Марина Алиева - Орелинская сага. Книга первая

• Название: Орелинская сага. Книга первая
• Автор: Марина Алиева
• Жанр: Русское современное

Случайно брошенное проклятие свяжет воедино столетнюю историю людей бескрылых с историей крылатых людей, потерявших однажды всех своих правителей. Поиски этих последних приведут на землю крылатого юношу, который во множестве приключений разыщет семерых столетних старцев, но вместе с тем обретёт и самого себя и найдёт ответы на многие вопросы, заданные ему Судьбой. Что даёт человеку владение крыльями? Величие, преимущество, одинокую жизнь изгоя или счастливую возможность обрести Знание?

---

Скоро женился на бескрылой девушке Дорхфин. Он с братьями, наконец-то стал летать в Долину, когда новые сородичи возвращались из своих странствий. Иногда к ним присоединялись и Усхольфа с Ланорфой. И, хотя последняя ещё не нашла себе любимого, Генульф, после свадьбы Дорхфина, решил построить гнездовину и для нее.

Он заметно постарел внешне и, как-то потускнел душой. Первые внуки очень обрадовали орелина, но потом он опять впал в странную задумчивость и стал надолго уходить один, как когда-то, после встречи с амиссией. Рофана не мешала ему, понимая, что в уединении ее муж ищет покой.

Они не вспоминали больше про детей Дормата. К чему? Однажды, правда, Генульф как-то уж очень пристально и долго наблюдал через окно за работающим Фостином, и Рофана догадалась, о чем он думает. Но это было всего один раз. Потом старый орелин возобновил свои одинокие прогулки, которые явно шли ему на пользу. А сама она, за строительством гнездовин, свадьбами и рождениями действительно стала обо всем забывать. Но, видимо таково назначение необдуманных проклятий и невыполненных клятв: они напоминают о себе именно в тот момент, когда о них счастливо забывают.

Однажды Генульф вернулся с прогулки, как никогда, возбужденный. Рофану он попросил пока ни о чем не спрашивать – сам расскажет, когда время придет. Но потом не удержался и доверительно шепнул, что нашёл способ поправить то, что ему не удалось исполнить. Больше он ничего не говорил, но достал все свои инструменты, придирчиво их осмотрел и, отобрав нужные, снова ушёл. Рофана сначала встревожилась. Но, видя, как день за днем, ее муж возвращается все более радостный и все более увлеченный своей идеей, решила: что бы он ни задумал, а это вернуло его к жизни, и, значит, мешать она не станет. Пусть занимается. По крайней мере, с его лица исчезли опасная задумчивость и хандра.

Генульф действительно воспрял духом. Он уходил засветло, а возвращался в сумерки, весь засыпанный какой-то белой пылью. Шёл прямиком к каменной чаше, которую выдолбил давным-давно для дождевой воды, мылся, слушал в гнездовине рассказы Рофаны о том, что произошло за день, и шёл спать. А утром все повторялось сначала.

Дети, первое время, пытались дознаться, чем так увлечен их отец и, даже хотели за ним проследить. Но следить Рофана строго-настрого запретила. А поскольку на их расспросы никто ничего вразумительного не отвечал, они скоро оставили бесплодные попытки что-либо разузнать и занялись своими собственными делами. Их, кстати, в Гнездовище заметно прибавилось. Ещё на свадьбе Дорхфина старейшина бескрылых подарил Рофане мешочек каких-то зернышек, сказав, что «это прорастет даже на камнях». И, помня, как орелина боится всего нового и чужого, добавил, что ее невестки знают, как с этим управляться и помогут. Рофана поблагодарила, но, подумав, как тяжело им с мужем было привыкать к плодам Кару, решила у себя ничего не сажать и отдала все зернышки невесткам и зятю. И теперь молодые семьи были страшно увлечены посадками. За каждой гнездовиной расчистили по небольшому участку, обнесли их каменными ограждениями от ветра и повтыкали зернышки прямо под траву Лорух. Довольно скоро в местах посадок что-то проросло ко всеобщему ликованию, и невестки пообещали изумленной Рофане невиданные яства из плодов того, что должно было здесь вызреть. А пока они коротали вечера вместе с ней, учась плести детскую одежду. Им скоро снова предстояло стать матерями.

Конечно, Рофана не могла не радоваться тому, что происходило в Гнездовище. Она уже успела полюбить бескрылых, хотя и не так самозабвенно, как ее муж. Но, когда несколько молодых людей из Долины, привлеченные рассказами ее детей, пожелали обосноваться в Гнездовище, Рофане это явно пришлось по сердцу.

