Александр Воин - Наука и лженаука

• Название: Наука и лженаука
• Автор: Александр Воин
• Жанр: Философия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4475-2530-9

Александр Миронович Воин – кандидат философских наук, писатель, руководитель Международного Института Философии и проблем общества.

В своей книге «Наука и лженаука» А. М. Воин говорит о состоянии современной науки и степени ее поражения лженаукой. Книга состоит из статей, написанных автором в разное время, каждая из которых – конкретный пример лженауки.

Как отличить науку от лженауки? Ответ на этот вопрос дает писатель в своей книге.

---

Ницше сказал, «…но тихо вращается мир вокруг создателей новых ценностей» [12]. Создаваться то эти постулаты – ценности, создаются и мир вокруг них таки движется. Весь вопрос только, куда он движется. Вот, Маркс объявил наивысшей и абсолютной ценностью равенство, и полмира пришло к тоталитарному социализму. Вот, Ницше объявил наивысшей ценностью волю к власти и приключился фашизм. Вот, экзистенциализм с фрейдизмом объявили наивысшими ценностями свободу и чувственные наслаждения и произошла сексуальная революция. А почему вдруг равенство или свобода или воля к власти – наивысшие ценности? А потому что в природе человека есть потребность во всём этом и во многом другом. И в определённых обстоятельствах, сложившихся в ту или иную эпоху, можно одну из этих потребностей раздуть непропорционально другим. Т. е. есть возможность убедить людей в этом, внушить им, но это не значит, что это истина, что это пойдёт людям на пользу.

Биоэтика провозгласила наивысшей ценностью жизнь. Это звучит красиво и это соответствует моменту и порождаемым им настроениям. Ведь впервые в истории человечества жизнь всего человечества и даже всего живого на Земле оказалась под угрозой. Но ведь и равенство и свобода и воля к власти в своё время звучали красиво, соответствовали моменту и тем убеждали. И опять, как и тогда, постулат «жизнь – наивысшая ценность» не привязан к опыту. Нет сомнения, что жизнь – это ценность, но наивысшая ли, абсолютная? Нет нужды перелопачивать всю человеческую историю, чтобы показать, что это не совсем так. Одна только проблема эвтаназии ставит это под сомнение. А если не воспринимать сотворение мира, описанное в Писании, буквально, а видеть в эволюции (направленной, как доказывают многие учённые эволюционисты, начиная с Берга) сотворение Богом мира и человека и соотносить с этим опытом постулат о абсолютной ценности жизни, то мы увидим, что он этому опыту противоречит. Эволюция, хоть и направленная, осуществлялась всё-таки в немалой степени через истребление и индивидов и даже видов. Провозглашая святость жизни не только человека, но и животных и даже растений, мы надмеваемся превзойти самого Творца, что кощунственно с точки зрения религии и является благоглупостью и утопией с рациональной точки зрения. Да не сделают отсюда вывод, что я призываю мучить животных, разрушать естественную сферу обитания и тем более убивать по чём зря людей. Стремясь душой в небо, мы должны твёрдо стоять ногами на земле, а это значит соотносить знание, даже полученное из Писания, с опытом. Иначе мы будем приходить к результатам, подобным тем, когда абсолютизировали равенство, или свободу, или волю к власти.

Моя, хотя ещё и не законченная, работа показывает, что наивысшей ценностью является приближение Человека, всего человечества к образу и подобию Божию. Все остальные ценности подчинены этой, а по отношению друг к другу выстраиваются в определённую иерархию.

После всего возникает вопрос, а что это такое «образ и подобие Божие» и можем ли мы найти на него ответ на том пути, который я предлагаю. «Образ и подобие Божие» – это оптимальная иерархия ценностей духовных и моральных, которую человек должен принять в идеале. На основании сказанного выше ясно, что мы не можем получить исчерпывающий ответ на этот вопрос. Но мы можем на него ответить в степени, достаточной для разрешения проблем, стоящих перед человечеством сегодня.

Литература

1. Feyerabend P. «Science in free society, London, N.Y. 1978.

2. В Штатах Господь Бог наступает на Дарвина, Вечерние Вести, Киев 6. 3. 2002.

3. Кун Т. «Структура научных революций, М. 1975.

4. Кулиниченко В. «Современная медицина: трансформация парадигм теории и практики, Киев, 2001.

5. Ibid, c. 76.

6. Ibid, c. 102.

7. Юзвишин И. И. «Информациология», Москва, 1996.

8. Воин А. М. «Нерационализм – духовный рационализм», часть 1. М., Direct Media, серия Университетская библиотека Online, 2014.

9. Воин А. М. «Единый метод обоснования научных теорий», Алетейя, СПб. 2012.

10. Воин А. М. «Нерационализм – духовный рационализм», часть 4. М., Direct Media, серия Университетская библиотека Online, 2014.

11. Воин А. М. «Эволюция духа. От Моисея до постодернизма», М., Direct Media, серия Университетская библиотека Online, 2013.

