Марина Алиева - Орелинская сага. Книга третья

• Название: Орелинская сага. Книга третья
• Автор: Марина Алиева
• Жанр: Русское современное

Случайно брошенное проклятие свяжет воедино столетнюю историю людей бескрылых с историей крылатых людей, потерявших однажды всех своих правителей. Поиски этих последних приведут на землю крылатого юношу, который во множестве приключений разыщет семерых столетних старцев, но вместе с тем обретёт и самого себя и найдёт ответы на многие вопросы, заданные ему Судьбой. Что даёт человеку владение крыльями? Величие, преимущество, одинокую жизнь изгоя или счастливую возможность обрести Знание?

---

Великий Иглон на мгновение потерял дар речи.

– Угодно? – хрипло переспросил он. – Но этого не может быть! Зачем?

Дихтильф печально развел руками.

– Увы, Правитель, объяснение я нахожу только в одном – правящий род…, м-м, как бы это сказать?. Он должен был прерваться.

– Что?!!!

– Пожалуйста, не гневайся! Вспомни, какими были ТЕ Иглоны. Санихтар, отец Дормата и твоего предка Хеоморна, заслуживает, конечно, самой светлой памяти, но в своем правлении во всем полагался на мнение жены. Это счастье, что почтенная Эллуна была мудрой и справедливой Иглессой, но пример отца не мог не сказаться на детях. История женитьбы Дормата всем известна, и, останься Анахорина жива, именно она полновластно управляла бы Сверкающей Вершиной!. А остальные Иглоны? Я внимательнейшим образом изучил все записи по городам за годы их правления, и, знаешь, что заметил?

– Что?

– Они по любому поводу обращались за советом к Гольтфору – моему предшественнику. Создается впечатление, что именно он разрешал все сложные и важные вопросы до той поры, пока полномочия Великого Иглона не принял на себя Хеоморн. Я только сейчас в полной мере осознал, насколько это было правильно! Он единственный изо всех братьев отличался хладнокровием, дальновидностью и верой в свои силы. Поэтому мне и кажется, что череда жестоких событий осталась безнаказанной только потому, что была призвана исправить ошибку Санихтара, объявившего своим преемником и нашим Верховным Правителем не того сына!

Великий Иглон поднял на Летописца тяжелый взгляд.

– Не может быть. Столько жестокостей, ради смены Правителя! Но, как тогда объяснить изгнание Генульфа? Виновен он, или нет, но уход одного из Иглонов внес дополнительную путаницу в дела, и без того безнадежно запутанные.

– Нет, нет, Правитель, это только так кажется! На самом деле, все очень логично. Изгнание лишь часть огромного замысла. Генульф ведь не погиб, более того, основал поселение новых орелей – орелей, породнившихся с бескрылыми! Что это, как не предупреждение нам! Вулканы неизменно гневались, когда кто-то пытался просто разузнать о жизни в Низовье, а тут – наглядный пример того, к чему могут привести тесные контакты с чужаками – вырождающееся племя, нелепое и беспомощное среди гор.

И предсказание о проклятии, которое будет снято ценой гибели Гнездовища, как ничто другое, подтверждает мою догадку. Возможно, Генульф должен был найти детей Дормата именно на исходе жизни и привести их сюда уже взрослыми, но не готовыми к власти. Если он был виновен, то единственный знал, где их отыскать, и должен был вернуть – дети ведь не виноваты в ошибках своих родителей. Однако, Генульф на поиски так и не отправился, и потому наши беды множатся и множатся. Это кара, и кара ужасная, оттого, что не существует больше возможности снять проклятие.

– А, как же мальчик из Гнездовища, который улетел на поиски? – спросил Донахтир, отводя глаза.

– Он станет очередной жертвой. Глупо надеяться, что дети Дормата еще живы. И к злодействам Генульфа можно прибавить еще одно: мальчик наверняка погиб.

Донахтир помолчал, борясь с желанием немедленно рассказать Летописцу о Старике и об остальных, но, вместо этого, спросил:

– Почему ты так уверен, что Генульф виновен? Ты нашел еще что-то в Летописи?

– Да, Правитель, нашел, – торжественно объявил Дихтильф. – И это самое ужасное изо всего открывшегося мне.

Взгляд Великого Иглона закаменел.

– Говори, – ледяным тоном приказал он.

Летописец откашлялся и, заметно волнуясь, начал:

– Как всем известно, в Галерее Памяти напротив описания периода правления каждого из Великих Иглонов есть углубления, в которых сложены таблички с более поздними дополнениями. Там имена самых прославленных ремесленников и заметки старших ройнов, которые, как правило, интересны только тем, кто составляет родословные перед свадьбой сына или дочери. Изучая правление Дормата Несчастного и его братьев, я решил на всякий случай заглянуть и туда тоже. Само собой, ничего интересного там не нашлось. Но, уже собираясь уходить и переставляя последнюю табличку, я наткнулся на странную плиту. Сначала даже не понял, зачем она здесь и к чему относится, но, когда прочитал подпись, а, главное, когда начал читать весь текст…

Голос Дихтильфа сорвался, и он сердито затряс головой.

