Алиса Орлова-Вязовская - Детонька

• Название: Детонька
• Автор: Алиса Орлова-Вязовская
• Жанр: Русское современное

«Сын пошел в отца», «Ты вылитая мать», «Вот гены отцовские!» Мы часто слышим эти фразы и часто произносим их сами. Так легче объяснить и свои успехи, и свои поражения. Нужно ли идти напролом к своему счастью? Или заранее ничего не ждать? Одна из героинь книги часто повторяла пословицу: «Как сам себе постелешь, так и выспишься», наверное, трудно с этим спорить. А может, стоит попробовать?

---

Дома, уже лежа в постели, Влада видела через приоткрытую дверь, как мать гладила отца по плечу, что-то тихо приговаривала, монотонное, на распев, словно укачивала малыша.

Потом, родители много раз возили дочерей в Москву. Заранее готовились, наглаживали выходную одежду. Ходили в зоопарк, на аттракционы, ели мороженое в кафе. Но у Влады в памяти они смешались, следа не оставили. А поездку к бабушке, она запомнила на всю жизнь. Это было похоже на ранку не страшную, а так, вроде пореза от бумаги. И крови нет и не видно толком, но саднит и саднит.

Странно, столько лет прошло, и теперь она с бабкой встретилась и даже была у нее дома, и кофе пила и разговаривала, и разговор этот был ей интересен. Хотя, к такому общению она не привыкла. Словно контрастный душ, горячо-холодно. Понятно же было, что бабуся в каких-то фразах откровенно хамит, говорит с издевкой. Но говорит-то правильно! То, что у Влады было всего лишь ощущением, старуха облекала в слова. Выходит, она права?

Задумалась, проехала лишнюю остановку, вот дура! Теперь придется по переходу тащиться. Толкотня, давка. Чужие мокрые зонтики капают на ноги. Перед Владой резко остановилась тетка с сумкой на колесах, засмотрелась на указатели станций. Владу пихнули в спину и мужской голос произнес: – Ну, чо встала посреди дороги, курица?

Влада резко отошла в сторону, промолчала, мстительно наслаждаясь, как мужик, обрадовавшись свободному месту, налетел на теткину сумку. Оба стали переругиваться, размахивать руками. За ними образовалась пробка.

– Дома не можете выясняться? – Крикнул молодой парень в очках. – Понаехали!

– Они метро первый раз видят, – сладко улыбнулась Влада.

– Точно, девушка, и носит же их в час пик, – подхватил парень. – Вы идите сюда, а то совсем затолкают.

Молодой человек вежливо под локоток проводил к поезду, назначил свидание, и телефон свой записал на красивом листочке из блокнота. Влада ему еще раз улыбнулась, кокетливо помахала рукой. Вышла из метро и листочек выбросила. Не нужен ей такой. Раз в метро толкается, значит, машины нет. Премного благодарны, толкаться в транспорте, ухажер не нужен. Вот когда-нибудь, она обязательно будет ездить только в машине.

Позвонила домой, трубку взяла сестра. Мама у тети Наташи? Вот и хорошо. Просила передать, что у нее все нормально, бабка жива, здорова чего и всем желает. Влада на выходные не приедет, у них семинар и вообще все хорошо, потом еще позвонит.

Сестра поняла, что подробностей будет, спросила только не холодно ли в общаге? Может Владе привезти теплую кофту и безрукавку, ну ту, красненькую, которую мама вязала? Влада хмыкнула, спасибо, не надо. Представила, как заявилась бы к бабусе в безрукавке из ровницы. А сестре про семинар-то, соврала. В субботу бабка пригласила, но дома пока про это знать не обязательно.

Отсидеться в душевой не вышло, там кто-то прочно застрял. Слава Богу, в комнате оказалась только Нинка, лежала на кровати в наушниках и страдала над вымышленной и трагичной любовью. В соседней комнате орала музыка, слышался хохот и чей-то противный визгливый голос. Светка, наверное. Как ее можно слушать больше пяти минут?

Влада зажав уши ладонями, перечитывала конспект. Она привыкла зубрить еще со школы. Материал запоминался легко, но отделаться от привычки учить все чуть ли ни наизусть уже не могла. Нинка так и уснула в наушниках. Ладно, действительно пора спать. Завтра тяжелый день, после института, надо будет еще на работу идти. Влада никому не говорила об этом. Незачем, девчонки думают, что бегает она три раза в неделю на какие-то курсы. Вот пусть так и считают. Все куда прозаичнее. С девяти до одиннадцати вечера, Влада убирает непонятную контору. Сотрудники гордо именуют ее офисом по продаже. Что продают, не понятно. Три комнаты, туалет и коридор, покрытый ковролином. Зато хоть какие-то деньги. Дома, сколько себя помнит, их вечно не хватало. А у кого денег мало, то и уважения никакого. Спасибочки, этого она уже «наелась» до тошноты. «Не в деньгах счастье» – вранье, это бедные сами придумали, что бы свою никчемность оправдать. Сидят с голым задом и с голодухи умничают: «Лишь бы человек был хороший, любовь за деньги не купишь,…» Ну да, языком то трепать легче. Благородная бедность. Да как бедность может быть благородной?! Тьфу, глупости все это. Ладно, спать нужно. Закрыть глаза крепко-крепко и в голове устроить сквозняк, что бы все мысли выдуло. Вот у Светки, наверное, всегда сквозняк, мозги чистые-чистые, и серое вещество у нее не серое, а розовое со стразиками, как ее бриджи. Влада хихикнула в подушку. Сон так и не идет. Осталось последнее средство. Маленькой Владе напевала прабабушка, баба Вера, а потом мама, и когда родилась Анька, пели ей, меняя в тексте имя. Надо только завернуться в одеяло до самого носа.

