Елена Асеева - Коло Жизни. К вечности

• Название: Коло Жизни. К вечности
• Автор: Елена Асеева
• Жанр: Альтернативная история

«Коло Жизни. К вечности» является последней книгой тетралогии «Коло Жизни». В этой части книги в описательной форме будет рассказано о становлении юного божества Крушеца, начиная от момента зарождения лучицы в руке Господа Першего и вплоть до обретения им костяка, плоти, общих данных, присущих Богам.

---

Побоище как таковое сумел прекратить Вежды, на тот момент он прибыл в Золотую Галактику, узнав из донесений шерстнатых (творений Димургов, по просьбе Огня определяющих состояния Золотой и находящихся в ней систем) о происходящем на Голубце. И сразу направился в систему Авсень. Брат, севергами, выпущенными из чанди, уничтожил скопление космических судов над Голубцем, и рати людей на самой планете, ведущих военные действия. Засим ему удалось пленить Токолоша и Перебаечника, с помощью вызванных в Авсень гипоцентавров, и тем самым прекратить побоище. Вежды выслал с системы роды духов и асанбосам соответственно в места их постоянного проживания, а гомозулей и нежить отправил в соседние системы, абы они войны не желали и просто поддерживали в данном случае своих собожников. Он было хотел и вовсе уничтожить Токолоша и Перебаечника, но за первого вступился его Творец Мор, а за второго Перший. Посему виновников наказали и под охраной гипоцентавров направили в Северный Венец и Отлогую Дымнушку, заключив на длительные сроки в казематы. Может Вежды и не был бы так суров, если б не то обстоятельство, что планета Голубец более стала не возможной для жизни на ней человечества, а самих оставшихся людей главным образом умертвили. Або выпущенные с космических судов северги, произвели очень сильное ионизирующее излучение, и тем самым вызвали тяжелые генетические заболевания, лишь малое число человечества удалось спасти и вывезти в соседнюю с Авсень систему.

Впрочем после произошедшего, как о том поведал Стынь, ибо брат вельми часто рассказывал мне занимательные вещи, Боги провели беседы с главами своих творений о недопущении такого межвидового поведения. Да и сами существа были несколько ошарашены не только понесенными потерями, но и самим столь скорым его прекращением, поелику как в самой стычке, так и при ее сворачивание погибло достаточно много духов, асанбосам, гомозуль и нежити.

Право молвить, меж курентами и духами таковой конфликт вряд ли случился бы, потому как интересы этих племен никогда не сталкивались, и функции их были различны. Лихновец придержав за руку Выхованка, и с тем остановив в сем пункте, поначалу толковал с ним о несущественном, о том, что увидятся они не скоро, або в Млечный Путь, теперь уже однозначно не отправятся. Из чего я заключил, оба эти создания уже давно знакомы и состоят, так сказать, в приятельских отношениях. Все то время девочка держась за руку Лихновца стояла рядом, иноредь переступая с ноги на ногу, и испуганно посматривая по сторонам. Ее сердце почасту бухало внутри груди, отчего она ощутимо для меня покачивалась, а я с тем колыханием, вроде как захлебывался искрой, торчавшей в моем рту.

– Возьми это дитя… Спаси его… – нежданно молвил курент и слегка преклонил голову, поелику был выше духа.

И в направлении огромных глаз Выхованка выдвинулись ярко-красные очи курента, словно на вытянутых багряных полых трубках, в каковых легохонько заколыхались белые пупырышки. Теми глазами и особенно пупырышками, мгновенно засиявшими и увеличившимися в размерах, Лихновец воссоздал и сам образ Стыня и его просьбу так, что дух зараз еще сильней увеличил свои голубые очи, и несмело качнул головой. Очевидно, не смея противостоять просьбе Господа, которого так все любили… не только Димурги, но и Расы, и Атефы.

Он еще малость медлил, а после, неуверенно протянул:

– Как? Как сокрою от глаз Зиждителя Дажбы дитя?

Это был не отказ, просто испуг… страх… Обаче, внезапно Алконост-птица выкинула из своего обода пучок тонких вазодиляторов, оные сетью прикрыли каплеобразную голову духа сверху и видимо внедрились в саму наружную поверхность ткани и тотчас Выхованок протянул руку к Лихновцу и перехватил маханькую ладошку девочки… Может он перехватил руку еще и потому как помнил, кто на самом деле являлся Творцом их племени?!

Вероятно, пара дамахей и дух поднял дитя на руки, прижал к себе, и даже не прощаясь, развернувшись, направился по помещению к одной из опакуш, чрез каковую смог попасть на туесок и перенаправить дитя на хурул.

Сам перелет на хурул я почитай не помнил, потому как Выхованок, все еще ведомый Алконост-птицей, уж больно сильно прижимал к себе ребенка. И девочка, коль чего и видела, только серебристо-переливающийся свод одного из помещения туеска, по которому суетливо бежали в разных направлениях весьма яркие голубоватые и желтые полосы, тем придающие светозарность самой комнате.