– Эти записи – покаяние Гольтфора! Главнейший ройн до самой смерти был уверен, что косвенно причастен к трагедии, разыгравшейся на Сверкающей Вершине! Он так и пишет в самом начале: «Перед концом своих дней…», (а, судя по дате на табличке, Гольтфор действительно писал признание незадолго до смерти), так вот, «перед концом своих дней хочу я покаяться в том, что проявил малодушие и преступное любопытство; в том, что не бежал, зажав уши, в том, что не прервал Великого Иглона и позволил ему высказаться при мне!»…

– «Высказаться при мне»? – удивленно повторил Донахтир. – Но, что это может означать? Дормат что-то рассказал Гольтфору?

– Да.

– Но, что такого ужасного мог Дормат рассказать о Генульфе, если был еще жив, и, значит, никаких трагедий еще не произошло?

– Тайное Знание Великих Иглонов, – почти шепотом сказал Дихтильф.

Донахтир подскочил со скамьи, как будто его подбросила пружина.

– Ты лжешь!!! – закричал он. – Или лжет Гольтфор! Никогда ни один Великий Иглон не осмелится сделать такое!

– Дормат осмелился! – волнуясь, но, не отступая перед гневом Правителя, ответил Дихтильф. – Сядь, пожалуйста, Донахтир, и успокойся! Я уже говорил тебе, что Санихтар не всех сыновей воспитал как должно, и о влиянии Гольтфора тоже упоминал. Главнейший ройн был настоящим орелем, болеющим душой за все, что происходило на Сверкающей Вершине, и не мог не понимать, что Дормат не тот Правитель, которого все ждали. Избалованный, не слишком решительный там, где нужно, зато слишком упрямый там, где не нужно, этот Великий Иглон совершенно разочаровал его, когда в гневе на амиссий, словно похваляясь, стал рассказывать о Тайном Знании. Влияния Гольтфора на других братьев было вполне достаточно, чтобы внушить любому из них – Дормат не достоин своей власти! Возможно, именно Генульфу он это и внушил, и тот совершил своё злодейство, будучи раздражен, и в гневе на брата…

Но потрясенный Донахтир, казалось, ничего не слушает! Он никак не мог успокоиться. Широкими шагами Правитель мерил комнату, сплетая и расплетая ладони в сильном волнении.

– Выдать Тайное Знание! Дормат, верно, обезумел, раз решился на такое!. А Гольтфор тоже хорош – стоял и слушал! Да еще и записи оставил, чтобы любой…

Донахтир вдруг словно споткнулся и резко обернулся к Летописцу.

– Нет, нет, Правитель! – замахал тот руками, предвидя вопрос. – Я не дочитал до конца! Гольтфор своё покаяние выбил на одной стороне таблички, а сами Знания Иглонов – на другой. В запале я успел прочитать только об исцеляющих перьях в крылах истинных Правителей, но, когда понял, ЧТО читаю, немедленно закрыл глаза и бежал прочь.

– А ты уверен, что никто больше этого не читал?

– Уверен. Я же говорю, в эти углубления мало кто заглядывает. Я и сам заглянул случайно, больше для очистки совести, нежели надеясь найти там что-то стоящее.

– Зачем же Гольтфор поместил свои записи в такое место? Зачем он их вообще сделал?! Он что, не понимал, какой это риск?

– Это самая большая загадка, Правитель. Главнейший ройн сам пишет, что трагические события на Сверкающей Вершине явились, по его мнению, карой за то, что он, простой орель, оказался посвященным в тайны, знать которые могут одни лишь Великие Иглоны. И тут же объясняет, для чего делает эти свои записи…

Дихтильф опасливо взглянул на Донахтира.

– Дормат ведь открыл не только то, что было записано на стенах тайного тоннеля, но и самое сокровенное – то, что Великий Иглон передает своему преемнику на словах!

Донахтир замер.

От слов Летописца у него перехватило дыхание. оказывается, он, его отец, дед и сам Хеоморн знали далеко не все, что следовало знать Верховному Правителю! И то, что Рондихт говорил ему при прощании, не является Тайным Знанием Иглонов… Или является, но не в полном объеме. Он ведь ничего не говорил об исцеляющих перьях, значит, может оказаться, что есть и многое другое, что Донахтир, как Великий Иглон, должен был бы знать, но не узнал, потому что Хеоморн когда-то пришел к власти не так, как следовало!

Правитель, не мигая, смотрел в глаза летописцу.

– Мне продолжать? – осторожно спросил Дихтильф, напуганный выражением его лица.

– Да, продолжай. Ты начал говорить, что местоположение записей Гольтфора самая большая загадка. Почему?

Летописец снова оживился.

– Потому что Гольтфор собирался отнести эту табличку в тайный тоннель, где её должен был найти сын Хеоморна, когда приведет своего преемника. Но записи почему-то оказались погребенными под целой стопкой второстепенных табличек.