Анатолий Барабаш - Метод российского уголовного процесса

• Название: Метод российского уголовного процесса
• Автор: Анатолий Барабаш
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-94201-660-9

В работе рассматриваются существенные противоречия, заложенные в действующий уголовно-процессуальный закон и мешающие эффективности уголовно-процессуальной деятельности. Основа предлагаемых авторами решений – выявленное ранее и подтвержденное настоящей работой публичное начало уголовного процесса. Авторы показывают, как начало влияет на построение процесса. В результате выстраивается понятийный ряд, центральное место в котором занимает новое для уголовно-процессуальной науки понятие «метод уголовного процесса». Его содержанием являются объективность, всесторонность и полнота исследования. Принятие этого метода законодателем, реализация его в уголовно-процессуальной деятельности снимет вопрос о том, является ли российский уголовный процесс состязательным, позволит в полной мере реализовать его публичное начало.

Рекомендуется для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов юридических учебных заведений, а также практических работников.

---

Причем все чаще и чаще по умолчанию модель уголовного процесса воспринимается как нечто объективно существующее, как отдельное явление. Например, в 2000 году вышел труд А.В. Смирнова, который так и называется: «Модели уголовного процесса». В нем автор хотя и указывает на значение подразумеваемого им понятия «модель» как инструмента научного исследования (метода, средства познания объекта)[73], однако, по сути, у него получаются объективно существовавшие или существующие конструкции. Позднее в своих статьях и книгах указанный автор смело использует понятие модели уголовного процесса как нечто объективного[74].

«Состязательная модель», «смешанная модель», «модель уголовного процесса» и тому подобные словосочетания используются также П.А. Лупинской[75], Е.Б. Мизулиной[76], Л.М. Володиной[77], Е.Г. Мартынчиком[78], С.П. Гришиным[79], М.П. Поляковым[80] и многими другими. Причем модели уголовного процесса традиционно придается значение некой основы, чего-то определяющего. Это заставляет нас обратиться к определению данного понятия, что поможет уяснить, как с ним работать дальше.

В самом общем современном лексическом понимании модель есть образец, схема явления, пример, эталон, прообраз[81]. Все эти слова в русском языке являются синонимами. В науке модель определяется более глубоко, особенно в естественных и технических науках, где роль моделирования в процессе исследования очень велика. Однако приводить эти определения мы не видим смысла в силу их терминологической специфики. В широком же научном понимании модель – образ (в том числе условный или мысленный – изображение, описание, схема, чертеж, график, план, карта и т. п.) или прообраз (образец) какого-либо объекта или системы объектов («оригинала» данной модели), используемый при определенных условиях в качестве их «заместителя» или «представителя»[82]. Стоит обратить внимание вот на что: модель – это то, что используется при определенных условиях. Условия эти диктуются характером и целью исследования, в котором применяется моделирование. То есть сама по себе, как нечто объективное, модель в науке существовать не может.

Основанное на общенаучном определении, существует и принимаемое по умолчанию определение модели для так называемых общественных наук. Под моделью в этом случае понимается «целостная система представлений о сущностных признаках и характеристиках некоторой другой системы, называемой оригиналом, воплощенная в информационных композициях, выделенная в соответствии с целями и задачами исследования, способная дать новое знание о системе оригинала и (или) помочь преобразованию (совершенствованию) оригинала»[83]. Здесь отмечаем еще один важный момент. Модель – система представлений о сущностных признаках явления. Именно представлений (выделено нами. – А. Б., А. Б.). Другими словами, мы еще не познали то явление, тот объект, которые моделируем, а выделяем эти самые представления в модель, чтобы получить новое знание. В ином случае, если модель воспринимать как систему специально выделенных сущностных (не путать с существенными) признаков, пришлось бы признать тождество знания как такового и модели, чего быть не может.

В философии модель – объект-заместитель, который в определенных условиях может заменять объект-оригинал, воспроизводя интересующие свойства и характеристики оригинала. Воспроизведение осуществляется как в предметной (макет, устройство, образец), так и в знаковой (график, схема, программа, теория) формах[84]. Под моделированием в философской литературе понимают такой метод научного познания, при котором исследование осуществляется не на самом интересующем нас объекте (оригинале), а на его «заместителе», сходном с ним в определенных отношениях. Знания, полученные при исследовании модели, переносятся на оригинал на основании аналогии[85]. Философское определение аккумулирует все те особенности, которые мы выделили ранее, и подтверждает наши доводы о том, что модель есть только там, где есть моделирование. Сама по себе она существовать не может.