Одначе, хорошо помню и само гнездилище на хуруле, и вошедшего в него Дажбу. В том прямо-таки огромном помещение детей изъятых с Зекрой осматривали и распределяли на лечение, али по палатам, водовики и лисуны, а также еще раз перепроверял Коловерш, на наличие искр Небо и Дивного. Можно сказать, Коловерш был братом Керечуна только с белой шерсткой и с теми же способностями, оный конечно же сразу выявил бы в девочке меня… меня, а не сияющую искру, как подумал Стынь. С желтоватыми стенами, сводом и полом, гнездилище было светозарным помещением. Там почитай и не имелось обстановки, токмо низкие деревянные лавки, ибо Дажба весьма благоволил к простоте, да сидящих на них детей. Лавки стояли повдоль длины гнездилища, и девочка в которой находился я, приведенная Выхованком и находящаяся под его опекой, была посажена в первый ряд. Обретя себя, после совсем малого отключения, определенно когда ее переносили с туеска на хурул, я глазами ребенка вельми долго смотрел на несколько изогнутый в середине свод, где по дуге светились насыщенно желтым сиянием шарообразные световые огни. А после утомленный… утомленный именно я, воззрился на бледно-кремовую опакушу разделяющую помещения в хуруле, абы в этот момент в гнездилище вошел Дажба. Безусловно, он пришел, потому как подошел черед девочки идти к Коловершу.

Впрочем, когда я увидел Дажбу, вельми ему обрадовался… и так засиял… Вкладывая в сие приветствие последние свои силы так, что пространство на доли бхараней сомкнулось меж ним и мной. И я увидал, изумление в его миндалевидных ярко-голубых очах. Обладая особой чувствительностью, я тем сиянием мгновенно привязал к себе старшего брата, и в том мне, определенно, помог Родитель, ибо крылья Стрефил-создания также не раз колебались над головой Дажбы и смыкались перед его лицом.

Младший из Расов был высоким, только в отличие от Вежды и Стыня, сравнительно худощав, узок в плечах и талии. Его молочно-белая кожа, как и у всех иных Богов, не важно, были ли это Атефы, Димурги, Расы слегка подсвечивалась изнутри золотым сиянием. Сквозь тонкую-претонкую кожу, будучи также признаком Богов, проглядывали заметно проступающие оранжевые паутинные кровеносные сосуды, ажурные нити кумачовых мышц и жилок. Короткими выглядели русые с золотистым оттенком кудрявые волосы, той же длины и цвета борода и волнистые, густоватые, долгие усы кончики коих были заплетены в миниатюрные косички. Нежные, миловидные черты лица брата, имели мягкую, женственную форму. Оно скорее было длинным, чем широким, по виду и напоминало яйцо, где, однако участок подбородка казался уже лба. Без единой морщинки, али ее подобия большой лоб слегка светился, высокие дугообразные брови и красивый нос с изящно очерченными ноздрями, конец какового словно прямым углом нависал над широкими плотными вишнево-красными губами, придавали лицу младшего Раса еще больше красоты.

Одетый в белое долгополое с длинным рукавом сакхи вышитое по подолу золотыми узорами, на стане стянутое пластинчатым поясом, собранным из мелких, треугольных блях, на которых сверху покоились белые алмазы, Дажба имел много украшений. В виде золотых, серебряных и платиновых перстней, браслетов на лодыжках и запястьях усыпанных густо-марными сапфирами, желтыми и черными алмазами.

А на голове его восседал необычный высокий венец, вобравший в себя зараз белый и кумачный цвета. Зараз два состояния золота, белого цвета с компонентами платины и красного, чьим элементом являлась медь. Сие был усеченный конус с плоским днищем, коим он помещался на голове, и приподнятым не менее плоским навершием. По краю отороченный златой полосой да увенчанный, из того же материала, круглой маковкой. Сам венец весьма часто менял цвет, он вдруг весь пыхал ярой краснотой, или степенно бледнея, делался почти белоснежным.

Образ Дажбы мне не только показывал мой Отец, но и не раз Родитель. Он вообще, когда я находился в Березане, почасту воспроизводил отображением облики моих сродников, не только Расов, но и Атефов. Считая, что коли Отец им не позволил приложиться ко мне, перед выпуском из руки, я их обязательно должен увидеть. Определенно, Родитель делал так, чтобы я сберег в себе образы сродников и мгновенно отреагировал на появление их в моей дальнейшей жизни.

Дажба тогда не просто внимательно, изучающе обозрел девочку, он подошел к ней, чего не делал в отношении к другим детям, и, подняв, поцеловал в лоб. Дажба был также юн, как Стынь. Еще младше, и лишенный возможности соперничества за Круча, не понял, что перед ним лучица. Хотя, вероятно, будучи мягче, нежнее Стыня, что-то почувствовал… что-то неосознанное. Поэтому сделал все, чтобы девочка выздоровела и создавал для нее лучшие условия на хуруле, а позднее и на планете в Млечном Пути, куда мы прибыли.