Александр Чикин - Котелок спирта

• Название: Котелок спирта
• Автор: Александр Чикин
• Жанр: Альтернативная история

Эта книга посвящена семидесятипятилетию окончания самой неизвестной войны. Это подлинная история моего отца, прошедшего Великую Отечественную войну от первого до последнего дня.

---

2

Братья-погодки, Илья и Прохор, дядья Фёдора, хлебнув продразвёрстки, плюнули, было, на земледелие во времена Нэпа. У них на двоих было девятнадцать рабочих лошадей, и они организовали гужевую артель. Наняли возчиков и стали заниматься грузоперевозками. И поначалу всё шло прекрасно, пока в двадцать пятом году не пришлось им вести обоз водки из Шуи в Иваново. Прохор ехал на гружёной подводе в голове обоза, а Илья, на такой же подводе, обоз замыкал. Где-то на лесной дороге у подводы Ильи лопнула ось. Телега опрокинулась, ящики с водкой попадали и побились. По цепочке передали об этом в голову колонны, и через некоторое время прискакал к брату Прохор на выпряженной из подводы лошади.

– Всё, что уцелело, на других подводах разместили? – почесав бороду, спросил Прохор. – Давайте двигаться дальше. А ты, Илья, сиди тут. Я из ближайшей деревни к тебе кузнеца пришлю.

Прохор ускакал, и через некоторое время обоз тронулся дальше.

Оставшись один, Илья выпряг лошадь, стреножил её и пустил отдохнуть и попастись возле дороги. Присел на обочину, достал узелок с едой и только собрался перекусить, как вдруг заметил зелёного чертёнка, робко выглядывающего из-за ёлки. Поняв, что замечен, чертёнок мелкой рысцой подбежал к Илье поближе и, присев на лежащее колесо от телеги, попросил у него краюшку хлеба. Илья, не ожидавший ничего подобного, в растерянности преломил хлеб и выдал кусок чёрту, поскольку не жадный был мужик по своей натуре. Чертёнок, подхватив горбушку, скакнул в дорожный кювет и стал макать кисточку хвоста в лужу, облизывать и обсасывать её, закусывая хлебом.

– Давай молочка налью, – предложил Илья. – Нешто можно из лужи-то пить? Живот скрутит.

– Да кому нужно твоё молоко, – заржал чёрт, – когда тут целая лужа водки набралась?

– Да, иди ты! – Илья полез в придорожную канаву, нагнулся над лужей, пытаясь по запаху распознать водку, но, поскольку разлитой водкой смердело всё вокруг, ничего не понял, встал на колени, согнулся и глотнул.

Тут же из-под кустов и ёлок выскочили сотни зелёных чертят, как две капли воды похожие на первого, и затоптали Илью в лужу. Когда, часа через три, приехал на телеге с инструментом кузнец, то он ещё издали заметил что-то похожее на смерч, кружащий, как ему показалось, зелёные ветки и листья возле опрокинутой подводы. Но, подъехав ближе, не увидал ничего, и даже никаких поломанных веток нигде не было видно. « Померещилось» – решил кузнец, но, на всякий случай, заглянул в канаву. Там он и нашёл напившегося и утонувшего в луже водки Илью.

Вспоминая эту историю, рассказанную ему за столом дядей Ильёй, Фёдор на исходе дня спустился в балку, протянувшуюся поперёк степи на его пути. Внизу оврага бежал ручей. Ветра здесь почти не было, и сержант, напившись воды, присел на кочке передохнуть. Перемотав портянки, Фёдор поднялся выше по склону, нашёл под гребнем оврага нишу, где ветра не было совсем, и стал укладываться ночевать.

Глядя на звёзды, проглядывающие сквозь поредевшие облака, Фёдор вспомнил родную деревню.