Отображая существенные свойства оригинала и отвлекаясь от несущественного, модель выступает как специфическая форма реализации абстракции, то есть как некоторый абстрактный идеализированный объект[86].

Модель, дабы она могла принести пользу при исследовании, должна отвечать ряду общенаучных требований. В частности, гносеология требует, чтобы модель соответствовала следующим критериям:

модель должна быть репрезентативной, представительной, то есть адекватно замещать изучаемый объект в интересующих нас отношениях;

между моделью и объектом должно быть отношение подобия (опять же в интересующих нас отношениях);

изучение модели должно давать нам такую информацию, которую возможно переносить (экстраполировать) на оригинал[87].

Изложенное позволяет сделать один очень важный вывод, который красной нитью проходит через все приведенные здесь мысли и рассуждения: нет модели, пока нет исследования. Модель – это именно инструмент познания, инструмент для исследователя. Мы можем моделировать сколько угодно, но, как только получили знание об объекте, в модели, его замещающей, смысла уже нет. Есть знание об объекте, оформленное в том или ином виде.

Моделирование, конструирование моделей – все это необходимо только для того, чтобы достичь цели исследования. И в этом смысле модель уголовного процесса – это система представлений о его сущностных признаках, выделенная в соответствии с целями и задачами исследования. Это значит, что модель уголовного процесса – крайне нестабильное, субъективное явление, как и любая модель, поскольку ее построение зависит исключительно от целей исследования. При получении знаний в ходе исследования модель видоизменяется до тех пор, пока не будет получено итоговое знание об объекте и она (модель) не исчезнет совсем.

На подобное понимание как самой модели, так и невозможности принимать ее как то, что существует объективно и развивается по объективным законам, указывалось и ранее. Мы уже упоминали А.В. Смирнова, правда, в этом аспекте мы обнаруживали его непоследовательность. Н.Г. Стойко также связывает отсутствие в науке четкого понимания того, что такое модель уголовного процесса, в связи с тем, что модель воспринимается и воспринималась больше как средство научного познания, нежели понятие, отражающее сущность явления[88]. Поэтому нельзя считать правильным использование понятия «модель уголовного процесса» для обозначения, например, «уголовного процесса, существующего в определенный период в конкретном государстве»[89], то есть в статике, там, где нет исследования.

Таким образом, модель уголовного процесса есть инструмент исследования и, безусловно, важнейший инструмент. Модели без моделирования и исследования нет, она конструируется тем, кто проводит исследование, и соответствует целям этого исследования. Словосочетания «состязательная модель», «англосаксонская модель», «смешанная модель» и другие подобные относительно уголовного процесса не должны употребляться в науке как обозначения чего-то объективного в той мере, в которой они употребляются вне какого-либо исследования, и без указания на те признаки, которые конструируют модель.

Но тогда, возвращаясь к тому, что, как правило, понимают в науке уголовного процесса под моделью, следует сказать, что начало уголовного процесса реализуется не в соответствующей модели. Модель формируется исключительно исследователем того или иного явления. На этом фоне также неверен тезис, что выбор модели уголовного процесса может предопределять путь решения тех или иных проблем в уголовном судопроизводстве[90].

В чем же тогда реализуется начало уголовного процесса? Наш ответ – в уголовно-процессуальной форме, которая действительно выражена объективно. Она-то как раз и формируется под влиянием истории, идеологии и т. п. Такой же вывод делает в своей работе и Л.Н. Масленникова по итогам обзора суждений ученых XIX века о соотношении начала и формы уголовного процесса[91].

Тут следует сделать уточнение. Конечно же, формы без содержания, как и неоформленного содержания, не бывает. Эти категории находятся в диалектическом единстве, и корректнее было бы говорить, что начало реализуется в уголовно-процессуальной деятельности, оформленной, имеющей форму. Поэтому, когда мы говорим, что начало реализуется в форме, мы имеем в виду, что судить о том, какое начало присуще тому или иному процессу, можно и нужно по тому, как он оформлен. И, по сути, в данной ситуации под формой понимается единство формы и содержания.

Получается, нет связки начало-модель-форма. Модель в данном случае понятие другого уровня и имеет другое целевое назначение (хотя встречаются примеры и прямого отождествления этих понятий в уголовном процессе[92]). Есть связка начала уголовного процесса и формы. А форму уголовного процесса можно смоделировать, если этого требует исследование. Главное, чтобы такая модель соответствовала требованиям, которые предъявляет к модели наука.