Рэй Брэдбери - Маски (сборник)

• Название: Маски (сборник)
• Автор: Рэй Брэдбери
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-79227-6

«Что же подвигнуло меня написать книгу о масках? Сами же маски. Да, именно они!»

Уникальное издание неоконченного романа «Маски» и нескольких рассказов великого Рэя Брэдбери, написанных в тот же период 1947–1954 гг. События в романе разворачиваются не в сверхъестественной или научно-фантастической среде, а в измерении межличностных отношений, где одинокий человек лепит себе ложное лицо, остро реагируя на равнодушие окружающего мира. Роман «Маски» Рэй Брэдбери выдвинул на соискание стипендии Гуггенхайма в октябре 1949 года. В книге собраны рекомендации, письма, документы, которые сам Брэдбери заполнял. «Я надеюсь высветить острым лучом прожектора нашу цивилизацию: где она находится и куда идет? Я надеюсь анатомировать глупость, гордыню и пошлость человека, дабы сделать его просвещеннее, а значит, лучше». Тема масок найдет свое развитие в «Марсианских хрониках» 1950 г. – признанном шедевре Брэдбери, где маски играют важную роль и функционируют как на психологическом уровне, так и на уровне социальной критики.

Брэдбери не вернулся к работе над «Масками» после 1950 г. Найденные восемьдесят страниц из этого неопубликованного романа исследователи творчества Рэя Брэдбери, Донн Олбрайт и Джонатан Эллер, выстроили в логической последовательности в данном издании. Первые страницы составляют сжатую версию неоконченного романа. Остальные представляют собой отрывки замыслов, которые Рэй Брэдбери обыгрывал. Перед нами двадцатипятилетний Брэдбери. Это то время, когда он встретил свою будущую жену Маргарет Мак-Клюр и наладил переписку с Доном Конгдоном, молодым редактором. После свадьбы Брэдбери и Мэгги Конгдон стал агентом Брэдбери. И те и другие отношения продлились целую жизнь.

А для нас – это открытие еще одной бесценной странички жизни и творчества Великого Мастера.

---

Последний день ожидания. Первое августа. Непрерывное курение. Безудержные возлияния. Затворничество. Он совершенствуется…

И тут.

Звонок в дверь. Дверь распахивается.

Коробка прибыла.

Непринужденно вскрывается коробка, словно это обычное дело. Стакан и сигарета отложены в сторону. Он смотрит на слугу, кивком приглашая его выйти. Затем поддевается крышка ящика, рассыпаются безумные конфетти, папиросная бумага, опилки…

Явление новой маски!

Иногда провозвестником новой маски становился сам сеньор Серда. Бывало, с изысканным испанским наклоном он писал: «Сеньор Американец! Я задумал и изготавливаю новую маску, о которой Вы и помыслить бы не могли. Сие Вам неведомо. Настанет день, и я ее Вам пришлю. Ждите!»

Уильям Латтинг разражался хохотом и выпивал за здоровье Серды. Старый добрый Серда! Он качал головой и гадал: какой же будет маска? На удивление вдохновляющая! Добротная, аккуратная. Приятно получить новую маску вот так – вдруг, ниоткуда. Перед ним открывались новые горизонты. Восхитительно! Никакой нервозности. Одно чистое ликование. Никакой напряженности, никаких ожиданий или треволнений. Все будет прекрасно, по-новому. Он получит новую пищу для ума. Он будет ждать прибытия новой бесподобной маски от сеньора Серды, словно старинного вина, в предвкушении приятного события. Он заранее обзвонит друзей и обо всем расскажет:

– Ждите же ждите! И узреете!

