Инна Рогачевская - Случайный человек, или Пересечения

• Название: Случайный человек, или Пересечения
• Автор: Инна Рогачевская
• Издательство: Литагент «Ридеро»78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Короткие истории

Улыбка и грусть, калейдоскоп событий, ситуаций, чувств. Чем закончится встреча Ивана Грозного и Марии Медичи? Случайный человек. Встреча, зима, тайна… Одиночество – наказание или спасение? Рок или свобода? Мать и дочь. Прошлое и будущее. А если избранник дочери прошлое её матери? Расследование одесских бабушек. Информация из «первых» рук. За кого выходит замуж внучка? «ОНО» – герой незабываемой, зимней истории.

Об этом и многом другом вы узнаете, прочитав книгу.

Приятного прочтения…

---

– Боря, передай отцу, что я его не люблю. У меня другой мужчина.

***

– Ника, выходи за меня замуж.

Она отставила бокал в сторону, посмотрела на него.

– Зачем?

– Что значит «зачем»? – в его глазах вспыхнуло удивление.

– Зачем замуж?

– Разве женщины не мечтают о замужестве?

– Женщины? Возможно, но заметь, не я тебе, в третий раз, предлагаю взять меня в жёны. – Алик, не будем об этом.

– Сколько лет мы знакомы? – спросил он.

– Год, два, три, – она улыбнулась. – Порой мне кажется, что мы знакомы целую вечность. Закажи ещё вина. Чудесное вино, ароматное, лёгкое, как этот вечер.

– Ника, ты странная женщина. Другая бы, на твоём месте, вцепилась в мужика – не оторвать…

– Быть может, – тихо произнесла она, – быть может, но не я, – она подняла на него взгляд. – Хочу танцевать.

– Здесь не танцуют, а впрочем.…

Маленькое, уютное кафе. Музыка ласкающая слух. Взгляды, … сначала удивлённые, настороженные, потом мягкие, одобряющие. Почему не танцевать, когда женщина просит? Прикрыть глаза и танцевать вдвоём, будто в первый раз, как никогда доселе, только он и она и больше никого.

***

– Линка, помнишь, лет тридцать назад на танцы бегали?

– Ты, предлагаешь сбегать на танцы? Танцуют бабушки! – отозвалась подруга.

Ника подала ей бокал с вином.

– За что выпьём?

– За что? – Ника задумалась, скользнув взглядом по портрету, – не знаю, … за нас с тобой, за наших детей и внуков, и…

– Ника, а жизнь-то проходит, слышишь её отдаляющиеся шаги? Это она убегает, ноги делает! А мы с тобой, как две клуши, взглядом провожаем самое лучшее, но ведь не старые вовсе, а?

– Меня Алик замуж зовёт, а я не знаю.

– Что «не знаю»? Не нервируй меня, – Лина сделал глоток вина и закурила. – Алик хороший мужик, поверь мне, у меня глаз намётан. Стольких «дерьмовичков» повидала…

– Линка, и у тебя все наладилось! Разве не этого ты ждала? Ты за Павлом, как за каменной стеной! Прекрати дуть на холодную воду, забудь о неудачах, мало ли, что в жизни было! Разреши себе быть счастливой, – Ника потянулась за сигаретой.

– А я тебе о чём? Алик твой мужчина, а ты всё на портрет поглядываешь! Вбила себе в голову идею-фикс – «мужчина с глазами судьбы», скажешь не права? Это лишь сон, хватит дурью маяться!

– А если он существует? – прошептала Ника.

– Если бы был – появился уже. Живи настоящим. Ты живая женщина. Сказать кому-то – не поверит. Сидишь, ждёшь мужика с портрета! – Лина иссякла, замолчала. – Я тебе давно говорила, что ты дура чокнутая? – неожиданно спросила она.

– Нет, вообще не…

– Так вот, мать, ты дура.

***

Саксофон. Музыка ночи, ветра. Перешёптывание звёзд. Глаза. Они вновь смотрели на неё из глубин сна, мечты. Она так давно ждёт его. Ночь. Всё спит. Но не спит саксофон, он и она. Он зовёт её. Она идёт, нет, бежит ему навстречу. Касание ладоней обжигает, как долго она к нему шла…

В комнате тихое постукивание часов. Тишина. Ника поднялась с постели, распахнула окно. Разочарование, он позвал её из сна, всего лишь сна. Головой да об стену, чтобы больше не слышать его зов, не ждать встречи с заколдованным взглядом, просто жить, как раньше – без него. Она открыла крышку пианино. Пальцы, истосковавшиеся по плотной упругости клавиш, вспорхнули над ними и понеслись, сливаясь с ночью, ветром и шёпотом. На часах два часа ночи. Неожиданно сердце забилось так, словно, захотело что-то объяснить, сказать, подсказать. Надо только понять, прислушаться. Оно, как дикий мустанг, рвётся наружу. Портрет, взгляд, как молния догадка. «Господи, как же я раньше «…

Разве бывают такие совпадения? Да, это судьба.

Глаза его были прикрыты, но она знала, под трепещущими веками…

Как же она раньше не разглядела, не почувствовала, не поняла. «Алик. Алик, Алик»! – душа рвалась к нему. Сколько лет она его искала!

Ветер рвал занавес, терзая её лёгкую, невесомую, окуная в прохладу ночи.