12. Ницше Ф. «Так говорил Зартустра», М. «Интербук», 1990.

Проблема синтеза гуманитарных и естественных наук (К одноименной конференции в Москве 3.4.12)

Зачем нужен синтез гуманитарных и естественных наук? Синтез нужен для повышения эффективности науки. Причем, прежде всего (если не именно), гуманитарной науки, эффективность которой в сравнении с естественной явно проигрывает. Речь ведь идет о переносе методов естественных наук в гуманитарную сферу, а не наоборот. Попытки обратного переноса, если когда и были (например, попытка навязать диалектический метод ученым естественникам), то ничего не дали. Перенос же методов естественных наук в гуманитарную сферу, безусловно, дает определенный положительный результат. Но перенос этот осуществляется уже не первый год (некоторые считают, что как минимум 50 лет), а разница в эффективности гуманитарных и естественных наук остается по-прежнему драматической. Мало того, зачастую этот перенос не только не повышает эффективности гуманитарных наук, но служит лишь наукообразным прикрытием для откровенной научной имитации, количество которой в сфере гуманитарных наук стремительно возрастает. Важно отметить, что и в сфере естественных наук, порождающих эти методы, применение их для прикрытия научной имитации тоже имеет место, хоть и не в таких масштабах, как в гуманитарных. Таким образом, возникает вопрос, что, вообще, делает науку наукой, что отличает настоящую науку от лженауки и научной имитации. Очевидно, что, не ответив на этот вопрос, мы не можем решить проблемы, стоящие перед гуманитаристикой и надеяться на существенный успех от ее интеграции с естественными науками.

На уровне феномена настоящую науку отличает надежность и однозначность ее выводов, однозначность понятий, которыми она оперирует, и способность ученых договариваться между собой и всем сообществом (пусть не сразу) принимать какую-либо теорию как истинную, а остальные, конкурентные – как ложные. Ведь объективная истина одна и, если сообщество ученых неспособно договориться между собой о том, какая из конкурирующих теорий истинна, то какая ж это наука и как ей пользоваться?

Естественные науки более-менее удовлетворяют этим требованиям, чему главное подтверждение – бурный научно-технический прогресс, базирующийся на этих науках. Что касается гуманитарных наук, то успех человечества в гуманитарной сфере спорен, относителен и уж, во всяком случае, не сравним по темпам с успехом научно-техническим. Каждая из гуманитарных наук: философия, социология, психология, макроэкономика и т. д., разбита на множество школ, между которыми нет общего языка, и они не только не способны договориться о том, какая из конкурирующих теорий истинна, но как правило, и не пытаются этого делать. Как правило, каждая школа просто игнорирует другие. В качестве примера приведу высказывание Михаила Дюмета из его книги «Правда и другие загадки»:

«…Хейдегер воспринимался лишь как экзотика; слишком абсурдная, чтобы относиться к ней всерьез, для того направления философии, которое практиковалось в Оксфорде (аналитическая школа – мое)» [1].

Таких примеров игнорирования представителями одной философской школы (аналогично, психологической, социологической и т. д.) представителей, даже всемирно известных, другой можно привести множество. А когда представители таких школ встречаются на конференциях, то даже если в своих докладах они утверждают прямо противоположные вещи, все равно к утверждениям и аргументам противоположной стороны они никак не относятся.

Что касается однозначности понятий и выводов, то в гуманитарной сфере она близка к пресловутой «точности до наоборот». Какую пользу может ожидать общество от такого качества гуманитарной науки, не требует пояснений. В этом контексте конференция «Гуманитарные и естественные науки: проблемы синтеза» с постановкой одного из проблемных вопросов: «Вызовы замещения в гуманитаристике: познания – цитированием, нового гуманитарного знания – научной имитацией, научной модели и теории – интерпретаторством, закономерностей общественного развития – «объяснительными» схемами» более чем уместна и своевременна.

Что же обеспечивает естественным наукам высокую надежность, общий язык (он же способность договариваться и принимать всем сообществом некую теорию, как истинную) и однозначность понятий и выводов? Расхожим мнением на этот счет, мнением, которого придерживаются и многие участники этой конференции (судя по названиям докладов), является представление о том, что все это достигается за счет применения математики в естественных науках. И, следовательно, единственный путь синтеза – это математизация гуманитарных наук. Но, во-первых, возможность математизации ограничена принципиальным отсутствием количественной меры для подавляющего большинства понятий гуманитарных наук. Не существует килограммов, метров и т. п. любви, справедливости и т. д. Во-вторых, идущее от Канта представление о том, что «В каждой науке столько науки, сколько в ней математики», попросту неверно. Использование методов естественных наук для прикрытия «научной имитации» выражается, прежде всего и более всего, в использовании для этой цели математики. Можно взять любую самую бредовую идею и украсить ее сколь угодно высокой математикой. Математикой украшают себя астрологи, нумерологии и прочие шарлатаны. Применение математики само по себе не имеет никого отношения к соответствию теории описываемой ею действительности, опыту.