Марина Алиева - Орелинская сага. Книга первая

• Название: Орелинская сага. Книга первая
• Автор: Марина Алиева
• Жанр: Русское современное

Случайно брошенное проклятие свяжет воедино столетнюю историю людей бескрылых с историей крылатых людей, потерявших однажды всех своих правителей. Поиски этих последних приведут на землю крылатого юношу, который во множестве приключений разыщет семерых столетних старцев, но вместе с тем обретёт и самого себя и найдёт ответы на многие вопросы, заданные ему Судьбой. Что даёт человеку владение крыльями? Величие, преимущество, одинокую жизнь изгоя или счастливую возможность обрести Знание?

---

И Генульф снова засмеялся, довольно потирая руки. Некоторое время он жадно шарил по стене глазами, словно выискивая изъяны, а потом снова повернулся к Рофане:

– Ну, что ты молчишь? У тебя нет слов?

Рофана действительно не знала, что сказать. Она уже поняла, что ее муж безумен, но никак не могла найти предлог, чтобы увести его домой. Может быть, это ещё можно было вылечить.

Собираясь с мыслями, она медленно пошла вдоль стены, рассеянно глядя на письмена. «Хеоморн, … Санихтар, … Гольтфор…», – читала Рофана знакомые имена. Какими далекими и чужими они теперь казались. Словно полузабытая легенда из тех, которые слышала в детстве. Грустно. Она прожила целую жизнь, стараясь не вспоминать… Но Генульф, похоже, пока все это писал, окунулся с головой в опасные воды памяти и теперь никак не может выбраться на берег. Туда, где действительность, где идет ее жизнь и жизнь их детей, где растет, построенное им Гнездовище…

– Пойдем домой, – сказала Рофана со вздохом, – ты много потрудился и нуждаешься в отдыхе.

– И это все, что ты можешь сейчас сказать?!

Генульф, кажется, ожидал услышать что угодно, но только не то, что услышал. Он наклонился к самому лицу жены, словно желая его получше рассмотреть, и, видимо, что-то во взгляде выдало ее мысли, потому что он сразу отпрянул и как-то вдруг сорвался на крик:

– И это ВСЕ, что ты можешь сказать!!! Ты, которая извела меня упреками! Ты, из-за которой я покалечился и чуть не погиб! За все годы изнурительного труда, когда я в кровь стирал руки, ты говоришь мне только: «иди, отдохни»! Не-ет! Я никуда не пойду! Сама уходи и пришли ко мне сыновей. Уж лучше я поговорю с ними!.. Я думал ты поймешь,… поддержишь… «Иди, отдохни»!.. Столько лет!.. По-твоему, все напрасно?… Никуда я отсюда не пойду! Слышишь? Сама убирайся!

И Генульф резко отвернулся, закрывая лицо руками.

– Чего же ты хочешь? – спросила Рофана.

– Не видеть тебя больше, – прошипел он. – Но, прежде чем ты усядешься в своей гнездовине, повторяю, пришли ко мне сыновей!

– Но, Генульф, – взмолилась орелина, – они уже давно живут своей жизнью, о которой ты совсем ничего не знаешь! Это не прежние маленькие мальчики, а взрослые орели, со своими семьями и заботами…

– Убирайся! – заорал Генульф. – Или я сам тебя прокляну! Только, боюсь, тебе уже не хватит жизни, чтобы снять МОЁ проклятие!

И он безумно захохотал.

* * *

Рофана не помнила, как долетела до Гнездовища. Она не понимала, день сейчас или ночь, а только слышала смех и крики обезумевшего мужа.

В отчаянии орелина собрала сыновей и рассказала им про то, что стало с их отцом. Но, как оказалось, это известие никого не потрясло. Они, да и все, кто жил в Гнездовище, давно уже обо всем догадались, однако, жалея Рофану, ничего ей не говорили. Плохо, конечно, что она узнала про безумие мужа так нелепо и грубо, но, рано или поздно, правда все равно бы ей открылась. Единственное, о чем сыновья попросили, это рассказать им, наконец, на что Генульф потратил все эти годы.

Рофана была совершенно сломлена. На один короткий миг ей вдруг страстно захотелось поведать всю историю с самого начала. Но она быстро взяла себя в руки. Зачем мальчикам поросшие мхом легенды? К чему им знать о том, как покорно принял на себя их отец чужую вину, о его бесславном изгнании и несдержанной клятве? Кто знает, как они ко всему этому отнесутся? И Рофана ограничилась только тем, что Генульф писал историю Гнездовища, и передала его требование видеть их немедленно у себя. Уж если и суждено детям что-либо узнать, пусть узнают это прямо от него

Однако орели не спешили.

Требование отца их несколько смутило. С одной стороны, они не могли проявить неуважение и не откликнуться на его, пусть даже безумный, зов. Но, с другой… Жена Дорхфина вот-вот должна была родить, и он боялся оставлять ее одну в такое время. Хорик, и без того, затянул строительство новой гнездовины для своего разросшегося семейства. Он не мог терять ни минуты – впереди сбор урожая. А Форехт был занят тем, что выдалбливал для всего Гнездовища новую чашу под дождевую воду. Прежней, маленькой, на всех уже не хватало. Им было очень неловко перед Рофаной, и, хотя по ее лицу ясно читалось, что ей не нужно ничего объяснять, все же, все же…

– Я пойду, – решил за всех Фостин.

