Абрам Гроссман - Катарсис

• Название: Катарсис
• Автор: Абрам Гроссман
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9905980-8-9

Судьба двух психологически разных, но равноценных по значимости в романе героев. Роман представляет нелинейную цепь событий, которые соединяются, чтобы выявить процесс духовной трансформации героев в момент, когда человек сталкивается с глубоко личной трагедией, и построен в форме множества эпизодов, переданных в виде ретроспекций-воспоминаний, галлюцинаций и снов. Образы героев собирательные, большая часть событий происходит в Сибири, где автор работал несколько лет. Имена, время и места событий вымышлены.

---

Подчиненный, красный и разгневанный, с размаха плюхнулся на стул и с нескрываемой злобой посмотрел на Йозефа.

– Что я сделал не так? Почему я здесь? Где моя жена и сын? – в отчаянии выкрикнул Йозеф, глядя на переводчика, как если бы тот мог ответить ему.

– Ребе! Здесь вы не можете задавать вопросы, – неприкрытый страх мелькнул в здоровом глазу насмерть перепуганного парня.

Начальник встал и прочел вслух то, что было написано на бумаге.

– Вам повезло, ребе, – переводчик откашлялся, не скрывая волнения. – Они решили, что вы виновны лишь в том, что помогали врагам советского народа. Слава Богу, за это вы получили только десять лет спецпоселения. Это просто десять лет труда. Слава Богу!

– И почему мне так повезло? Я потерял семью, теперь должен провести десять лет в кандалах из-за того, что дал кусок рыбы бедному незнакомцу? – Йозеф пытался сохранить спокойствие. – Пожалуйста, скажите им, что я невинный человек. Я не сделал ничего плохого…

– Они могли послать вас в трудовой лагерь строгого режима. Это была бы верная смерть. Они могли приговорить вас к смертной казни, как врага народа, – грустно сказал переводчик.

– Они уже это сделали, – Йозеф посмотрел на «жреца» и поймал его жесткий холодный взгляд. Хрупкая надежда, что ужасную ошибку можно будет исправить, исчезла.

– Почему вы делаешь такая ужасная вещь, чтобы погубить меня и моя семья? – дрожащим голосом, с трудом сдерживая себя, проговорил Йозеф.

Офицер Мокин понял. Кривая гримаса сморщила его лицо, как будто у него неожиданно заболели все зубы. Он отвел глаза.

* * *

Спустя несколько дней Йозеф Фишер, раввин из Вильно, спецпоселенец, был отправлен с очередной партией поволжских немцев на север Сибири. На этот раз группа была больше и разнообразнее, чем та, с которой Йозеф начал свой путь. Она включала мужчин и женщин разного возраста, подростков, детей и даже несколько младенцев. Баржа походила на первую, только двигалась намного быстрее.

Стоял конец лета. Днем еще было тепло, но по утрам над спящими на палубе парило густое прохладное облако, слышались стоны и вздохи взрослых, всхлипывания и крики детей. Йозеф находился среди людей, но был так далеко от них, как был далек от всех ощущений окружающей его реальности. Он прижился на верхней ступени лестницы, ведущей в трюм, и оттуда следил за убегающей за бортом водой. Даже в дождь он не пытался найти укрытие внутри баржи и лишь втягивал глубже голову в плечи, и тогда всей своей позой напоминал большую нахохлившуюся птицу.

Йозеф ощущал, как он сейчас далеко от своего Бога, и это именно тогда, когда нуждался в Его помощи больше всего. Как первые пузырьки воздуха в закипающей воде, из глубины его мучающейся души поднималось медленное осознание происходящего с ним.

– Для чего я должен быть среди этих людей, без семьи, без Ханны и сына? – эта мысль не покидала его голову.

В ешиве Йозеф провел много времени, изучая Тору. В любой момент он мог восстановить по памяти место в Книге, которое либо глубоко затронуло его, либо осталось непонятным. Одним из непонятных ему мест была борьба Иакова с Ангелом. Некоторые талмудисты говорили, что Иаков боролся не с Ангелом, а с Богом. Еще тогда Йозеф пытался найти ответ, что хотел Тот, с кем боролся Иаков? Да и конец этого поединка («И взошло солнце… и хромал он на бедро свое») – также не был ясен ему. Для чего делать Иакова на всю жизнь калекой?

Сейчас Йозеф видел много общего, непонятного между историей Иакова и тем, что случилось с ним. «Какой смысл в том, что он, Йозеф Фишер, оказался среди этих людей – нелепая, глупая случайность или испытание, назначенное Богом?»

Йозеф вглядывался в небо, надеясь увидеть какой-либо знак, посланный ему, но даже небо над ним потеряло высоту. Низкое, непроницаемое и холодное, оно устало скреблось по вершинам густого леса, рассыпанного по сопкам, близко подошедшим к реке. Не найдя ответа, да и просто устав думать, он снова впадал в глубокую сонливость, намертво отгораживаясь от мира.

