Владимир Дорохин - Индивидуальное и универсальное как зеркало вечного противостояния в философии

• Название: Индивидуальное и универсальное как зеркало вечного противостояния в философии
• Автор: Владимир Дорохин
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-94201-605-0

В монографии рассматривается соотношение индивидуальных и универсальных начал в праве как эффективное средство решения многих правовых проблем, как руководство в законодательной и судебной деятельности. Став основой нового философского метода, это соотношение приобретает универсальный характер, помогая автору найти оригинальные решения не только философско-правовых, но и социально-экономических проблем, связанных с преодолением финансового кризиса. В книге дается новое определение права и обосновывается необходимость введения презумпции бессмертия души.

---

Даже наиболее вероятный «истец» на право родоначальника методологии – философия – до сих пор не смог предоставить убедительных доказательств суду, в роли которого выступает научное сообщество земной цивилизации.

Тем не менее не будем нарушать исторических традиций и предоставим слово именно ей. Философия как объективная и достоверная наука берет свое начало с Аристотеля, глубина мыслей которого по некоторым вопросам до конца не постигнута и по сей день. Философия как метод, на взгляд автора, обязана своему происхождению его учителю – Платону.

В нашу задачу не входит подробное освещение его мировоззрения. Важно понять лишь одно: почему его гениальное философское открытие, не имеющее своей прямой целью создание метода, стало рождением методологии как убежденности в том, что всегда можно найти альтернативный способ решения определенной научной проблемы.

Усваивая и перерабатывая один из главных выводов Сократа о всеобщем характере знания, Платон задается вопросом: как может возникнуть такое знание в человеке как конечном существе, которое рождается и умирает? Глубокие познания в геометрии, реальность всеобщих истин которой не вызывала сомнения, придали ему дополнительную уверенность в обоснованности поставленного вопроса.

Чтобы познавать предмет, рассуждает Платон, мы должны понимать его. Душа не имеет особого телесного органа для восприятия общих понятий и отношений. Отсюда он признает в душе способность непосредственно усматривать общие отношения. Получить такое знание извне невозможно: оно может быть лишь результатом непосредственного духовного созерцания либо результатом припоминания, посредством которого мы сознаем то, что уже заключается в нас.

Отсюда Платон делает вывод, что и предмет истинного знания – бытие – есть также нечто общее, универсальное. Логическим видам (общим понятиям) соответствуют действительные «виды» существ (например, лес) – их родовые формы или «идеи». Идея есть, прежде всего, сущность вещи. Эти идеи больше, чем состояние нашей мысли, они обладают вечной реальностью. Так Платон понял, что в природе ничто не объяснимо без разума, ибо нет ничего, что не имело бы своей идеи, своей цели.

До Платона исходной и конечной точкой рассуждения древних философов была окружающая их действительность. Глядя на воду, небо, землю и огонь, они рассуждали о первоначалах бытия, не замечая, как включают туда и свои собственные мысли. Историческое значение философии Платона состоит в том, что он открыл для всех «мир идей» как новый источник познания. Представление об альтернативном источнике привело к осознанию того, что мысли излагаются определенным способом: это могло случиться лишь тогда, когда появился другой способ мышления.

Поэтому Платона можно считать основоположником философии как методологии. В качестве дополнения к вышесказанному приведем оценку его метода одним из лучших знатоков античной мысли С. Н. Трубецким: «Платон учил, что всякое знание есть припоминание, а иначе оно немыслимо. Знание универсально: общие понятия сходства и несходства, тождества и различия, без которых мы не можем судить о чем-либо, не даются нам опытом, но обусловливают собою всякий возможный опыт. Мы должны иметь их, чтобы судить о данных предметах. Истинное знание, по Платону, черпается не из внешних впечатлений, а изнутри души. И душа, которая приобретает такое знание, находит его в себе самой (курсив наш. – Авт.); если же в ней пребывает истинное знание, как она может быть временной и преходящей?» [99, с. 378].

Эти замечательные слова будут вдохновлять еще не одно поколение на новые открытия в философии. Но в них кроется недостаток, имеющий непосредственное отношение к теме монографии. К нему мы вернемся в следующей главе.

Сочинения Аристотеля не носят такого художественного, мистического характера, как творения Платона. Они в полной мере отвечают современным требованиям научной объективности и по-прежнему являются теоретической основой всех научных дисциплин, где не обойтись без строгого математического аппарата, построенного на открытых им принципах формальной логики. Отдельные труды Аристотеля до сих пор не потеряли своей актуальности и могут служить предметом для более глубоких исследований.