Его свободный ум отплясывал под музыку Серды, а не наоборот. Он должен был подлаживаться к маске. Вот прекрасный вызов, ни разу не оставленный без внимания, ни разу не оставшийся безответным! В противном случае маской должен был быть он собственной персоной! Когда он извлекал из коробки заранее задуманную маску, он впадал в эротический экстаз, и как только маска касалась его лица, его щеки заливались краской и возгорались. Он, прерывисто дыша, туго-натуго натягивал маску, его глаза вспыхивали в прорезях. Ротовое отверстие спирало дыхание, а из ноздрей сквозь носовые отдушины сыпались искры! Маска и Латтинг дышали, сочетанные, пригнанные друг к другу, сцепленные, впечатанные, неразрывные!

Но с масками-сюрпризами от Серды все было иначе.

Маски-сюрпризы обдавали холодом, как инструмент – флейта, труба, на которой предстояло сыграть, испытать на разные лады голоса, жесты, настроения, отношения и оттенки. Они дразнили, доставляли наслаждение, изумление, подобно зажженной в темноте спичке перед зеркалом, лицу, новому потрясению. Они были холодны, холодны. Требовалась смекалка, чтобы раскусить их загадку. Он со смехом вскрывал коробку, сгорая от любопытства и радуясь тому, что беспроблемная жизнь подбросила ему какую-то новую проблему, дабы подвергнуть его испытаниям хоть ненадолго.

– A, мистер Латтинг, добрый вечер!

– И везде-то вас знают, – заметил Смит по пути к столику в уголке затемненного ночного клуба.

Певица исполняла душещипательный романс.

– Да, знают.

Латтинг присел и положил на столик небольшой сверток.

– Что это? – поинтересовался Смит.

– Моя персона. Заметьте, моя маска гладкая, серая, почти лишена черт и бесстрастна.

– Да.

Смит протянул руку к свертку, развернул, и кончик его пальца в чем-то увяз. Он поднес палец к глазам.

– Это же, черт возьми, модельная глина!

– Терпение, мой друг.

Латтинг взглянул на соседний столик. Под прорезями маски незаметно ходили его горящие глаза. Мимо словно павы проплывали официантки в белом, с превеликим почтением разглядывая мистера Латтинга. За столиком в окружении трех мужчин непринужденно восседала женщина. Казалось, ей ужасно льстит находиться в центре внимания этой троицы. В ответ она озаряла их своим сиянием. И тут она заприметила глазевшего на нее Латтинга. Его маска не дрогнула, не шевельнулась и никоим образом не выдала его интереса.

– Кто она? – вполголоса полюбопытствовал Латтинг.

Смит поднял глаза:

– А! Эта? Вы не могли о ней не слышать. Лизабета Симмс. Ну вы же знаете ее. Каждую ночь – новый мужчина, по воскресеньям – двое. Вы ведь слышали о ней! Только не говорите, что нет!

– Та, что ни разу не выходила замуж?

– Ей тридцать четыре. Шикарна, не правда ли? Наверняка каждый миллионер в городе делал ей предложение остепениться. Но Лизабета так своеобразно устроена, что ставит силки на всю дичь разом. От нее нет спасения никому, кто носит брюки. Говорят, электрики, приходящие к ней на квартиру чинить вентилятор, сильно рискуют.

– Так вот, значит, как обстоит дело, – проговорил Латтинг.

Певица закончила унылое песнопение; играла только музыка. От сигареты в руке Латтинга струился дымок. Иногда Латтинг застывал на полчаса, не пошевелив даже пальцем. Вот он вперил свой взгляд в белоснежную женщину с изящными руками, тонкой шеей и темными очами. Все мужчины говорили ей что-то наперебой, но она не смотрела на них и не слышала их. Ее очарованный взор был прикован к маске напротив.

– Что происходит?

Смит немного нервничал.

– Как знать, – отрешенно пробормотал Латтинг.

– Только не говорите мне, что она вас заинтересовала.

– Некоторые женщины таят в себе вызов. А она – настоящий, неподдельный, откровенный вызов.

– Какой еще вызов, – фыркнул Смит, – мне достаточно подойти и договориться с ней о встрече на моей квартире, вот и все свидание. Завтра она будет с кем-нибудь другим.