У него единственного не было детей. Почему так получилось, в Гнездовище деликатно предпочитали не обсуждать. Его жена, и так безмерно страдала от своего бесплодия, утешаясь заботой о племянниках. Поэтому Фостин, всего лишь помогавший Хорику в его строительстве, мог себе позволить отлучиться.

– Я попробую вернуть отца домой, – сказал он и добавил, словно прочитал недавние мысли Рофаны: – может быть, его ещё можно вылечить.

Он недолго искал место, описанное матерью. Но, по какой-то непонятной причине, решил приземлиться не у входа в пещеру, а с той стороны бугра, которая была ближе к Гнездовищу. Возможно, Фостин подумал, что отец ждет их у входа, снаружи, и не хотел раздражать его, с самого начала, видом своих здоровых, сильных крыльев. Он рассудил, что правильнее будет подойти к пещере пешком, и стал перебираться через бугор.

Круглые отверстия его чрезвычайно, почему-то, заинтересовали. Фостин подошёл поближе, желая рассмотреть их и понять, каким образом отцу удалось их проделать, как вдруг услышал голоса, идущие снизу.

В первый момент орелин даже отпрянул от неожиданности. Отец был не один! Но с кем? Второй голос явно принадлежал женщине. Может, это Рофана, которая передумала и каким-то чудом обогнала сына? Но, когда голос зазвучал снова, Фостин понял, что говорила не его мать. Похоже, что женщина, навестившая отца, была та, укутанная по самые глаза, незнакомка, напугавшая их когда-то на прогулке. Но, что ей здесь было нужно?

Немного поколебавшись, он решил послушать.

– Ты не сдержал данного тобой слова, – бесстрастно произнес женский голос, – и был наказан.

– А-а-а, так это по вашей милости я чуть не погиб!

– По нашей МИЛОСТИ ты был спасен.

– Ах, вот даже как! Потрепали, покалечили, а потом заботливо не дали умереть. Спасибо!

Генульф захохотал, да так, что Фостину стало не по себе. Кто бы ни был там, внизу – это был уже не его отец. Того и представить себе было невозможно издающим такие звуки.

– Значит, все увечья, и прочие мучения я получил за то, что не выполнил данного мною слова? А, что же, по-вашему, я там делал? На прогулку летал?

– Ты летал выполнять обещание, данное жене. И неважно, что оно было о том же самом, что и данное нам. Важно то, что первую клятву ты выполнять не собирался. И, если бы не твоя жена…

– Отомстили, значит, – желчно перебил Генульф. – Что же просто не убили? Или нужно было, чтобы я осознал,… помучился?…

– Мы никогда не мстим и никого не убиваем. Это был ТВОЙ выбор и ТВОЯ Судьба. Мы только подчинились ей.

– Ах, да! – судя по звуку, Генульф хлопнул себя ладонью по лбу, – как же это я забыл, вы же всегда «только подчиняетесь». Помню, помню. В последний раз, когда вы «только подчинились», меня лишили всей моей жизни и наградили проклятием, за которое я до сих пор отдуваюсь! А ведь я тогда был виновен не более, чем новорожденный младенец. Но, – он перешёл на притворно-смиренный тон, – видно такова моя Судьба, и мне нужно тоже «только подчиниться».

– Так не вправе на нас сердиться, – в голосе женщины впервые промелькнуло что-то похожее на сочувствие. – Все, что мы сделали, мы сделали ради блага орелей. Разве сам ты хотел не того же? Нет, нет, не перебивай меня, – быстро прибавила она, видимо пресекая какое-то замечание Генульфа. – правящий род Тех, Кто Летает должен был смениться. Великий Иглон – ваш отец – допустил ряд существенных промахов, воспитывая наследников, и мы это почувствовали. Это, как дуновение ветерка или запах; невидимое, тонкое послание Судьбы из таких сфер, которые вам не доступны. Любое действие вызывает определенное колебание в этих сферах. Мы его улавливаем и определяем, каковы будут последствия и во что это деяние выльется Изъяны в воспитании будущих правителей такого народа, как ваш – дело нешуточное! Поэтому, когда прилетел тот, который ЗНАЛ, мы не удивились. Мы ждали чего-то подобного и, чтобы не случилось более страшных бед, сделали то, что было необходимо: убрали Великого Иглона. И поверь, он не разбился о скалы. Его смерть наступила много позже, и не от голода, как подумали те, кто его нашёл, а от тоски и простого нежелания жить. Бывший Великий Иглон не развил в себе, в должной мере, чувства ответственности, и это был его выбор и его Судьба. Ты ведь тоже не стал защищать себя, хотя и знал, что обвинен незаслуженно…

– Но, дети? – голос Генульфа зазвучал вдруг жалобно и, как-то моляще. – Их-то за что?

– Они тоже не должны были править. Стоило ли затевать историю с Великим Иглоном, если не доводить ее до логического конца? Кто бы их воспитал? Отец? Но он не сделал бы этого, как должно, даже если бы остался жить и править. Чужие орели? Иглоны, которые, по сути, всего лишь наместники? Или те, кто понятия не имеет о том, что есть Власть? Нет! Эта ветвь иссохла и должна была отпасть.