Владимир Зоберн - На алтарь Победы. Воевали, верили, победили

• Название: На алтарь Победы. Воевали, верили, победили
• Автор: Владимир Зоберн
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-84293-3

«На алтарь Победы» – книга о судьбах верующих людей, жизнь которых разделилась на до и после войны. В первой части книги даны рассказы очевидцев, ветеранов Великой Отечественной, приведены документы из Журнала Московской Патриархии военного времени. Мы встретимся с такими авторами, как Митрополит Николай (Ярушевич), святитель Лука (Войно-Ясенецкий), Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I. Во второй части читатель познакомится с записками о Русско-японской войне 1904—1905 гг. отца Митрофана Сребрянского в его «Дневнике полкового священника», с рассказами участника Белого движения митрополита Вениамина (Федченкова). Замечательны также «Рассказы о подвигах солдат и офицеров в Русско-турецкой войне 1877—1878 гг.» священномученика Серафима (Чичагова). В Приложении даны рассказы писателей о героизме русских воинов: «Молебен на передовой» Леонида Зурова, «Жизнь и смерть» Бориса Зайцева, «Новобранец 1812 года» Ивана Лажечникова. Эта книга – напоминание о великом прошлом России, чтобы русские люди знали, кому обязаны всем, чтобы любили Родину и умели побеждать благородством, мужеством и верой в Бога.

---

Светлый понедельник в Реймсе акт был подписан. Через двое суток по требованию советского командования он был продублирован в Берлине с участием официального представителя СССР маршала Георгия Жукова.

День Победы праздновался 9 мая в Светлую среду, в день памяти Всех святых, на Синайской горе подвизавшихся. Первым из них был пророк Моисей, узревший на Синае Неопалимую купину и получивший откровение о грядущем освобождении своего народа. Откровение о Победе, Исходе, о Пасхе.

Глава 5. Киев бомбили, нам объявили… Воспоминания генерал-полковника С. А. Стычинского

Перед 9 мая в московском районе у Театра Армии, выстроенном незадолго до войны, время словно пошло вспять: улицы свободны от машин, кучерявится клейкая листва и молодые курсанты с девушками покупают в палатке мороженое. Я иду в гости к генерал-полковнику Сергею Александровичу Стычинскому. Ныне председатель совета Клуба кавалеров ордена Александра Невского, он отдал Вооруженным силам СССР полвека, принял первый бой в 18 лет и был среди тех, кто шел счастливым в строю по Красной площади 24 июня 1945 года – на Параде Победы.

– Сергей Александрович, расскажите, пожалуйста, о том, где вы жили и чем занимались до войны.

– Я родился в 1924 году в городе Киеве. Отец мой был служащим. Последняя должность его – главный ревизор ОСОАВИАХИМа УССР. Мама была домохозяйкой. Я поступил в 13-ю Киевскую артиллерийскую спецшколу, которую закончил в 1942 году, – восьмой, девятый и десятый классы. Это была школа с военизированной программой, которая дополняла обычную программу средних школ.

– Вы сами захотели там учиться?

– Да, сам. Наша спецшкола участвовала в парадах войск Киевского особого военного округа, а командовал парадами генерал армии Георгий Константинович Жуков, будущий выдающийся полководец, маршал Советского Союза. И я, учащийся спецшколы, видел его очень близко и вспоминаю это. А потом Жуков был назначен начальником Генерального штаба.

– Где вас застала война?

– В лагерях. Есть такой крупный учебный центр под Киевом, Бровары, – может быть, слышали? Киев на правом берегу Днепра, а Бровары – на левом. Наша спецшкола выходила туда в летние лагеря, они располагались там же, где лагеря 2-го Киевского артиллерийского училища.

И вот 22 июня ночью мы услышали взрывы. Никто даже не подумал, что началась война, – мы решили, что курсанты училища проводят учебные стрельбы.

А утром нас построили и объявили, что началась война, что бомбили наши города, в том числе и Киев.

Наш лагерь тоже бомбили, очень сильно – немцы, видимо, знали, что там находится военный учебный центр.

Нам объявили, что началась война…

Вскоре нашу спецшколу перевезли в Киев, мы еще поучаствовали в отрывке оборонительных окопов под Киевом, а потом нас эвакуировали в Чкаловскую область – ныне Оренбургскую, – в небольшой городок Илек. Там я закончил спецшколу – и весь наш выпуск отправили во 2-е Киевское артиллерийское училище.

– Сколько же вам было лет?

– В декабре 1942-го, когда окончил училище, как раз исполнилось восемнадцать.

Был назначен командиром взвода. А потом, в начале 1943 года, когда на вооружение нашей армии поступили самоходные артиллерийские установки СУ-152 – я вам покажу фотографию этой установки, – нас, артиллеристов, срочно отправили в Челябинск.

Постановление Госкомитета Обороны о принятии на вооружение самоходных артиллерийских установок было подписано 15 февраля 1943 года, а уже 1 марта вместе с другими офицерами я был на Челябинском танковом заводе имени Кирова – получал эту самоходку в цеху и одновременно осваивал.

А затем мы были отправлены на фронт. На Степной фронт.

Я был в числе самых первых самоходчиков.

Лейтенант, командир самоходной артиллерийской установки СУ-152. Вот на такой самоходной артиллерийской установке, потом с некоторой модификацией, которая проводилась во время войны, я прошел всю войну, начиная с 1943 года и до ее окончания в 1945-м.

Мой боевой путь: Курск, Харьков, форсирование Днепра, Корсунь-Шевченковская операция…

– А где состоялся ваш первый бой?

