Ольга Громыко - Год Крысы. Видунья

• Название: Год Крысы. Видунья
• Автор: Ольга Громыко
• Жанр: Книги магов
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9922-0389-9

Кто-то мечтает о власти и славе, кто-то – о богатстве и роскоши, а кто-то о тихом семейном счастье. Судьба человеческая ветвится на тысячи дорог, и только Пресветлая Богиня знает, куда они ведут. Хватит ли юной путнице удачи, чтобы сделать правильный выбор? (Да и есть ли он на самом деле?) Ведь чтобы одни мечты сбылись, другими иногда приходится пожертвовать…

---

– Я лучше тут, на полу у порога, лягу! – со слезами упрашивала она служанку.

– Что, опять крыс боишься? – догадалась Фесся. – А ты кошку с собой возьми, рыжую. Она каждое утро по задушенной крысе на крыльцо приносит.

Но рыжей, как на грех, в кухне не оказалось, а на «кыць-кыць» к порогу подбежал только жирный черно-белый котяра, хозяйский любимец, который на подачках уже забыл, как мышь выглядит.

Пришлось взять плошку с жиром и фитилем. «Если уроните или потеряете, я вас сама загрызу!» – грозно пообещала Фесся.

По лестнице Рыска взбиралась как на плаху. Не будь в сенях еще темнее и страшнее, так бы внизу и осталась.

– Ну, видишь? – Жар поводил плошкой направо, налево. – Никого нет!

Девочка теснее прижалась к его боку. Ага, нет! Со светом стало только хуже: веники под потолком выпустили длинные, лохматые, как звериные лапы, тени, хищно шевелящиеся при каждом движении огонька.

– А давай тюфяки сдвинем? – жалобно предложила она.

– Я во сне брыкаюсь, – предупредил Жар, уже не надеясь отвязаться.

– Ничего, мы спиной к спине.

Обрадованная Рыска потащила свой тюфяк на смычку. Мальчишка дождался, когда она уляжется, и дунул на фитиль. Тени исчезли, потом снова начали помаленьку проступать: нынешняя ночь выдалась ясной, луна светила прямо в отдушину. Фасоль шуршала. Осы гудели. Но Жар сопел громче и ближе, и девочка понемногу успокоилась.

– А ты правда сирота? – вспомнив, осторожно спросила она.

– Угу. Отец на войне погиб, а мама три года назад умерла. – Мальчик перевернулся на спину. – А твои?

– Мои живы… – Рыска вздохнула, жалея, что не может говорить о них с такой же тоской и гордостью. – А ты про Илаева отца правду сказал или со зла?

– Правду. Он позавчера на хутор приходил, предлагал Сурку гусят у него купить. Такую цену вначале заломил, что хозяин расхохотался и говорит: «Не-е-ет, кум, это тебе не гнилую пшеницу тсецким[8] вдовам втюхивать!» И поругались немножко, повспоминали друг другу – так, не всерьез, чтобы торги не сорвать. Я того клопенка запомнил, он по двору слонялся и Бреха попытался подразнить. А пес-то спущен был, просто рядом с цепью лежал.

Рыска тихонько рассмеялась, жалея, что позавчера ее здесь еще не было. Жар тоже хихикнул.

– Надо завтра котят найти, – сказал он. – Сами выберем, какого захотим, и прикормим. Будет у нас в ногах спать, как сторожевой.

– Давай, – обрадовалась девочка. – Только, чур, кошку! Она мурчит вкуснее.

– Ладно, – милостиво согласился мальчик. – Она и крыс лучше ловит.

Воодушевленная Рыска наконец отважилась высунуться из-под покрывала дальше чем по нос и, помявшись, робко предложила:

– Жар, а давай дружить?

Тот выдержал положенное приличиями время и зевнул:

– Давай. Только с утра, а то так спать хочется, что, если и дальше будешь мешать, ей-ей, стукну…

* * *

На рассвете дети тщательно обшарили чердак: Жар по левой стороне, Рыска по правой. Гнездо отыскалось в самом дальнем углу, под краем крыши. В тряпичной ямке лежал единственный котенок, и тот неживой. Когда Рыска, прикусив губу от жалости, взяла его в ладони, рыжая головенка обвисла и девочка увидела две окровавленные дырочки на затылке – от маленьких, но очень острых зубов.

Глава 4

Крысы очень сообразительны, осторожны и подозрительны ко всему новому.

Там же

Погода испортилась только через девять дней, когда весчане снова начали тревожно поглядывать на вянущую ботву, а закатное солнце тонуло в дыму от горящих на западе лесов. Затяжной, на неделю, дождь их погасил, но вернуть к жизни не смог. Проезжие люди рассказывали, что можно лучину[9] идти по пепелищу – и не увидеть ни одного зеленого листка. Зверье частью откочевало, частью погибло в огне, и в черных скелетах лесов бродили только волчьи стаи, выкапывая из углей обгорелые туши. Скоро всех подберут и за людей примутся, пророчили старики. Их бранили, высмеивали, однако двери на ночь запирали накрепко, по три раза перепроверять бегали.

