Алексей Оутерицкий - Почему нарушаем!

• Название: Почему нарушаем!
• Автор: Алексей Оутерицкий
• Жанр: Юмористическая проза

Книга «Почему нарушаем» написана с помощью известного литературного приема «рассказ в рассказе» и состоит из множества самостоятельных произведений, объединенных в единое целое – сборник разножанрового юмора.

---

Ну, нарисовали плакатов, пошли к Бончу-Бруевичу договариваться. Тот поддержке своих абортов обрадовался, чаем напоил, а еще обещал пищей горячей периодически подбадривать. Чтоб стоять им возле абортария и не уходить никуда.

Ну, встали, плакаты развернули, постояли… Дамочки не примкнувшие останавливаются, плакаты про мужиков, которые сволочи, читают, а потом дальше себе идут. Ну, хвалят еще некоторые иногда. А те, что на аборты к Бончу-Бруевичу шли, так они и без того на аборты свои шли уже. И без плакатов всяких сообразили – что надо так. Что прогрессивно это, и в духе времени, и вообще. Короче, надо и все. Ну и что за толк с такой акции? Неинтересно феминисткам показалось бездействовать так. Активнее бы надо. Стали тогда сами к не примкнувшим дамочкам подходить, просвещать. За аборты полезные, которые против мужиков нацелены, агитировать. Как увидят дамочку с животом, тут же подбегают кучно и в абортарий уговаривают. Надо, мол, чтоб против мужиков все было, объясняют. Нельзя нынче с животами ходить, нынче аборты делать надобно. Ситуация нынче в мире такая сложилась, что надо. Чтоб непременно поперек.

А дамочки беременные – кто пугается, а кто и вовсе в крик, чтоб отстали. Не продвинутые, одним словом, в основном попадались. Значит, смекнули феминистки, дамочки эти или к агитации невосприимчивые, или их, мужикам поддавшихся и залетевших, на более ранних стадиях отлавливать надо. А тем, что с животами большими – им, наверное, поздно уже. И делать и объяснять – все поздно. Слишком уже далеко глупость их зашла.

Поменяли тактику, стали к прохожим внимательно приглядываться. Высмотрели одну молоденькую, что вела себя подозрительно, и к ней:

– Вам нужно срочно к Бончу-Бруевичу! Аборт вам, дамочка, делать пора. Прямо сейчас, незамедлительно, не то потом поздно будет!

А та в обморок грохнулась, еле откачали дуреху впечатлительную.

– Как вы узнали, – спрашивает, очнувшись, – если я сама еще не в курсе. Я даже ответов на тест еще не получила. И что будет, если муж мой бесплодный про это узнает? Нет, вы правда уверены, что я залетела? А может, нет у меня ничего?

И опять рыдать – насилу валерьяновым корнем успокоили…

Опять, значится, промашечка вышла. Теперь уже с диагностикой беременности на ранних стадиях промашка. Многие не догадываются, что давно с абортами ходят, но и со стороны это дело тоже не рассмотреть. Ну и как тут быть?

Пока думали, тут опять мужики-сволочи сами же против себя подмогли. Тот закон про запрет абортов не прошел у них почему-то, так они тут же другой, стервецы, учудили. Надо, дескать, их разрешить. И даже, возможно, денежно поощрять.

Ах вы ж сволочи! Как так разрешить? А демография? В общем, опять дело появилось. Нарисовали другие плакаты и опять бегом к Бончу-Бруевичу. Тот чаем их поить на сей раз не стал, даже разговаривать не захотел, зато они ему высказали все, что негодяй действиями своими антидемографическими заслужил. Дескать, сволочь он и нехорошее поощряет. Мало того, что стране вовсю гадит, так еще и деньги на этом зарабатывать не брезгует. Построились возле абортария крепкой акцией и дамочек туда теперь уже не пускают. Нельзя, мол. Раньше можно было, а теперь нельзя. Рожать, мол, надобно, дуры залетные. Сами виноваты. Нечего от мужиков беременеть было.

Те в слезы. Бонч-Бруевич, оказывается, очень уж здорово руку на этом деле набил, очень уж грамотно им те аборты удалял, хапуга в белом халате. Феминистки с сочувствием залетевших товарок слушают, а пускать все равно не пускают. Уговаривают мужьям бесплодным честно во всем признаться и рожать. Так лучше будет. Для всех лучше, и для государства в том числе. Государству тогда демографический приплод в людях положительный образуется, на манер бухгалтерского сальдо.

Объясняют вроде бы хорошо, с доводами вескими, а дамочки непонятливые все одно на своем упорно стоят. Все равно пропустить к преступнику от медицины уговаривают… Задумались феминистки. И чего эти дамочки в мужиках такого хорошего нашли, что даже аборты через то хорошее делать согласны? Задумались, а потом решили сами проверить. Осторожно, конечно, и не на себе. Выбрали одну, недавно примкнувшую, которую все равно не жалко пока, и решили на разведку ее послать.