Он не слышал шагов, просто почувствовал её присутствие. Его саксофон вздрогнул от нежности.

На неё смотрели глаза мужчины, однажды приснившегося. Глаза с портрета – глаза  судьбы.

История одного одиночества

Одиночество пережить сложно, главное, чтоб оно не пережило нас…

И. Рогачевская

Глава 1

Со своей двоюродной бабкой, а по-простому тётушкой, я не была близка, да и ладить с ней так и не научилась.

Её мужья, прожив с ней под одной крышей несколько лет, отправлялись в «мир иной», оставляя её безутешной вдовой, ненадолго. Через год-другой, она оправлялась от очередного удара и вновь ходила в невестах. Что в ней притягивало мужчин для меня и по сей день остаётся загадкой? И, хотя, о покойниках плохо не говорят, пусть ей земля будет пухом, (не мне судить) – она никогда не была мила, добра, отзывчива. Моя мама называла её «Cиней Бородой», а тётя, жена папиного брата – стервой или «Чёрной вдовой».

Звали её Муся, она была старшей сестрой моей бабушки. Моя родная бабушка не была «ангелом воплоти», и со своей старшей сестрой они были чем-то похожи. Сколько себя помню, до знакомства с тёткой, меня всегда ею пугали.

– Вот Муська приедет, – пугала меня бабушка, – увидишь «небо в алмазах». Она тебя научит бабушку, рОдную слушать.

Мне было трудно понять, какие – такие алмазы я должна увидеть на небе?

– Не боись, тоже мне Муська! Видел я её, копия бабули нашей, только высокая очень, как придорожный столб, – успокаивал меня двоюродный брат, который был на три года старше.

– А какая она? – не унималась я.

– Когда я был совсем маленьким, – вспоминал он, – бабушка, я и папа ездили к ней в гости. Папа сказал тогда маме: «Муся выходит замуж», а мама ответила: «Не в первый и не в последний раз» – и не поехала. На свадьбе было много людей и очень шумно. Я хотел спать. К нам подошла большая, толстая тётя в платье с большим белым бантом: «Положи его спать у соседей, гуляем, свадьба у меня»! – сказала она бабушке. А бабушка зло ответила: «Своих раскладывай по соседским койкам, когда родишь»! – Тётка ушла, а бабуля папе зашептала: «Данька, попомнишь мои слова, через два-три года сведёт она его в могилу, как и первых двух. Коровище».

– Я думаю, она страшная колдунья, – решила я и на многие годы осталась при своём мнении.

***

Бабушкины воспоминания о сестре, часто заканчивались словами: «Муська наша, всегда была „оторви и выбрось“, с мерзопакостным характером, самая противная из сестёр».

Мой папа вспоминал свою тётю с благодарностью, любвью. Она спасла его во время блокады в голодном Ленинграде. Так получилось, что тётушка, увезла его в Ленинград, на время летних каникул, а домой он вернулся через пять лет, уже после окончания войны. Папа любил Мусю, но никогда не рассказывал о годах в блокадном Ленинграде. Его воспоминание о ней расходились с воспоминаниями и рассказами бабушки. Папа говорил, что его тётя святая женщина, с нелёгкой судьбой. Но всего этого я тогда не знала. Об этом молчала и бабушка, и папа, и сама тётя Муся, молчанием вычёркивая из памяти горе, страхи, невосполнимые потери. Через много лет, когда не стало бабушки, тёти Муси, отца, дяди, его жены и моего брата, наводя порядок на чердаке бабушкиного дома, я нашла пожелтевшие тетради – дневники моего папы. Я многое узнала, сожалея о том, что не дано было знать при их жизни. Наверно и моё отношение к тётке было бы иным.

***

Вернёмся в прошлое. К тому времени тётка Муся вышла замуж в пятый раз. Детей ей бог не дал, и как утверждала моя бабуля: «Муська и не очень-то переживает, привыкла жить в своё удовольствие».

Бабушка пригласила сестру к себе в гости, провести очередной медовый месяц.

Мои родители переглянулись, папин старший брат крякнул, почесав затылок. Его жена тихо промолвила: «Твою душу в грушу», а я испугалась встречи с виртуальной тёткой. И завертелось.

Дядя Даня с женой и мамой, задумались, где им провести отпуск, на время Муськиного приезда. Бабушка, почувствовав кожей «заговор», их предупредила: «Не вздумайте смыться. Никто, никуда не едет. Вы что хотите меня до инфаркту или парализму довести? Ишь, чего вздумали, предатели»!

Обращаясь к нам, своим внукам, меняя менторский тон на мелодийный, она щебетала: «Внуча, внучок, идите на кухню, я вам картошечки с коклетками пожарила», – но «переводя стрелки» на наших родителей, грозно наказывала: «Все по местам. Нечего мне здесь свайбы2 каруселить».

Наши детские мозги, отказывались понимать, что такое «свайбы и парализмы» и почему их нельзя «каруселить»? Но бабуля сказала, как отрезала.

Мы были счастливы в далёком детстве. На все праздники семья собиралась у бабушки. Дружно готовили, дружно отмечали, пели песни. Взрослые кружились в вальсе под пластинки. Мы с братом, увлечённые общим весельем, пели и кружились в вальсе, путаясь у взрослых под ногами.