Лариса Сафо - Хроники Дерябино в трёх частях. Часть 1. Эффект Малевича

• Название: Хроники Дерябино в трёх частях. Часть 1. Эффект Малевича
• Автор: Лариса Сафо
• Жанр: Русское современное

Предложенная на суд читателей книга написана в жанре политической сатиры на канве детективного сюжета. В тексте намеренно используются устаревшие слова и выражения, дабы возбудить интерес читающей публики к утерянным связям с давно ушедшими поколениями.

---

– Вот ты где! Я тебя по всему городу с собаками ищу, а ты здесь прохлаждаешься! Что, убийца уже найден?

«Собаки» у редакторской двери приняли боевую стойку. Бессмертный невозмутимо убрал обретённую в борьбе газетку в карман и, набычившись, отбился тирадой:

– Ищут опера, а я довожу дело до суда. Это, во-первых. Во-вторых, отчёт о вскрытии будет у меня после двух, свидетели опрошены и во всем сознались. Шучу. И, наконец, в – третьих, как упокоился незабвенный супруг Софьи Марковны, второй совладелец вашей торговой сети? Не припомните?

Пётр Ефимович встал со стула и по-шутовски выгнулся вопросительным знаком. Аркадий Васильевич Дробышев напрягся офеней при уличной городской торговле и непроизвольно сжал сбитые в конкурентной борьбе костяшки пальцев в кулаки. Сопровождение «взлохматилось» и шагнуло перёд. Безутешный отец приблизился вплотную к Петру Ефимовичу, нацелил угрожающую пятерню на заострившийся нос Бессмертного и выкрикнул в его покрасневшее варёной свёклой лицо:

– Каким макаром!

Однако, приученный старорежимной властью к пиетету перед «ментами», он тут же опустил свою длань до уровня следовательского горла. Ласково поправил узел галстука на любовно выглаженной племянницей градоначальника бордовой рубашке и с мягкостью плюшевого мишки в голосе продолжил:

– Стой, так ты думаешь, она… Так, чтобы не было никаких «предьяв» – Макарка умер от этой, как её, – сердечной недостаточности. Что по «чеснаку» – сердца у него не было вообще. Редкостный был скупердяй и сутяга.

Последняя дробышевская фраза позволяла надеяться – зачатки среднего образования когда-нибудь нивелируют в его сознании лексикон «братков» девяностых годов прошлого столетия. Дабы не провоцировать конфликт потенциально криминального характера, Гудков хозяином взял инициативу в свои руки и радушным тоном спросил принявшего опечаленный вид Дробышева:

– Так, Аркадий Васильевич, вы маринину страничку в соцсетях видели? Как вы думаете, что бы это значило?

Развернув к нему «ноут», Валерий Иванович ткнул пальцем в слова соболезнования. Владелец продуктовой империи по-пацански всхлипнул, присел на стул и, нежно проведя рукой по изображению дочери на мониторе, отрицательно покачал поникшей головой. Дробышевское сопровождение расслабилось, в виду чего местный папарацци Чижиков беспрепятственно проник в кабинет и направился к редакторскому столу. Пётр Ефимович тут же пришёл в движение – торжествующим капканом ухватил огибающего его Володьку за рукав толстовки и со скрипом сжимающейся пружины в голосе воскликнул:

– Ага, попался! Поедем-ка, малец, кататься. До прокуратуры. Я ещё вчера подумал – может быть, ты всё это затеял для поднятия тиража своей газетки? По предварительному сговору двух лиц, а? А вас, господин Дробышев, попрошу прибыть ко мне в пять. Возможно, вас лишили самого дорогого из мести по бизнесу! И по Макарке надо бы уточнить… Хотя, причём тут этот чёртов банан?

– Э, я не понял! Какой банан? – вскричал Дробышев, приведя в броуновское движение не знавшие тяжкого труда по-бабьи пухлые руки.

Бессмертный не счел нужным ответить на вопрос Аркадия Васильевича. Пётр Ефимович с достоинством госслужащего павлином обошёл двух охранников у двери и величаво удалился вон. Оставленный наедине с Дробышевым Валерий Иванович долго не мог того урезонить и внятно объяснить последнюю фразу следователя прокуратуры ни «по понятиям», ни без. Наконец, ближе к трём пират местного бизнеса отчалил, дабы изготовить «чёрную метку» и для следователя, и для редактора.

Сразу после его ухода Гудков облегчённо выдохнул из крепкой груди спёртый воздух и с лихорадочным нетерпением стал открывать странички в соцсетях по списку следователя прокуратуры. К счастью для неочерствевшего ещё душой человека и к несчастью для пекущегося о тираже своего издания редактора с ними ничего не случилось. Дарья Воронова, Мария Ненашева, Анастасия Вьюн бойко резвились в блогосфере, посылая всему мировому сообществу сигналы о своей исключительности. Первая – о модельных параметрах своего неокрепшего тела, вторая – о театральных успехах на гимназической сцене в роли барышни-крестьянки, третья – о влюбленности всех правильных пацанов в её неукротимый нрав. Да, ещё вот о чём. Девчонки страшно простудились вчетвером, устроив лёгкий стриптиз поздним вечером в холодной беседке на загородном участке димкиных «родаков».

