь прочными, стабильными, правильно отражали происходящие в обществе процессы»[141], приводит нас к выводу о необходимости законодательного уточнения содержания отдельных правовых норм в части таких мер. Наши соображения об этом были доложены на научно-практической конференции в г. Ленинграде (май 1979 г.)[142].

Сказанное относится прежде всего к формулировке основания для применения той или иной меры уголовно-процессуального принуждения. «От правильного разрешения данного вопроса, – замечает Ф.М. Кудин, – в конечном счете зависит законность и обоснованность реализации этих мер в уголовно-процессуальной деятельности, охрана прав и свобод советских граждан, соблюдение социалистической законности в уголовном судопроизводстве»[143].

Тем не менее в ряде случаев формулировка оснований применения таких мер оставляет желать лучшего. Наряду с довольно четкой формулировкой оснований для осуществления, к примеру, привода (ч. 2 ст. 74, ч. 1 ст. 147 УПК РСФСР), задержания лица, подозреваемого в совершении преступления (ч. 1 ст. 122 УПК РСФСР), формулировка оснований для избрания мер пресечения (ч. 1 ст. 89 УПК РСФСР) и производства обыска (ч. 1 ст. 168 УПК РСФСР) далека от совершенства. В том и другом случае они могут осуществляться «при наличии достаточных оснований полагать, что…» и далее по тексту в зависимости от характера предположений следователя о возможности ненадлежащего поведения обвиняемого (подозреваемого) либо возможности нахождения в каком-либо помещении или ином месте или у какого-либо лица интересующих следствие объектов. Видимо, здесь в какой-то мере сказалась превентивная природа принуждения в советском уголовном процессе, допускающая возможности применения конкретных мер уголовно-процессуального принуждения для предупреждения совершения определенными лицами нежелательных действий.

Применительно к мерам пресечения такая формулировка основания не исключает возможности появления на практике мер пресечения, фактической базой которых являются не соответствующие фактические данные (доказательства), а лишь предположительные, вероятностные суждения следственных органов о возможности в будущем ненадлежащего поведения обвиняемого. Этому способствуют и встречающиеся в литературе суждения о том, что основанием применения меры пресечения является «предположение (курсив наш. – З.З.), что обвиняемый скроется от дознания, предварительного следствия или суда, или воспрепятствует установлению истины по уголовному делу, или будет заниматься преступной деятельностью, либо уклонится от исполнения приговора». Видимо, понимая шаткость подобных суждений, автор здесь же продолжает, что каждое из подобных предположений должно иметь под собой «достаточное основание»[144], но содержание последнего так и остается нераскрытым.

Прогностический характер основания для применения мер пресечения, на наш взгляд, не должен касаться самого решения о необходимости использования таких средств. Фундаментом такого решения должны быть не «установленные с помощью фактических данных (доказательств) обстоятельства, свидетельствующие о том, что обвиняемый (подозреваемый)… скроется от органов расследования и суда, воспрепятствует установлению истины по делу, продолжит преступную деятельность»[145], а конкретные фактические данные (доказательства), их определенная совокупность. По характеру своего содержания они могут выступать в форме как сведений о фактах реальной действительности, так и самих таких фактов. Применительно же к нашему вопросу в качестве таких данных выступают наличие самого общественно опасного и противоправного деяния, содержащего в себе признаки конкретного преступления (сформулированное по делу обвинение есть лишь одно из условий, учитываемых при применении той или иной меры пресечения), и реально существующие факты о предпринимаемых обвиняемым (подозреваемым) действиях, идущих вразрез с интересами осуществления социалистического правосудия, такие, как спешная распродажа обвиняемым ценного имущества; посещение им или его родственниками (знакомыми) потерпевшего, сопровождаемое к тому же передачей (или попыткой передачи) последнему определенной денежной суммы и т. д.[146]

Все сказанное приводит нас к выводу о том, что острота вопроса об основании для применения мер пресечения может быть в определенной мере снята, если начало ст. 33 Основ (ч. 1 ст. 89 УПК РСФСР) будет сформулировано следующим образом: «При наличии достаточных доказательств считать, что…» и далее по тексту Закона.

