Елена Сизова - Память о преподобном Мартиниане Белозерском

• Название: Память о преподобном Мартиниане Белозерском
• Автор: Елена Сизова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7429-0578-3

Автор подробно описывает житие и чудеса преподобного Мартиниана Белозерского, канонизированного в середине XVI века ученика преподобного Кирилла Белозерского, на фоне исторических событий того времени с привлечением обширного круга источников. Иллюстрации по тексту дают представление о природе Вологодского края, памятниках истории и культуры.

Издание будет интересно как специалистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся жизнью и подвигами русских святых.

---

Художественное оформление этой рукописи сделано также самим Мартинианом. На первой странице он сделал рисунок, подписанный: «Церковь соборная святых апостол». Рисунок сделан киноварью и подцвечен желтой, синей и зеленой красками. Точно такой же рисунок, только выполненный более уверенной рукой и отличающийся лучшими художественными достоинствами, имеется в рукописной Псалтири Христофора, с которой, вероятно, и копировал рисунок молодой книжник Мартиниан. Условное изображение второй по значению константинопольской церкви Святых Апостолов было распространено в греческих рукописных книгах, которые в переводах привозили на Русь, где они не только переписывались, но и копировалось их оформление[33].

«Сборник слов и житий святых» из библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря, написанный и украшенный рукой Преподобного Мартиниана

Содержание Сборника отличается большим разнообразием, раскрывающим круг интересов его переписчиков. В нем, кроме слов на праздники святых, помещены апокрифы: полный текст «Первоевангелия апостола Иакова», «Сказание Афродитиана», «Севериана епископа Гевальского о древе спасенного креста, где обретеся и како бысть» и житие русских святых Бориса и Глеба. Еще одна статья Сборника, написанная большей частью рукой автора, подписавшегося «Мартинианища», озаглавлена «Епистолия на Римляны». Это одна из тех полемических статей, которые привозились на Русь в южнославянских переводах с византийских полемических сочинений. Интерес Мартиниана к подобным произведениям против латинства показывает его отношение к этой, ставшей популярной в то время, теме. Монастырские сборники XV века содержали полемические статьи, названия которых говорят как об их содержании, так и об отношении к латинству, например: «Исповедание вкратце, како отлучися от нас латыни», «Сказание вкратце ересем латынским»[34] и т. п.

Интерес русского монашества к церковной истории, где особое внимание обращалось на отпадение Западной Церкви от Вселенского Православия, был неразрывно связан с формированием политических взглядов на отношения с Римом в условиях усилившегося натиска турок на Византию, что стало причиной развернувшейся среди греков полемики об унии с латинской Церковью. Политические настроения монахов Кирилловой обители, сложившиеся еще при жизни их духовного наставника прп. Кирилла, окажут впоследствии решающее воздействие на русские исторические события сороковых годов ХУ века. Будущий игумен Трифон, постриженик и ученик прп. Кирилла, поддержит опального князя Василия Темного в его борьбе за великое княжение, помня о его делах по защите Православия, когда он решительно отверг попытку грека Исидора, рукоположенного в Константинополе в русского митрополита, присоединить к флорентийской унии, навязанной Римом, русскую митрополию. В дальнейшем заметную роль в событиях церковной истории суждено будет сыграть и будущему игумену Ферапонтова монастыря Мартиниану.

Каноник, написанный рукой преподобного Мартиниана

Переписывание книг в русских монастырях считалось делом богоугодным и душеспасительным, поэтому писцы часто заканчивали свою работу над рукописью припиской молитв. Например, в конце одной из рукописей написано: «Господи, Иисусе Христе, прости и отпусти согрешения пишущему благовествования святые твоея и чудеса»[35]. Следуя примеру этих писцов, Мартиниан также подписывает и свои рукописи смиренной молитвой. В Канонике, написанном по благословению Кирилла для старца Ануфрия в 1423 году, Мартиниан сделал две записи, которые обвел тонкой рамкой, украшенной поперечными черточками и росчерками по углам: «Господи Исусъ Христе, спаси писавшего и имети хотящего сие»; «Господине старецъ Ануфрее, сотвори любовь. Поминай грешнаго в молитвах своих святыхъ Мартиньяна инока, лжею инока, а не истинною»[36]. В эту книгу Мартиниан переписал несколько служб, канонов, молитв. Кроме того, эта книга содержит статьи назидательного характера: «Слово из патерика о том, какая нужнейшая в добродетелях добродетель», «Выписки из Феодора Едесского о смирении и гордости», «Изречения Исаака о вящем пути ко спасению»[37]. Рукопись Мартиниан украсил киноварными заставками, подкрашенными темно-желтой краской и коричневыми чернилами. Все заголовки и заглавные буквы, а также молитвенное послесловие Мартиниан написал киноварью: «В лето 6931 (1423) месяца сентября в 1 написаны быша сия книгы душеполезныя в обители пречистыя Богородица, благословением господина старца Кирила игоумена. В славоу святыя Троица, аминь. О дево богоизбранная, о отроковице богоневестная, о владычице мироу, пречистая Богородице, в всемирных ти молениих к сыноу своему и богоу помяни, госпоже милостивая, и мене грешнаго, протягшаго недостоиноую мою роукоу в сие. Всякому делу благоу Христос есть зачало и конець, томоу слава в бесконечныя векы, аминь»[38]. Замечательно, что это подлинные слова Мартиниана, которые передают нам волнующие его чувства и даже характерные особенности его речи.