В забытый солнцем, моросящий туманом день баржа остановилась в совершенно безлюдном месте возле большой поляны на берегу реки. Офицер, тот самый, что так жестоко поломал жизнь Йозефа, оторвав от семьи и бросив в самый настоящий ад, а теперь сопровождавший спецпоселенцев, выкрикнул фамилии примерно трех десятков семей, последняя была его, Йозефа Фишера. Им всем приказали сойти на берег с вещами.

Назвавшись Василием Мокиным, он грозно вышагивал перед насмерть перепуганными людьми, что-то резко и злобно орал, а затем вызвал из толпы высокого мужчину и с такой силой дернул его за ухо, что у того потекла кровь.

Йозеф не понимал, что происходит, но всем существом ощущал необъяснимую ненависть, выплескиваемую этим человеком. Офицер сказал что-то солдатам, и те принесли большие брезентовые свертки, мешки, какие-то инструменты, и, бросив их почти у самой воды, вернулись на баржу. Пружинистой походкой офицер поднялся следом и трап убрали.

Плеснула вода, баржа всхлипнула, вздохнула, словно прощаясь, и плавучая тюрьма медленно оторвалась от берега и неспешно двинулась дальше. Раздались громкие рыдания.

Йозеф посмотрел вокруг – нелюдимый глухой лес шумел под начинающимся дождем, приглушая все более усиливающийся женский плач.

– Что эти люди сделали такого ужасного, что их оставили здесь вместе с маленькими детьми? – Его взгляд упал на мальчика лет семи и девочку, четырьмя-пятью годами старше. Похоже, дети были сиротами и настолько напуганы, что даже не плакали.

– Что двое этих маленьких птенцов могли сделать в своей короткой жизни, чтобы быть столь страшно наказаны? – с горечью подумал Йозеф. Их одиночество и боль были так понятны ему, что его собственные переживания на миг утратили остроту. Теплое, почти забытое чувство сострадания тронуло, казалось, навсегда застывшее сердце.

Он подошел к детям. Большие круглые глаза, наполненные слезами и тревогой, смотрели на него. Йозеф гладил серые, как старая солома зимой, давно не мытые волосы мальчугана и что-то говорил им. Дети не понимали языка Йозефа, но его голос, мягкий и добрый, вызывал доверие. Они придвинулись ближе, и Йозеф почувствовал холодок робкого и деликатного прикосновения к его руке. Он положил свою руку на руку ребенка и она, как птенец, под крылом матери, успокоилась в его ладони.

* * *

Осень, как ни старалась помочь выбивающимся из сил людям, вынуждена была сдать позиции наступающей зиме.

По первопутку, Вальтер Бош, начальник их поселения, все-таки решил сходить в Каменный ручей – деревню, о которой говорили геологи. Небогатые жители ее, тем не менее, поделились, чем могли, и ходоки вернулись с довольно большой поклажей, в которой кроме спичек, гвоздей и керосина были вяленые мясо и рыба, немного муки и старые залежалые сухари. По этому поводу устроили праздник в центральном доме-землянке, которая была немного просторнее других.

Йозеф помнил тот вечер.

Получив свою порцию тюри – супа из размоченных сухарей, и два небольших куска вяленой рыбы, Йозеф вышел наружу. Жадно глотая, до последней капельки выпил пахнущее хлебом варево, подержал остываюшую пустую кружку, вдыхая оставшийся в ней хлебный запах, затем аккуратно положил в карман вместе с рыбой.

…Жизнь поселенцев концентрировалась вокруг сведенной до минимума активности, необходимой для выживания каждого в отдельности и всех вместе в условиях практически первобытного существования. Поддержание огня внутри землянки было главной задачей. Огонь горел днем и ночью без перерыва, и его необходимо было подкармливать постоянно, чтобы сохранить хотя бы минимальное тепло. Это было непросто. В одной из землянок подросток, следивший за огнем ночью, заснул. Сильный снегопад, начавшийся с вечера, забил дымоход, и все, кто находился в землянке, угорели. Снег шел несколько дней, замуровывая ветхое строение, и только когда он прекратился, с трудом выбравшиеся наружу поселенцы смогли откопать погибших. В какой-то мере они даже завидовали своим умершим товарищам, их окончившимся мукам. Но мертвое – мертвым, а живое – живым. Все, что осталось от ушедших в мир иной – еду, одежду – разделили между членами общины. Йозефу достались варежки и шапка.

На самодельных снегоступах Йозеф не мог далеко уходить в тайгу ставить силки и потому очень редко приносил что-либо из леса.

Вальтер Бош вежливо, но очень настойчиво посоветовал быть поблизости: – Вас нам будет очень не хватать, если вы пропадете в лесу.

– Какая от меня помощь? – пытался возразить Йозеф.