С общим целевым назначением мер пресечения (ст. 33 Основ, ст. 89 УПК РСФСР) не согласуется в должной мере и наименование одной из весьма распространенных на практике мер пресечения как подписки о невыезде (ст. 93 УПК РСФСР). При существующей ныне формулировке данной меры пресечения может сложиться мнение, что ее применение допустимо лишь для пресечения возможности уклониться обвиняемому от следствия и суда, в то время как она может быть избрана и с целью пресечения возможности продолжить обвиняемым свою преступную деятельность, воспрепятствовать установлению по делу объективной истины. Так этот вопрос понимается и в практической деятельности следственных органов. Видимо, назначению этой меры уголовно-процессуального пресечения будет более приемлемым ее наименование не как подписки о невыезде, а как подписки о явке по вызовам в следственно-судебные органы и о надлежащем поведении.

Повышению эффективности такой меры пресечения способствовало бы и введение определенного режима поведения обвиняемого с четко установленными ограничениями. Вместе с тем, видимо, нельзя, как предлагается отдельными авторами[147], пойти по пути установления уголовной ответственности за нарушение рассматриваемой меры пресечения. Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает для таких случаев свое собственное средство реагирования в виде изменения избранной меры пресечения на другую, в том числе и более строгую.

На эффективность правовых предписаний оказывает влияние и знание их существа самими адресатами. Мы полагаем, что действующий закон в этой части содержит существенный пробел, ибо не предусматривает нормы (некоторое исключение составляют случаи избрания подписки о невыезде), регулирующей порядок разъяснения обвиняемому его процессуальных прав и обязанностей, возникающих в связи с применением в отношении него той или иной меры пресечения. Возможной формой реализации этого мог бы выступить протокол применения меры уголовно-процессуального пресечения. При избрании в качестве мер пресечения личного поручительства, поручительства общественной организации, а также отдачи несовершеннолетнего под присмотр (ст. 94, 95, 394 УПК РСФСР) в таком документе можно было бы указать о рекомендуемых формах осуществления наблюдения за поведением обвиняемого и те последствия, которые могут наступить в случае невыполнения поручителями и лицами, взявшими обвиняемого под присмотр, возложенных на них обязанностей. Причем и в случаях применения поручительства общественных организаций, а также присмотра администрации детских учреждений есть, на наш взгляд, необходимость в установлении реальных (в том числе и штрафных) санкций за невыполнение таких обязательств.

Последние годы ознаменовались сокращением сферы применения в качестве меры пресечения заключения под стражу. Законом теперь определено, что заключение под стражу, как правило, не должно применяться при расследовании преступлений, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до одного года. На практике, исходя из общего духа ст. 96 УПК РСФСР в редакции Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 марта 1977 г.[148], к этой мере пресечения почти перестали прибегать в отношении лиц, совершивших преступление впервые (когда преступление не относится к категории тяжких), женщин, особенно беременных или имеющих малолетних детей, несовершеннолетних, а также в случаях совершения преступления по неосторожности. Видимо, сложившееся положение должно найти свое отражение и в уголовно-процессуальном законе. Так, в ч. 1 ст. 96 УПК РСФСР можно было бы прямо записать, что заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется лишь в случаях совершения умышленного преступления, наказуемого лишением свободы не менее одного года.

В настоящее время, как нам представляется, полностью отпала необходимость в сохранении нормы, предусматривающей возможность применения заключения под стражу в качестве меры пресечения по мотивам одной лишь опасности совершенного из числа перечисленных в ней преступлений. Тяжесть преступления есть лишь одно из обстоятельств, которые должны учитываться при избрании той или иной меры пресечения. В этом плане нет смысла в дополнительном дублировании в ст. 96 УПК РСФСР положений, содержащихся в более общей норме, какой является в данном случае ст. 91 УПК РСФСР.