– На Курской битве. Сначала – в оборонительном бою под Курском, когда крупная немецкая танковая группировка стремилась развить наступление в восточном направлении. Мы вели оборонительные бои в районе Прохоровки.

Прохоровское сражение вошло в историю как крупное танковое сражение с применением с обеих сторон большого количества танков и самоходных артиллерийских установок. У немцев были подобные – «Фердинанды».

Разрушенная церковь Киево-Печерской лавры

Затем – Корсунь-Шевченковская операция, Тернополь, Львов, Сандомирский плацдарм; наступление на Краков, освобождение концлагеря Освенцим. Лично принимал участие. После – Силезский промышленный район, Каттовиц, форсирование реки Одер и участие в Берлинской наступательной операции.

Но до Берлина мне идти не пришлось, так как нашу 60-ю армию повернули в сторону Чехословакии. Мы получили задачу как можно быстрее выйти к Праге – и шли ускоренным маршем, с боями. Вы знаете, что 5 мая в Праге произошло восстание против немцев, и мы шли к ним на помощь.

Я закончил войну, не дойдя до Праги 28-30 километров: мы наступали с востока, а Прагой овладели наши танковые армии, наступавшие с севера.

Оттуда, из Чехословакии, меня направили в Москву для участия в Параде Победы 24 июня 1945 года. Я участник того Парада Победы – на этом закончился мой военный путь.

– Расскажите про какой-нибудь яркий, на всю жизнь запомнившийся бой.

– Много было ярких боев. Под Харьковом меня ранило. 21 августа 1943 года. В правую ногу, в бедро. Ранение было легкое, но при каких обстоятельствах оно произошло!

Командир нашего тяжелого самоходно-артиллерийского полка майор Гончаров в присутствии Героя Советского Союза полковника Погодина – тот был заместителем командира 1-го гвардейского механизированного корпуса, – вызвал нескольких командиров самоходных артиллерийских установок. В это время начался обстрел. И вот, то ли снаряд, то ли мина разорвалась буквально у наших ног!

Командир полка майор Гончаров успел закричать: «Адъютант, меня ранило!» Мы посмотрели на него: у него была пробита грудь и кровь пошла из горла. Там же он и скончался. Полковника Погодина тяжело ранило. За всю войну я больше не слышал его имени – видимо, он уже не смог принимать участие в боевых действиях.

А я четыре дня провел в медико-санитарном батальоне и опять вернулся в строй и продолжал наступать. Такой был эпизод.

Еще – Корсунь-Шевченковская операция. Она проводилась в районе южнее Киева, где была окружена крупная немецкая группировка, – восемь или девять дивизий, около 80 тысяч личного состава.

С севера ее окружали войска 1-го Украинского фронта под командованием генерала Ватутина, а с юга – войска 2-го Украинского фронта, командующий – генерал Иван Степанович Конев.

Я участвовал в окружении этой группировки. По требованиям нашего военного искусства, кроме внутреннего фронта окружения создавался еще и внешний фронт. Что это такое – внешний фронт окружения?

Часть наших войск удалялась от окруженной группировки и создавала внешний фронт для того, чтобы не допустить подхода противника к окруженным войскам.

Это было в 30 километрах восточнее Винницы. Мы получили задачу выйти на внешний фронт. Как сейчас помню маршрут, названия всех населенных пунктов: из деревни Андрушевка выйти на западную окраину деревни Зозувка, там занять огневую позицию и в случае подхода немецких танков – не допустить их прорыва. Выполнялась эта задача в ночное время.

К утру я занял огневую позицию точно на том месте, где мне указали. Это происходило в самые последние дни января 1944 года.

Был очень сильный туман. Ничего не видел перед собой – только поле. Потом туман стал рассеиваться, но пользовались приборами наблюдения мы не всегда: чтобы видеть поле боя, мы приподнимали люк и смотрели. И вот, когда туман почти рассеялся, я открыл люк и увидел на поле передо мной несколько немецких танков.

И заметил – а может, мне показалось, – что один из танков «Тигр» наводит орудие в мою сторону. Я открыл огонь, сделал несколько выстрелов. Противник вел по нам ответный огонь.

Потом немного стихло, я снова высунулся из люка, и сразу – пулеметная очередь в люк. Меня ранило осколками: голова, лицо, рука. Было много крови. Те, кого ранило в лицо, знают: из лица уходит много крови.

Я опустился в люк, мы отъехали на несколько метров назад. Меня перевязали – в самоходке были перевязочные пакеты; все было хорошо в этой самоходке, – и дня два я не принимал участие в бою. Когда сошли отеки, продолжил наступление.

Но на этом история с Корсунь-Шевченковской группировкой не закончилась.

В 1988 году – я работал тогда начальником штаба главной инспекции Министерства обороны СССР, – я проверял воздушную армию, штаб которой находился в Виннице. Передо мной положили карту этого района, я смотрю и вижу: Зозувка – где меня ранило! Говорю командарму: «Вот здесь в конце января 1944 года меня ранило в голову, в лицо». Он в ответ: «Так давайте поедем, посмотрим!» – километров тридцать до этой Зозувки. На другой день мы с начальником штаба армии отправились туда на двух машинах – по тому маршруту, которым я наступал. Встали на маршрут Андрушевка-Зозувка, въезжаем. Все те же хаты, заборы, – все то же самое, как и в 1944 году, и, по-моему, в том же состоянии. Но кое-что изменилось. На западной окраине Зозувки появилось два кладбища. Справа похоронены жители деревни, а слева небольшое, могил на пятнадцать, воинское кладбище: солдаты наши и офицеры, погибшие в бою за Зозувку.