Ну, надела подопытная юбку покороче, оплакали ее подруги заранее, а тут как раз и идеологические противники в количестве трех штук объявились. Кавказской национальности те противники оказались. Короткое увидели, аж завибрировали от возбуждения. Стали подопытную уговаривать, чтобы с ними куда-то пошла. Обещали показать кое-что. Очень, мол, это «кое-что» интересное, и ей непременно понравится. А уговоры свои – вещественно подкрепляют. Цветами и другими аргументами, на манер крученого коньяка со звездочками. Подопытная всплакнула напоследок, с подругами попрощалась, и пошла врагов скрупулезно проверять. Ушла, и нет ее долго. Видно, затянулась проверка. Видно, непросто оказалось этих кавказцев, науку феминистическую заинтересовавших, исследовать. И неделю ее нет, и две. Третья неделя уже пошла, а ее все нет… А на пятую – объявилась. Только вот заметили ее, к сожалению, поздновато, когда она уже от Бонча-Бруевича выходила. Разговаривать с подругами не захотела, мимо быстро прошмыгнула, и в машину. А в машине ее уже не трое, а пятеро кавказцев нетерпеливо дожидаются. Только тогда и поняли феминистки, что в их ряды затесалась изменщица.

Посовещались они и послали вторую, чтоб проверила, где первая. Та сходила посмотреть, потом вернулась и доложила: сидит, мол, изменщица в ресторане с восемью кавказцами, и надо ее оттуда срочно вызволять. Похоже, не изменщица она, просто ее взяли в заложницы. Но она ничего, пока держится. Для виду пьет вино, дает себя обнимать, танцует, хихикает. В общем, делает вид, что ей не страшно, но надо бы подругу все-таки выручать. И вот она-то, вторая, этим и займется, выручит лично. И умчалась быстро, ей даже ответить не успели. Умчалась, и тоже нет ее долго – наверное, тоже в заложницы угодила. Хотели феминистки сгоряча на поиски первых двух подруг третью снарядить, да не решились, слишком уж рискованным дело оказалось, а их и без того мало осталось.

А тут и новая беда подоспела. Мужики, которые депутаты и сволочи, опять новый законопроект удружили. Опять, в общем, аборты те запретить порешили. Пришлось опять к Бончу-Бруевичу на чай и дружбу напрашиваться. Помирились, конечно, в итоге, но только с Бончем. А Бруевич, тот позлопамятнее оказался, все еще дулся на них за что-то. Двое их, оказывается, было, а работали под одной фамилией, чтоб налогов поменьше платить и чтоб звучало солидней, по-научному. Пациенток впечатляло, вот они и расставались с деньгами дополнительными легко, за фамилию обманную приплачивая.

Не успели чай допить – новый законопроект подоспел. Тогда с Бончом опять поругались, а с Бруевичом – и не надо оказалось. Очень даже выгодно с этим Бруевичом получилось, что не мирились с ним.

Только те двое обманщиков бросились чай у них отнимать, а тут опять новый законопроект. И опять отменяющий старый, конечно. Тогда Бонч с Бруевичем еще им чаю подлили, но теперь совсем уже запутались феминистки. Теперь не успевали даже сообразить, какие плакаты в пикет брать. Поняли только, что мужики нарочно так делают, чтоб движение их справедливое окончательно запутать.

Сели опять думать, и тогда кого-то вдруг осенило, что надо делать. Пример надо показывать – вот что. Надо самим забеременеть и с абортами в животах назло тем мужикам ходить – тогда и плакаты не нужны. Тогда любой с легкостью по животам определит, что они категорически против любого подлого законодательства.

С Бончом помирились, с Бруевичом – вроде тоже. Зачем – и сами не поняли. Все равно те двое узнали, что они опять против – и тут же бросились чай отбирать, а потом и вовсе весь их пикет из своего абортария повыгоняли взашей. Ну и хрен с вами. Все вы, гинекологи, подлецы. Хотя бы только потому, что мужики.

Но не успели феминистки в себя прийти, как на них еще одна напасть навалилась – нехорошее что-то в движении их благородном завелось. Изнутри завелось. Некоторые короткое стали самовольно надевать, на каблуках ходить, краситься…

«Зачем, сестры?»

А затем, мол, что хотим сами себе и сестрам по общей борьбе нравиться.

«Но не для мужиков ведь?»

Нет, конечно! Как вы могли подумать! Исключительно для себя. А еще хотим маркетинг углубленный провести, чтоб знать в точности, где у мужиков слабые места и как с ними бороться. И кое-что уже стало проясняться, между прочим. Нами уже точно зафиксировано, что мужики здорово на безволосые ляжки клюют. У них самих подобного добра не имеется, вот они на чужое и засматриваются. Это нами уже в точности установлено, а теперь мы хотим свой маркетинг еще больше углубить – путем решительного появления на публике без лифчиков.