Но в Приболотье, сумевшее перехватить глоток воды посреди засухи, тучи успели вовремя. Голова петухом выхаживал по веске: вот, если б не послушались меня, не уплатили путнику – до весны б крысиный хвост сосали! А теперь – вона как! Будто на закваске прет! Репа уже с кулак, свекла листья над междурядьями сомкнула, яблони ветки опустили – столько на них зреет! Правда, радость головы несколько омрачало то, что туча краем зацепила нижнереченцев, полив их огороды совершенно бесплатно. «Зато Калинкин сад у вас таки осыпался!» – мстительно напоминал он всякий раз, когда соседи начинали дразниться.

Приболотские же посевы словно торопились нагнать упущенное. Если Саший снова не подгадит, хватит и осенний пир справить, и закрома доверху засыпать, и на продажу останется. Да по такой цене, что Сурок аж облизывался, разминая в пальцах сорванный на пробу колосок. В округе-то дела шли намного хуже. Жители Приболотья и впрямь спохватились первыми: вызванный ими путник подманил к веске единственную, как костяку в супе, грозовую тучу на сто вешек окрест. То есть шарь потом в горшке половником, не шарь, а все равно пустые щи хлебать придется.

Росло и осиное гнездо на чердаке. Осы неустанно обертывали его новыми слоями серой жеваной бумаги, начиняя ее сотами. Теперь гудение слышалось от входа, а днем на чердак лучше было вообще не заглядывать. Даже Жар перестал поддразнивать трусливую подружку: успешно проползти под гнездом удавалось все реже. Старые осы с истертыми крыльями доживали век на полу, с предсмертной яростью впиваясь в голые коленки и ладоши. Жар только ругался и почесывался, у Рыски же взбухал огромный, горячий, долго не проходящий желвак. Поэтому мальчишка благородно полз первым, за что и страдал.

Рыска пожаловалась на ос Цыке, но батрак, спешивший на пастбище, только отмахнулся. Мол, отдерите его ночью да выкиньте в окошко, делов-то. Ага, а если уронишь впотьмах? Или вдруг оно пристало накрепко? Пока будешь возиться… Да и не пролезет оно уже в отдушину, это к двери тащить надо, по лестнице и через сени.

– Поджечь бы его, – с мечтательной злостью сказал Жар, поутру разглядывая гнездо с тюфяка. – Так ведь кругом труха, весь чердак займется.

– А если кипятком окатить? – предложила Рыска, вспомнив, как отец гонял ос из сарая. Там, правда, гнездо снаружи висело, на стене. Удобно: плеснул и убегай.

– Тут целое ведро нужно… Да и не прошпарит оно насквозь, только сверху намочит. Вон сколько накрутили, целая крепость! Придется осени ждать, покуда сами не разлетятся.

Но в саду только-только начали краснеть вишни, и до осени гнездо грозило переплюнуть пчелиный улей.

– Ну сколько мне вас ждать-то?! – Фесся стукнула в потолок уже третий раз – похоже, кочергой. Осы тоже встрепенулись и загудели громче, сердитей.

– Идем, идем, – нехотя откликнулся Жар. – Щас… сапоги надену.

– Шубу бобровую не забудь, бездельник! – еще больше рассердилась служанка. Пол был тонким и пропускал все громче шепота.

Жар, не отвечая, вытащил из-под тюфяка два здоровенных, истоптанных и покоробившихся сапога, найденных в чердачном соре, надел их на руки и пополз к лестнице, по пути мстительно давя замеченных ос. Рыска – следом, по расчищенному.

В сенях вкусно пахло упаренной картошкой в кожуре, остывающей в длинном глубоком корыте. Дедок как раз нацелился на нее толокушкой, отвернулся только к мешку с отрубями, подсыпать в мешанку ковшик для сытности. Жар, вроде бы равнодушно проходивший мимо, внезапно наклонился вбок – цоп одну, цоп другую, куда спрятал – непонятно! Рыска сглотнула слюну, но следовать его примеру не отважилась.

– Доброе утро, дедушка!

– Доброе, доброе, – благодушно откликнулся тот. – Картошечки не хочешь? Покуда свиньям не истолок.

Рыска захихикала, косясь на Жара. Тот смущенно почесал макушку и шепнул:

– Зато так веселее!

– Спасибо, дедушка! – Девочка поскакала дальше, открыто перебрасывая с ладони на ладонь большую шишковатую картофелину. Жар страдальчески морщился: ворованное припекало живот, но бросить уже нельзя, заметят.

– Мам, кухонный дед опять свиную картошку раздает! – донесся с улицы капризный голосок Диши, младшей Сурковой дочери. Увидела в распахнутую дверь, зараза глазастая!

– Да ладно тебе, – одернул ее брат, толстый и конопатый Пасилка. (Чего это на него нашло, удивилась Рыска – обычно сурчонок шпынял слуг почище отца). – Она ж свиньям и досталась.

Жар стиснул кулаки. На себя бы в лужу посмотрел! Рожа сальная, волосы редкие, нос приплюснутый, уши лопухами. Ко всему прочему хозяйский сынок был отчаянно труслив и по-мужски честно, где-нибудь за амбаром, мериться силами не желал. Предпочитал свысока покрикивать, а чуть что – жаловаться папочке.