3

Деревня Яманово с незапамятных времён славилась гигантскими яблонями. С первого взгляда даже нельзя было и предположить, что это яблони, настолько огромными были деревья. В три охвата толщиной, до двадцати косых саженей высоты, они больше напоминали кладбищенские вязы или пойменные дубы. Старожилы утверждали, что гигантизм яблонь был вызван беспутством одного мужичка, имя которого кануло в лету, жившего тут ещё во времена Василия Шуйского. Бегая по лесам от поляков, мужик завёл шашни с кикиморой. Мужичишко-то был обычный похотливый кобель, а вот кикимора от любви расцвела. Спровадив поутру обратно в лес обалдевшую от любовных утех зазнобу, мужик обнаружил на тюфяке несколько обломившихся с кикиморы веточек с похожими на яблоневые цветами. Недолго думая, больше из озорства, нежели по расчёту, мужик взял да и привил эти черенки к своим яблоням. Вот от этих черенков и появились в Яманове гигантские яблони. Яблоки на них родились необычные: размером с голову. Шкура на них была пупырчатая, как на кирзовом сапоге, зелёная и такая толстая, что ни один червяк прогрызть не мог. Хранились яблоки по два-три года, и чем дольше лежали, тем вкуснее и душистее становились. Мужики из соседних деревень быстро расстались с надеждой заполучить такую яблоню в свои огороды – не желали эти яблони расти нигде, кроме Яманово. С приходом Советской Власти, с её продразвёрсткой и продналогами, крестьяне Яманово завыли в голос: да и как не завыть? Посмотрев на подпирающие облака дерева, чиновник из райцентра постановил сдавать государству по два воза яблок с каждого дерева. Мужики почесали затылки, да и сдали. А яблоки, видимо, потому и хранились так долго, что деревья плодоносили то через год, а то и через два. Причём и плодоносили и отдыхали яблони по всей деревне одновременно. На следующий год продотряд, почистив крестьянские амбары с зерном и хлева со скотиной, стал требовать яблоки: вот, мол, в бумаге записано количество плодовых деревьев, стало быть, давайте столько-то возов. Согласившись с количеством яблонь, указанных в бумаге, мужики никак не могли согласиться с количеством возов, поскольку в этом году яблок не уродилось. Командир продотряда, покопавшись пятернёй у себя под фуражкой, сплюнул под ноги и сказал, что если к утру яблок не будет – расстреляет каждого десятого жителя деревни. Мужики выгребли все запасы, лежавшие по кладовым с прошлого года, недостающие три телеги едва успели пригнать к утру, купив обычных яблок в соседних деревнях, а про себя крепко задумались: «Что, если эти кикиморские яблони и на следующий год не разродятся?».

– Слышь, касатик! – задал вопрос командиру продотряда деревенский староста. – Что, если нам спилить эти яблони? Нет яблонь – нет налога на них.

– Да ты что, мироед? – подскочил командир. – Хочешь своего брата-рабочего без яблок оставить? Только посмей у меня! Контрреволюцию решили устроить? Хотите голодом Советскую власть заморить? Да мы вас всех к стенке поставим и шлёпнем!

Но ещё больше мужиков заставил задуматься тот факт, что у продотряда не хватило подвод, и яблоки просто свалили в кучу на краю деревни, где они и сгнили в конце концов, так как за ними никто не приехал. Молчком, в тайне друг от друга, мужики стали ходить по соседним деревням, посещая кузнецов с одним и тем же заказом: выковать им из меди здоровенные гвозди, размерами с железнодорожный костыль. Потом, посреди ночи, обернув тряпьём обух топора, чтобы не разбудить соседей, мужики забивали эти гвозди в яблони. На следующий год все яблони засохли. Не засохли только те, что стояли в огородах Прохора и Ильи, поскольку братья со своей артелью жили в Иваново.