– Нет, нет, вы не так поняли, – медленно проговорил Латтинг.

Его горящие глаза не мигали.

– Она сама есть вызов. Вопрос в том, чтобы заполучить ее не на одну ночь, а на всю жизнь. Вот в чем вызов.

– Какой же для этого должен быть мужчина? У нее вечно пропадает интерес. Из такого уж она теста. С таким вызовом не справиться.

– Значит, нет?

Латтинг размял пальцами кубики глины в коробочке, вытянул наружу и мягкими ваятельными движениями размазал по маске. Розоватая глина отбрасывала на свету блики. Он то прикладывал, то отрывал руку, прикасался, разглаживал, колдуя над маской. И при этом не сводил с женщины глаз. Она же в свою очередь отвечала на его интерес не менее внимательным взглядом.

Израсходовав всю глину, он большим и указательным пальцами вылепил на чистой маске брови, настроил рот на режим улыбки, одним нажатием и касанием заострил нос. Затем молниеносно поднял руку и поприветствовал женщину.

– Боже мой! – вырвалось у Смита.

Лизабете Симмс оказывал знаки внимания некий белобрысый субъект с ямочкой, сияющей розовой улыбчивой физиономией и остреньким носом.

Маска Латтинга превратилась в подобие этого розового юноши.

Розоволицый, склонившись к Лизабете, что-то ей нашептывал, силясь в чем-то ее убедить. По ту сторону зала Латтинг умоляюще заламывал руки, дабы убедить ее в чем-то похожем. Латтинг следил за каждым его жестом и спустя миг повторял:

– Что за чертовщина! Точно по образу и подобию! – изумился Смит.

Лизабета Симмс безудержно расхохоталась.

– Вот, – молвил в сторону Латтинг, – и первая победа. Послушайте, Смит, а не прогуляться бы вам к бару на пару минут. Она скоро ко мне подойдет, но если вы будете здесь, ничего не получится.

– А как же ее свита?

– Она от них избавится. Я знаю. Одного отошлет за аспирином, другого – позвонить по телефону, третьего – за сигаретами. Внимание!

Троица отправлялась исполнять свои задания прямо у них на глазах. Нехотя.

Смит вздохнул.

– Я скоро.

Встал и зашагал прочь.

– Не спешите возвращаться, – посоветовал Латтинг.

Он сидел, с отсутствующим видом созерцая ее. Время от времени он месил глину и перелицовывал свое лицо. Для начала он превратился в Смита, который только что удалился, затем – в сидевшего по ее правую руку угрюмого футболиста. После чего он вылепил нос, брови и впалые щеки метрдотеля и поцеловал свою руку, словно это была ее ручка. Счастливая, она чинно сидела во время всего представления. Наконец одну половину лица он уподобил белобрысому, а вторую – Смиту: стоило ему повернуть к ней одну половину, как менялась жестикуляция, а с ней и личность. Он подмигнул ей.

Оркестр заиграл новую мелодию. Посетители вышли потанцевать. Лизабета Симмс была среди них одна. Она тихо встала и, не отрывая взгляда от Латтинга, направилась к нему. Остановилась у его столика, ничего не говоря. Потом сказала:

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Меня зовут Лизабета Симмс, – представилась она.

– Очень приятно, – сказал он, – присядете?

Роман Латтинга с Лизабетой Симмс длился месяц. Она вполне искренне и не на шутку влюбилась в него. По ее собственному меткому признанию:

– Он олицетворяет всех и каждого. Пройдет час, и он уже другой человек. Он один стоит тысячи мужчин. Уж я-то в них разбираюсь. Их у меня было видимо-невидимо. Я не знала счастья, не могла ни на ком остановиться, пока не встретила Уильяма Латтинга. Все осталось по-прежнему, ей-богу, я, можно сказать, сплю со всеми подряд, но теперь у меня один мужчина – воплощение всех мужчин. Вот почему я влюблена в него. Я, может, даже выйду за него замуж и угомонюсь. Даже не верится!