Настя Вьюн показалась Гудкову наиболее ожидаемой в качестве очередной жертвы бананового маньяка и он бескорыстно поделился своими соображениями с Петром Ефимовичем. Они нашли терпеливого слушателя в его лице, но, к огорчению следователя, в присутствии нежелательного свидетеля. Слегка помятой и изрядно ощипанной птицей Володька Чижиков «вылетел» из кабинета с животрепещущей информацией в «клюве».

После встречи с операми и определения оперативной диспозиции, Пётр Ефимович имел весьма неприятный разговор с Дробышевым. Он только усилил социальные противоречия между бюджетником и частным бизнесом, а завершился обогатившей криминальный лексикон дробышевского сопровождения сценой. Попытки Аркадия Васильевича материально стимулировать следовательский «энтузиазим» вылились в скандальное выдворение оного из кабинета. Впрочем, визит этот имел и один плюс. Макарка, супруг Софьи Марковны и бывший компаньон Дробышева, отошёл в мир иной по настоятельному призыву бога и не оставил никаких призывов к отмщению. Следовательно, его вдову из числа подозреваемых можно смело исключить.

Бессмертный покинул свой кабинет уже под вечер в сладостном ожидании намеченной ещё вчера встречи с Дим Димычем. Кстати сказать, санитар морга искренне разделял позицию русских философов о том, что «либеральный консерватизм» как нельзя лучше подходит мироощущению богом хранимого народа. Это та самая шинель, которая надёжно прикроет озябшее российское тело: вдохнет в русские мозги новый смысл и придаст активности онемевшим от потери ориентиров членам. Не отказываясь от классовой сущности происходящего как в телесном, так и в бестелесном мирах, Дим Димыч под аритмичный стук сердца и набатный звон в ушах пытался тем не менее примирить в своей душе и либералов, и консерваторов для равновесия в раздираемом вдрызг сознании.

Жаркая дискуссия на эту тему случилась между ним и пламенным редактором нелегальной газеты «Вилы» по случаю празднования юбилея «сопливого» антигорбачёвского путча. Клокочущий в заочном споре товарищ Кротов писал:

«Замаранный предательством национальных интересов либеральный мундир и всегда готовые свалиться пораженческие штаны для заокеанской порки не оставляют никаких шансов для овладения массами этой заимствованной санитаром морга у дореволюционных властителей дум идеей, даже в симбиозе с консерватизмом. И посему необходимо истово биться за торжество социальной справедливости до потери зубов! Однако, и понимать – случись что, можно остаться не только без оных, но и совсем без вдохновлённой кумачом башки».

Глава 5

Этот вечер Дим Димыч коротал возле трупа. Придавленный к холодному полу субординацией судмедэксперт Кошкин Борис Петрович по приказу опера Пекшина позволил оному побыть возле безжизненного девичьего тела. Тот временно оставил усопших в морге на попечение бога.

Подробнейший допрос накануне весьма кстати оказавшегося на месте преступления увлечённого романтическим порывом к практикантке дерябинского архивариуса Викентия Павловича ничего не прояснил. Дымов прибежал к Кариесу с судорожно прижатыми руками к так и не успевшей познать женского тела груди. Не смотря на бессвязность его речи, санитар морга узнал о банане, скотче и «прикиде» жертвы. Маково-снежный наряд трупа, тропическая ягода наводили на мысли о свидании с последующим средиземноморским круизом, а прозрачная клейкая лента – о преднамеренности преступления. И сейчас Дим Димыч исступлённо думал как всё это присовокупить к жертве. Санитар морга такие загадки любил подобно обожающим золотые ручки российским губернаторам.

Ничего эксклюзивного и представляющего интерес для следствия тело не показало. Девушка задохнулась в результате изъятого из процесса дыхания простуженного носа и нахождения во рту постороннего предмета, а также обездвиженных по-юношески тонких рук за спиной.

Бдения санитара морга над трупом неожиданно прервал следователь прокураты Пётр Ефимович. Уединившись с Дим Димычем в коридоре, он выложил тому все подробности случившейся трагедии. На этюд в сиреневых тонах драма явно не тянула из-за анекдотичности орудия убийства и отсутствия кровавых следов, но могла оформиться в полноценную картину из очередных жертв. На должностное преступление Бессмертного толкнула неодолимая вера в способности санитара морга и его индуктивный метод. Новую пищу для раздумий Кариеса давали страничка Марины в социальных сетях со словами соболезнования лично ей, голубой квадратик в её постскриптуме, а также опорожнённый «мыслительный» туесок с показаниями Софьи Марковны и её пятилетнего обезображенного шпица.