В следующем 1424 году Мартиниан написал другой Каноник. Эту книгу он украсил довольно скромно, как и предыдущую, только киноварными заголовками и инициалами[39].

Кроме богослужебных тропарей и кондаков, которые составляют основную часть рукописи, в ней есть пророчества, выписанные из Пасхалии игумена Кирилла. Пророчества содержатся в статье с заголовком «Изложение пасхалии седьмыя тысяща последнее сто». Неизвестно, из какого источника было переписано это пророчество в Пасхалию Кирилла; высказывались предположения, что их автором мог быть сам прп. Кирилл[40], но подобные пророчества были довольно широко распространены в то время, так как в несколько искаженном виде встречается, например, в Софийской II и Львовской летописях[41]. Это пророчество говорит о сроках второго пришествия Христа, ожидание которого всегда присуще христианскому сознанию. Тайна вообще всегда привлекает, и поэтому она всегда окутана догадками, предположениями, которые могли восприниматься как откровения. Росту эсхатологических настроений способствовали и непрестанные бедствия, обрушивавшиеся тогда на русскую землю. Еще в 1419 году вдруг выпал глубокий снег 15 сентября, когда еще не успели убрать урожай, в результате чего повсюду сделался сильный голод, который продолжался около трех лет. Люди гибли тысячами от голода, но конца бедам еще не было видно. Об этом тяжелом времени рассказывают «Жития прп. Кирилла»: «По прошествии нескольких лет был немалый голод среди людей. И по причине большой скудости и нужды многие из неимущих приходили в обитель святого. Ввиду тяжести голода святой повелел выдавать просящим хлеб, чтобы их насытить. И так каждый день раздавали нищим много хлеба. А тогда не было сел, откуда бы они могли получать хлеб, и имели они лишь небольшое количество приносимой к ним милостыни, хватавшей на еду только братьям. Но когда жившие вокруг обители люди услышали, что там кормят всех приходящих по причине голода, они начали приходить в еще большем числе и там насыщаться. Но сколько бы пищи они не брали оттуда, настолько же вновь и даже больше она умножалась»[42].

Из Москвы и Новгорода приходили вести об участившихся пожарах. В 1421 году необыкновенное наводнение затопило большую часть Новгорода. Грозные явления природы приводили всех в трепет, и даже самые просвещенные люди того времени ждали «конца миру»[43]. В Кирилловом монастыре, так же как и везде, повсеместные небесные знаменья, голод и неустройства воспринимались грозными предвестниками конца. Эти мысли высказывались в проповедях и назидательных беседах. Об этом думал и молодой иеромонах Мартиниан, переписывая в Каноник пророчество из Пасхалии.

В данном пророчестве говорилось, что через несколько лет наступит такой год, когда солнечный и лунный календари окажутся в таком же сочетании, как и в год Распятия Христова. Текст пророчества ритмически организован:

Зде страх,
зде скръбь,
зде беда велика:

В распятии Христове сии, кругь бысть,
и се лето на конци явися,
въ не же чаем въсемирное Твое
пришествие.

О Владыко!
Умножися беззаконие на земли!
Пощади нас!

О Владыко!
«Исполънь небо и земля славы Твоея»,
Пощади нас!

«Благословень гряды въ имя Господне»,
Пощади нас!

Блюдите убо известно
и разумне, о братье,
кто хочеть быти въ то время:

Бега бежи невеж и невериа!
Быша и при нас Измаилы
Зде и дозде и пакы[44].

Конечно, этот текст воспринимался буквально и очень серьезно. К тому же в это время в монастырь продолжали отовсюду приходить известия о продолжавшейся эпидемии страшной болезни, которая несколько раз уже посещала Россию. Чума была занесена из ливонского Дерпта во Псков и Новгород, и дальше достигла она пределов московских, тверских, смоленских, рязанских. Болезнь проходила стремительно: воспалялась железа, начиналось кровохарканье, озноб, жар – и смерть неминуемая. Опустошив Европу, чума не свирепствовала нигде так долго, как на русской земле. До 1427 года в разное время бесчисленное множество людей становились жертвами этой эпидемии. Ужаснее прежнего открылась эта болезнь в княжение Василия Дмитриевича и унесла его жизнь в 1425 году, среди общего уныния и слез. Летом 1426 года с Троицына дня возобновилась эпидемия, ставшая грозным предзнаменованием новых государственных бедствий. В Москве преставились дядя великого князя Петр Дмитриевич и три сына Владимира Храброго – Андрей, Ярослав и Василий. В Твери скончался князь Иоанн Михайлович, его сын Александр и внук Юрий. Брат Юрия, Борис, сел на тверском престоле. Только в одном Новгороде за 6 месяцев умерло около 80 000 человек. Летописец говорит, что тогда век человеческий сократился как никогда за все время, начиная с Ноева потопа[45].