Одно только обстоятельство удручало ее все больше и больше: Генульф постепенно становился здесь совсем чужим. Тайна, которой он так увлеченно занимался, совершенно отдалила его от детей, а их от него. Дни проходили за днями, месяцы складывались в годы, и все полностью утратили интерес к тому, что делал Генульф. В один прекрасный день Рофане, с горечью подумалось, что не вернись он однажды вечером в Гнездовище, никто этого, пожалуй, и не заметит. Да и он, когда приходил, уже не слушал, с прежним интересом, о том, что происходило дома. Его совершенно не взволновал рассказ о свадьбе Ланорфы, которая прошла без него, ничуть не удивили проросшие зерна и подселившиеся к ним молодые люди. Генульф ни на что не реагировал. Он только смотрел светящимся от внутреннего удовлетворения взором, куда-то сквозь Рофану, и уходил спать. Однажды она решила ничего ему не рассказывать, но он этого даже не заметил. Вся жизнь Генульфа заключалась теперь в таинственной работе, которую он делал, и которая никому уже не была нужна. В жизни Гнездовища, если не считать состояния Генульфа, ничего страшного не происходило. Может, все же, Судьба решила оставить их в покое?

Рофана тоже старела. Работа мужа и ее давно перестала интересовать, поэтому орелина не сразу разобралась в своих чувствах, когда все переменилось. Как-то раз, поставив перед мужем еду и сев с ним рядом, скорее, по бессмысленной привычке, чем по велению души, Рофана страшно испугалась, услышав его голос. «Завтра вместе пойдем, – прохрипел отвыкший от речи Генульф, – пора тебе все узнать». Больше он ничего не добавил и ушёл спать. А утром, поманив жену одним только жестом, отправился привычной дорогой.

Рофана брела следом, не понимая, зачем она это делает. Генульф ни одного взгляда не кинул на новые гнездовины, которые образовали уже целую улицу. И ей вдруг стало безумно обидно за себя, за детей и за всю их жизнь. Словно чужой человек прошёл… Да нет, даже чужой не смог бы пройти мимо, не залюбовавшись чудесной работой ее мальчиков! Рофане ужасно захотелось вернуться и пусть все остается, как есть! Даже если и без Генульфа. Он привык к своей тайной жизни и ото всех здесь отгородился. Даже от нее, переставшей его любить, кажется вот только в эту минуту.

Она остановилась. Но потом снова пошла, ругая себя и не понимая, что за сила тащит ее вслед за мужем.

Генульф, между тем, удалялся все дальше. Они уже прошли плантацию деревьев Кару, куда никогда не ходили пешком – проще было долететь – и остановились только тогда, когда дошли до единственного препятствия на всем их ровном, пологом хребте. Видимо когда-то, здесь произошёл подземный толчок, и образовалось что-то вроде гигантской складки. Дальше все поросло деревьями так, что получились непроходимые заросли. Сама же складка представляла собой голый, поросший только мхом, довольно высокий бугор, который протянулся поперек всего хребта и начинался, (или заканчивался), в том месте, к которому они подошли.

Генульф с Рофаной взобрались наверх, и там орелина, с удивлением обнаружила цепочку круглых отверстий, явно не природного происхождения. Сначала она подумала, что именно этим занимался все последние годы ее муж, но он прошёл дальше и, спустившись с другой стороны, поманил ее за собой, таинственно улыбаясь. Там, в самом боку бугра, между двух огромных камней, виден был узкий, едва различимый, проход. Рофана, следуя за мужем, боязливо протиснулась в него и ахнула!

Они стояли в огромной и, что самое удивительное, светлой пещере. Свет лился из круглых отверстий наверху и падал точно на стены, испещренные письменами.

– Вот, – широким жестом обвел пещеру Генульф, – этим я все поправлю.

– Что это? – спросила Рофана. – Я ничего не понимаю.

– Это моя Галерея Памяти! – Гордо ответил ей муж. – Я нашёл эту пещеру во время своих прогулок. Мы приведем сюда сыновей и покажем им это место с тем, чтобы, после моей смерти, они пришли и все это прочитали. Здесь описано то, что происходило с нами на Сверкающей Вершине, и потом… Проклятие, направления, которые дала амиссия, (по ним они найдут детей Дормата, вместо меня),… таинственные облака… Я ничего не забыл.., все, все припомнил… У Хеоморна тогда ещё глаз дергался,… а Гольтфор пряжку криво пристегнул.., волновался.

Генульф оглаживал руками стену, выдувая из выбитых им знаков осевшую кое-где каменную пыль.

– Но зачем? – Все ещё не понимала Рофана. – Они даже не умеют читать! К чему нужны были эти долгие годы изнурительного труда, если ты мог все это им просто рассказать, потратив, всего лишь, пару вечеров?

– Ты не поняла, не поняла, – возбужденно зашептал Генульф, – если я им сам все расскажу, они, пожалуй, решат, что это не их дело! Но, когда я умру, все это станет для моих сыновей завещанием. Своего рода руководством к действию! И они уже не откажутся! Не посмеют отказаться и выполнят то, что не сумел сделать я! И тогда проклятие исполнится, а мы все спасемся!.. А читать я их научу, – Генульф захихикал и погрозил Рофане пальцем, – мне не завтра умирать, ещё успею. Там, у входа, уже заготовлены таблички, где я выбил все символы, значки и рисунки. Это им поможет. Так что, видишь, я не такой уж и дурак.