Уж как сон ходил по лавке
Дрема по полу брела
Дрема по полу брела
К Владе нашей забрела
К ней в кроватку забрела,
На подушку прилегла.
На подушку прилегла,
Владу ручкой обняла.2

Главное в смысл не вникать, лавки, ручки, сон, кроватки. Для маленьких ведь все равно. Интересно, а бабуся своим детям в детстве пела? Не пела, наверное,… Дрема по полу брела…, брела… к ней в кроватку…

Хорошо, что на занятиях Владе удается собраться и все посторонние мысли вон. Ей нужен не просто диплом, а диплом с отличием. Получила же она в школе золотую медаль. Ну вот, и все это не чудо и везение, это продуманный расчет. Она должна доказать всем, и перво-наперво себе, что яблочко вполне может укатиться от яблони на приличное расстояние. Она заметила, как лисьи бабкины глаза на мгновение потеплели, когда Влада сказала про золотую медаль. И фразу из детства: «Может из этой девчонки выйдет что-то путное», она, ой как хорошо запомнила. Конечно, она любит родителей, но, старуха права, они неудачники и вся их жизнь одна сплошная неудача.

Сегодня бабка настроена более миролюбиво, хотя в высказываниях, особо не стесняется. Если человек называет вещи своими именами, чего ради миндальничать?

Влада в гости шла, как на экзамен, за столом держалась так прямо, что спина заныла. Была голодная, как всегда с тех пор как поселилась в общаге. Деньги в первую очередь экономились на еде. А у бабуси на столе красная рыба ломтиками разложена на продолговатой красивой тарелке. Какой-то салат незнакомый в глубокой вазе. И странные темные ягоды, солено-противного вкуса, маслины. Она их никогда не пробовала, гадость невыносимая, но, не подавать же виду. Ой, мамочки, куриные окорочка, запеченные в духовке! Неужели отказаться придется? Ножом аккуратно не отрезать, руками не возьмешь.

Бабуся хмыкнула, заметила страдальческий взгляд внучки:

– Что передо мной-то ломаешься? Уже все показала, что столовыми приборами владеешь. Бери руками, ешь, и так сидишь, словно кол проглотила. Вот привычки нищебродские, так голодной останешься.

Вроде позаботилась о внучке, но не расслабишься. Прямо как по минному полю, неверный шаг, взрыв, и собирай ошметки своей гордости, до следующего раза.

Да, старуха кремень, никаких сантиментов. Через два часа внучку спровадила. Хорошего понемножку, поели, поговорили, пора и честь знать.

Странно, посуду помыть не дала, хотя Влада предложила. Боится, что дорогой фарфор кокнет, или еще что-то? В квартире очень чисто, но судя по бабкиным ухоженным ногтям, вряд ли она хозяйством занимается. А может, делает все в резиновых перчатках? Вообще, как ни крути, а за собой бабуся следит. Волосы уложены в затейливую прическу, цвет только уж очень экзотичный, лучше бы просто седыми оставила. Платье трикотажное, модное, сидит хорошо, морщинистую шею прикрывает очередной газовый шарфик, сегодня бирюзового цвета. Два крупных перстня на руке, дорогие, наверное. Серьги, тяжелые, массивные, бирюза в серебре. Глаза подкрашены. Бабуся похожа на иностранных старух, что ездят с фотоаппаратами по миру, не обременяя себя внуками. Вот бы посмотреть, какая она утром. А может она так и спит в макияже и с прической?

Отчего-то вспомнилось, как мама собиралась по утрам на работу. Не высокая, полная, уютная, она и на работе выглядела так же как дома. Одно отличие, белый халат воспитательницы детского садика. Может поэтому ребята всегда ее любили, она была похожа на их мам.

А папа слишком отличался от поселковых мужиков. Мама была своей, отец чужим. Влада начала понимать это только с возрастом. По началу, совсем маленькой, наверное, ей тогда года два было, или три, жили они в старом деревянном доме с мамой, папой и маминой бабушкой, бабой Верой. Баба Вера была небольшого роста, худая и ходила всегда в платочке. Лицо ее сплошь покрывали морщины, а кожа мягкая-мягкая, Владе очень нравилось гладить бабу Веру по щеке. От прабабушки и пошло в их семье слово «детонька» и песенки, под которые засыпала Влада, а потом младшая сестра. Что-то было в бабе Вере неизъяснимо доброе, светлое, что делало жизнь уютной и счастливой. После дождя в доме пахло сыростью, в солнечные дни половики развешивали во дворе, но до конца запах сырости из них так и не выветривался. Владу купали в маленькой жестяной ванночке, на кухне. Еще был огород, в котором баба Вера, а вечерами и в выходные, мама, что-то копали, поливали, собирали. И Владе нравилось тайком срывать крохотные огурцы, размером с мизинец. Нравилось прятаться в зарослях лопуха за домом и ждать, когда баба Вера, подойдет близко-близко и удивленно скажет: