Владимир Бурлачков - В мире событий и страстей

• Название: В мире событий и страстей
• Автор: Владимир Бурлачков
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-88010-335-5

Эта книга о судьбах России и русского человека на рубеже ХХ и ХХI веков.

Автор в художественных образах своих героев через чувственные и осмысленные сюжеты явлений и событий как бы погружает читателя в неизведанный мир страстей, любви, сострадания, непостижимости и тайн будущего, ярко изображает неприглядности и неустроенность нашего сегодняшнего бытия общества, вводит в состояние глубокого размышления о ценностях и смысле человеческой жизни.

Его герои – люди остроумные, одаренные, способные глубоко чувствовать и любить. Им выпало жить в неправедные времена, но они всегда понимали, что самое дорогое удовольствие в жизни – иметь собственное мнение и убеждения. Они пережили расстрел парламента в 1993 году и отчетливее других ощущали нависшую над страной угрозу.

Своеобразие авторского замысла, его философская глубина, повороты в судьбах героев предопределяют напряженность сюжетов и драматизм повествования.

Литературный стиль, легкая ирония, сдержанный смех и даже тонкий сарказм вызовут неподдельный интерес читателя.

---

– А на черт она нужна?

– Чтобы народы не передрались!

– Почему тогда в той же Европе не дерутся? – раздраженно спросил Веселов.

– Там уж сколько дрались! – ответил Борька.

Веселов помолчал и важно сообщил:

– Мы хотим образовать свою партию. Прежде всего, это должно быть сильное интеллектуальное ядро общества. Должны быть люди, специалисты в своем деле, способные анализировать и предвидеть.

– И кто к вам запишется? – лукаво спросил Борька.

– Очень интересный народ подбирается.

– Чувствую, туда все попадут, кто в свое время в КПСС пролезть не сумел, – сказал Борька.

– Я там не был и тем горжусь. – Веселов недовольно посмотрел на Борьку.

– А чего тогда ходил, просился? – спросил Борька.

– Я? Ну, и ходил! Ну, и что? – Веселов бросил в урну окурок и ушел.

Борька посмотрел ему вслед, состроил рожицу и захихикал:

– Вот еще – партийный деятель у нас появился. А насчет кумира – это ты зря. И неважно, растягивали ему рот на пленке или нет. Надо же как-то с партократией бороться. Только такие люди, как он, и могут все это сломать.

– Пустые они все какие-то… – ответил Олег. – Что твой Пискунов, что прочие.

Творческий вечер Артамонова был устроен в каком-то человеколюбивом обществе из тех, что появлялись тогда в изобилии, и потихонечку превращались в коммерческие конторы. Открытие задержали на полчаса. Публика прохаживалась по фойе и разглядывала фотографии митингов и новых вождей. Наконец, всех пригласили в зал. Зажглись юпитеры. На сцену вышла Виктория Георгиевна Нивецкая и объявила, что будет ведущей «этого замечательного вечера». На ней было длинное темное платье и крупные белые бусы. Появился сам триумфатор – в джинсовой куртке и кроссовках.

Олег повернулся к Ирине и спросил:

– А где Вика?

– Может, еще придет, – равнодушно ответила Ирина.

– Начнет, наверное, со своего «На смерть поэта»? – Олег кивнул в сторону сцены.

– Не злорадствуй. Он, кстати, спрашивал, придешь ли ты.

О Высоцком Артамонов так и не прочитал. Зазвучало нечто иное. В нескольких интерпретациях было произнесено: «Тяжелая расплата – для них, для них…»

Нивецкая объявила, что тоже будет читать, но из опубликованного:

– Сейчас не очень пишется. Наверное, потому что время так динамично и так неистово политизировано. И это – хорошо. И еще хорошо, что столько разных общественных дел. Но все это, конечно, только до поры. Наше главное дело – писать. И мы с ним справимся. Мы еще скажем о своем времени точно, четко, ярко!

Опять читал Артамонов. И не моргнув глазом, заявил:

– Я рад, что доказал себе очень важное. Что способен подняться над реальностью и творить свое искусство.

Предоставили слово приглашенным. На сцену вышел Белкин – поседевший и стареющий, в ярком зеленом пиджаке.

– Жесточайший пресс политической цензуры раздавил всех истинно талантливых, – говорил Белкин. – Настоящая глубокая поэзия оказалась загнанной на кухню, стала уделом немногих. Но как бы ни хотела власть, она не могла вытравить цензорскими чернилами вечно живое слово!

Олег пожал плечами и шепнул Ирине:

– Слушай, но ведь это тот самый Белкин, который: «И партия, старший товарищ, вперед поведет комсомол!».

– Ну и что? – Ирина недовольно посмотрела на него. – Не мешай.

Через боковую дверь в зал вошла Вика, остановилась и стала высматривать свободное место.

– Все-таки пришла! – прошептала Ирина.

– А что такое? – не понял Олег.

– Ты что? Творческий вечер, да еще здесь! Сама Нивецкая ведет. В двух журналах подборки вышли. Понятно? Вот Вика и бесится.

Последним выступал худенький длинноволосый парень лет восемнадцати:

– «Когда под натиском врагов полки России отступали, и черный гнев в ночной покров…»

На первых рядах зашумели. Кто-то свистнул. Пожилая дама тонким голоском выкрикнула:

– Не надо нам тут шовинизма!

Парень запнулся, а Нивецкая быстро сказала в микрофон:

– Можно еще много выступать, но пора чествовать поэта. А где чествовать, как не на пиру! Всех просим пройти в соседний зал.

– А почему, собственно, шовинизм? – громко спросил Олег.

– Не заводись, – оборвала его Ирина. – Пошли!

Все поднимались с мест и выходили из зала. В фойе стояла Вика.

– Как ты, подруга? – Ирина тронула ее за плечо. – Даже к телефону не подходишь.

– Весь вечер вчера дома была, – удивилась Вика.

Подошел Артамонов. По-свойски обнял Вику и Ирину за талии, чмокнул обеих в щеки:

– Ну, как, красавицы мои! По-моему, нормально прошло. Что ж, теперь можно коньячку себе позволить. – И посмотрел на Олега.

Со второго этажа по лестнице спускались Вейтер и молодой человек в черной водолазке, угрюмый и неприветливый.

– Виктория Георгиевна! – Вейтер окликнул Нивецкую: – Что у вас сегодня? Вечер поэтов? Отлично! А послезавтра у нас собрание прессы. Очень надеемся, что вы выступите. Да? Отлично.

Вейтер говорил что-то еще, уже совсем тихо, а молодой человек стоял рядом, недовольным тяжелым взглядом рассматривал публику и теребил ворот водолазки.

В углу зала полная дама громко выговаривала длинноволосому парню, выступавшему последним:

– И в такое переломное время вы зачем-то вытаскиваете из чулана всю эту рухлядь и еще начинаете ею любоваться! Весь этот хлам давно должен быть выброшен. Это отравляло жизнь миллионам людей!

Парень внимательно посмотрел на даму и выкрикнул:

– Да кто вы такая, чтобы меня учить? Откуда вы взялись?

Ирина схватила Олега за локоть и повела в следующий зал. Публика стояла у накрытых столов с поднятыми бокалами. Выступающий говорил о нежных струнах артамоновской поэзии и предложил выпить за дам. Слово тут же взял Белкин. Объявил, что гении нынче вообще-то есть, и многозначительно оглядел присутствующих, будто ждал, что они догадаются, о ком идет речь.

В конце июля Борька взял отпуск на неделю и укатил на рыбалку. Как раз в это время приехал заказчик из Челябинска и заявил, что в их разработку надо срочно вносить изменения. По ходу дела выяснилось, что в документации есть ошибки Борькиной лаборатории. На совещании в министерстве Олег попало за весь институт. Он злился, что его самым наглым образом подставили – и начальство, и Борька. И как раз в это время Веселов рассказал ему, что Ирина собралась увольняться. По-хорошему, надо было бы позвонить ей и расспросить, как да что. Но не захотелось.

Через пару дней Ирина позвонила сама:

– Слушай, у меня к тебе дело есть. Зашел бы поговорить. Я теперь в доме напротив, на новом месте.

– Это как? – не понял Олег.

– В окошко тебя вижу, – развеселилась Ирина. – Сейчас раму открою и рукой помашу. Не, заклеена, зараза. Ну, я – через улицу. Прямо напротив института.

На другой стороне улицы стояла высотка НИИ удобрений. Олег выглянул из окна и увидел возле их подъезда два грузовика.

– А при чем – ты и химия? – спросил он.

– Заходи, узнаешь. Мы с братцем офис сняли. Пять комнат. Пока тут только я и тетка-вахтерша.

– А куда удобрения делись?

– На других этажах. Или – уже в поле. Выписывать тебе пропуск?

На первом этаже прежнего НИИ все было заставлено большими и маленькими коробками. Грузчики в синих спецовках тащили к выходу ободранный шкаф. На полу были уложены перевязанные тесемками толстые папки. Уборщица со шваброй в руках обсуждала с вахтером, мыть или не мыть лестницу.

Олег поднялся в лифте на пятый этаж и оказался в широком коридоре. Перед дверью стоял маленький столик. За ним сидела старушка в очках.

– К Ирине Павловне? – важно спросила она, оторвав глаза от журнала. – Прямо и направо.

Ирина сидела на подоконнике в большой пустой комнате и болтала по телефону. Положила трубку и сказала:

– Вот, сюда перебираюсь. Еще ни столов, ни стульев.

– А что здесь за переполох? – спросил Олег.

– Газеты надо читать, товарищ дорогой! Братец у себя там, в местах бывшего обитания уже три малых предприятия открыл. Теперь вот здесь. Я неделю в исполком ходила, как на работу.

– И что вы будете делать? – поинтересовался Олег. – Шить или пироги печь?

– Вагонами будем разные разности поставлять отсюда – туда. Представляешь, сколько работы! И бухгалтера надо найти, и мебель купить. Еще у братца идея взять в аренду колхоз под Москвой и устроить там что-то вроде имения. Цветы выращивать, колбасный цех открыть. Вот такие перспективы. Хочешь к нам?

– В имение?

– Хоть бы и туда.

– Если только Котовским!

– Тогда лучше объясни, какие мне компьютеры для офиса покупать, и что такое «факс»?

Из коридора донеслись вопли и ругань. В комнату быстро вошел чем-то очень разозленный Сергей Павлович и закричал:

– Надо же, старая карга! Спрашивает: «Кто я такой!» Еще меня расспрашивать будет! Дура! Буду я ей объяснять!

– Это кто? – спросила Ирина.

– Бабка, которую ты у двери посадила! Вот, зараза безмозглая! «Кто я тут такой»!