Прибывшим продотрядовцам предъявили погибшие яблони, и был вызван чиновник из Шуи, чтобы скорректировать продналог. Прибывший чиновник не застал продотряд, который уже обирал другие деревни и сёла. Походив по крестьянским огородам и досконально осмотрев яблони, чиновник понял причину их усыхания на корню. Задумав составить документ, разоблачавший контрреволюционную сущность местных вредителей, для начала чиновник решил взять с собой в город несколько образцов яблок с деревьев Прохора и Ильи. Он ещё в тот год, когда впервые облагал налогом жителей Яманово, отписал Мичурину, про которого вычитал в газете, о необычных яблонях. Мичурин прислал ему письмо с просьбой выслать образцы плодов. Подойдя к яблоне и выбрав сук, на котором яблоки были покрупнее, чиновник накинул на него заранее позаимствованную у старосты вожжу. Дёрнул, что есть силы, и был убит на месте посыпавшимися на него яблоками.

– Ты смотри, – сматывая свои вожжи, удивлялся староста, – голова лопнула, как гнилая тыква. Вот, балбес городской, наши-то, когда за яблоками идут, по две зимних шапки надевают, и то с ног валит, если по голове тюкнет, а этот, хоть бы сказал, зачем ему вожжи понадобились.

Вызванный со станции Шорыгино милиционер, совсем ещё мальчишка из ивановских рабочих, составил протокол о несчастном случае и увёз тело чиновника, чтобы отправить по железной дороге в Шую.

Пятилетний Фёдор хорошо запомнил хромую милицейскую кобылу, молодого милиционера, подводу, на которой тот ехал, но больше всего в память врезались ноги погибшего чиновника в новых, забрызганных кровью ботинках, торчащие из-под рогожи, которой была накрыта телега с телом. Фёдор гнал в деревню небольшое стадо деревенских свиней, которых пас весь день в дубняке. Свиньи, почуяв кровь, сбились вокруг него, как тогда, когда он сидел на пеньке и что-то вырезал из липового сучка. Он даже сначала и не понял ничего. Просто сидел, что-то бормотал себе под нос, кромсая ножом липу. Фёдор так был увлечён своим занятием, что не заметил необычного поведения свиней: они стали сбиваться в кучу возле него. Он опомнился только тогда, когда стало нестерпимо больно ноги, зажатые между пнём и тушей свиньи, прижавшейся к нему. Закричав на свинью и пытаясь её отпихнуть, мальчишка с удивлением обнаружил, что все стадо сбилось в круг около него. Поросята и молодые свиньи сгрудились вокруг пня, на котором сидел Фёдор, а взрослые свиньи и вечно враждовавшие хряки, плотно прижавшись окороками друг к другу, образовали круг, головами наружу. Свиньи тревожно ухали, а хряки грозно лязгали клыками, брызгая сбившейся в белую пену слюной. Шагах в десяти под деревом стояла тощая волчица и смотрела на Фёдора. Её глаза, цвета лесного ореха, равнодушно скользили по свиньям и загорались зелёным огнём, когда обращались на пятилетнего мальчишку. Шкуру на тощих рёбрах ещё рельефнее оттягивали отвисшие гряды сосков – признак изнуряющего волчицу материнства. Ещё раз посмотрев на свиней, волчица перевела взгляд на Фёдора и, легко переступив лапами, прыгнула на ребёнка. Фёдор не успел испугаться, а просто смотрел, как оторвавшуюся от земли волчицу поймали в воздухе за бока сразу две взрослые свиньи и бросили на землю. В мгновение ока образовалась куча-мала: и свиньи, и хряки, визжа и ревя, кинулись на поверженную хищницу. За скоплением свиных туш ничего не было видно, а когда через несколько минут стадо разбрелось под дубами, Фёдор увидел окровавленный позвоночник, обглоданный череп и две-три крупные кости от конечностей. Вот и едущая мимо телега с погибшим вызвала тогдашний вопрос: свиньи искали у него защиты или пытались защитить Фёдора? Как бы там ни было, он проникся уважением к стаду.