В рамках настоящей работы нас будет интересовать лишь один аспект его учения – теория причинностей. Однако не вся, а лишь незначительная, но самая оригинальная ее часть – «форма», составляющая сущность любой вещи.

Сущность вещи, утверждает Аристотель, в самой ее индивидуальности определяется общим видом, т. е. формой, которая в ней воплощается. Сущность вещи есть данная форма в данной материи. «Отвлеченная форма» (медь, например) воплощается в конкретном предмете как материя (медь) и ее форма (статуя). Но сущность данной материи – это не статуя, а медь – простая отвлеченная форма, воплощающая в себе потенциальную возможность многих вещей. Отвлеченная форма в данном случае – это форма организации элементарных частиц, которые при других условиях могут создать совершенно другие формы – сталь, гипс, пластилин и т. д.

Материя сама по себе не обладает формами и не имеет никаких свойств, – развивает свою мысль Аристотель. Она есть неопределенная возможность изменения. Форма, напротив, есть то, что определяет собой материю, дает ей определенный действительный вид, свойства.

Так древнегреческий философ приходит к пониманию формы как причины. Форма, как чистая энергия, может быть мыслима и без материи – в мыслящем разуме. Гениальность этого вывода Аристотеля по достоинству оценивается, если его сопоставить с еще одним глубокомысленным высказыванием: «Форма есть не только сущность вещи, но и ее внутренняя цель и та сила, которая осуществляет эту цель» [там же, с. 428].

При анализе Хозяйственного кодекса Украины мы попытаемся использовать методологию греческого философа применительно к установлению юридической сущности «существенных условий до-говора».

Практически любая современная наука, применяющая математические методы исследований, пользуется при этом дифференциальным исчислением. Но редкий математик знает, что Лейбниц разработал его благодаря еще более выдающемуся открытию человечества – принципу непрерывности. Это один из самых фундаментальных и всеобщих принципов мышления, без которого не сможем обойтись и мы.

Изложим его в упрощенном варианте, используя для наглядности пример из физики, которым пользовался и Лейбниц в своей работе «Два отрывка о принципе непрерывности». Применительно к физическим явлениям он может быть сформулирован следующим образом: покой может рассматриваться как бесконечно малая скорость или как бесконечно большая медленность.

Сопоставляя это положение с правилами движения, сформулированными Декартом в «Началах философии», Лейбниц заметил, что они противоречат друг другу. Первое правило гласит: «…оба тела, и В, и С, равные и движущиеся с одинаковой скоростью в противоположных направлениях, столкнувшись, вернутся назад с прежней скоростью» [63, с. 205]. А во втором правиле утверждается, что «если сталкиваются два тела, В и С, движущиеся прямо навстречу друг другу с одинаковой скоростью, и В больше С, то С возвратится назад со своей прежней скоростью, а В будет продолжать свое движение, так что оба они вместе будут двигаться в том направлении, в котором прежде двигалось В» [там же].

Когда Декарт формулировал данное правило, он, по-видимому, не обратил внимания на то, что в зависимости от величины разности масс двух тел, В и С, они могут вести себя неоднозначно. Но неравенство тел, заметил Лейбниц, может все более и более уменьшаться и, наконец, стать как угодно малым. В этом случае и наступает момент, когда правила противоречат друг другу. Не только принципу непрерывности, но и здравому смыслу.

По второму правилу всякое как угодно малое увеличение тела В, которое сначала равнялось С, не вызывало бы тотчас в результате столкновения такого последствия, которое предусмотрено этим правилом. Ели масса тела В увеличилась на очень незначительную величину, оно должно сначала отталкиваться несколько слабее, чем прежде, потом еще слабее. При более значительном различии масс В и С тело В должно сначала «пройти через 0», т. е. остановиться после столкновения. И только при большем увеличении в разнице масс В после столкновения с телом будет продолжать двигаться вперед, согласно второму правилу Декарта.

Так, на конкретном примере, с помощью частного положения о «покое» с точки зрения принципа непрерывности, Лейбниц продемонстрировал сложность его всестороннего осмысления, которого не удалось достигнуть даже такому великому математику и философу, как Декарт.

Одним из самых универсальных методов мышления человека является синтез и анализ. Из того, что всякое познание состоит из суждений, нельзя сказать обратного – всякое суждение есть познание. Настоящее познание несут в себе только такие суждения, в которых связь субъекта (подлежащего) и его признака (сказуемого) удовлетворяет одному из двух требований: