Анна Бойко - Во спасение

• Название: Во спасение
• Автор: Анна Бойко
• Жанр: Научная Фантастика

Случившаяся на Земле пандемия унесла жизни сотен тысяч людей. Оставшимся в живых помогают пришельцы с Глории, планеты-близнеца. Всякий знает, что глориане великодушны и оказывают помощь совершенно бескорыстно… Но так ли это на самом деле? Варвара давно пытается разобраться в существующем мироустройстве. Не все кажется ей логичным, не все – правдивым. Только вот принесет ли счастье знание истины?

---

Мама рассказывала, что раньше, еще до пандемии, подобным образом – животные на воле и любопытные посетители на огороженных дорожках – были устроены заповедники. Юстина долго не могла понять, почему звери из заповедников запросто, как сейчас, не приходили в не огороженный стенами город.

7

…Девчонки привычно отвели взгляды от нагромождения опаленных и оплавленных бетонных обломков с нелепо торчащей, изогнутой и выкрученной арматурой. Зрелище не для слабонервных. Могильники и территории вокруг них много лет назад официально признаны безопасными. Впрочем, Юстина не знает никого, кто по доброй воле рискнул бы приблизиться к бывшим входам в подземку. Даже самых отважных исследователей останавливает кое-что помимо иррационального страха. Отец (и не только он) не раз высказывал опасения, что где-нибудь глубоко под землей может тлеть очаг заражения. Никаких доказательств тому не существует, но желающих проверить справедливость теории на собственном опыте пока не находится.

Миновав Театральный могильник, труба перехода свернула на юго-запад, на бывшую Никольскую – здесь кое-где до сих пор сохранились таблички с названием улицы и номерами домов. За спиной остался еще один вход в подземку. Неудачно расположенный, извилистый и неудобный. Возможно, именно по этой причине его не превратили в очередное захоронение, а попросту замуровали.

Скрывшееся с полчаса назад светило выглянуло вновь, оглушительно-ярко ударило по глазам. Бронепластик галереи забликовал так, что Юстина невольно зажмурилась. Один дом, второй… из окна четвертого на крышу перехода с мягким, приглушенным стуком спикировал крупный кот чудного рыже-бело-серого окраса. С трудом удерживаясь на скользкой поверхности, всмотрелся в девчонок злыми, умными глазами и бесшумно канул прочь. Юстина непроизвольно задержала дыхание, Шоста едва слышно ругнулась, Смехнянка из-под ладони проводила бывшую домашнюю зверушку долгим внимательным взглядом.

Фанат новой биологии, Аня могла часами простаивать у ограждающего «остров» стекла, подкарауливая загадочную и почти неизученную лесную живность. Она и кафе с окнами на «ту сторону» облюбовала вовсе не из-за чудесных пирожков, а ради наблюдений. Одна беда, редко кто из безобидных лесных обитателей рисковал приближаться вплотную к поселениям двуногих, а крупных и опасных тварей отлавливали на подходах к «островам» рейнджеры. Любопытной Смехнянке попадались в основном птицы, дикие коты, белки да изредка ежики. Разумеется, в этом походе она надеялась на большее. Сама по себе разноцветная зверюга Аню не заинтересовала, такие встречались ей и раньше. Другое дело, что в ее появлении таилось обещание неизведанного.

Спохватившись, что приближается время возвращения из школы, Юстина добыла из кармана наладонник. Сухо проинформировала родителя, что будет ночевать у Шосты, выслушала обязательные «Ты поела?», «ладно» и «не ложитесь поздно» и отключилась. Отцу не до нее.

У Камили разговор с матерью не задался буквально с первой фразы. Оказалось, что от подруги ожидался поход в магазин и помощь по дому. Стараясь не прислушиваться к виноватому бормотанию, Юстина с преувеличенным вниманием разглядывала окружающий пейзаж. Видно сквозь мутный бронепластик было так себе, она поминутно ловила себя на желании протереть запыленную, поцарапанную поверхность. Снаружи галереи мыли редко, раз в год, весной. Ощетинившаяся брандспойтами, секаторами и оружием бригада обходила по периметру город и переходы. Мыла, подрезала ветки, убирала мусор. К осени, как правило, результат их трудов становился полностью незаметен.

– Надо домой? – дождавшись конца разговора, осторожно поинтересовалась Юстина.

– Еще чего. Завтра все сделаю. Или послезавтра, – преувеличенно-бодро вскинула голову Камиля.

– Ты уверена?

Суровость и непреклонность Шостиной мамы была широко известна в узких кругах.

– Не оставлять же вас двоих!

– Спасибо, – серьезно поблагодарила Юстина.

Если завтра к восьми утра Камили не будет в школе, уборкой квартиры она не отделается. С нее как минимум снимут скальп.

Словно в лад с настроением подруги, небо окончательно затянуло блекло-серой хмарью.

Слева, за уродливыми развалинами Гума, ожидаемо-внезапно распахнулся простор Красной площади. Заросшая побуревшими, полегшими космами травы и низким, стелющимся, будто седым кустарником, она производила странное впечатление. Брусчатка, когда-то тщательно уложенная, пригнанная и выровненная, шла волнами. Многочисленные корни миллиметр за миллиметром, год за годом упрямо сдвигали и поднимали тяжеленные камни, проникали под них и выворачивали.

В спутанной растительности, в своем обособленном мирке, шныряли грызуны неизвестной породы. Бесхвостые, грифельно-серые, в цвет мокрой брусчатки. Один вынырнул неподалеку, в цепких пальчиках зажата неумело сплетенная из травяных стеблей корзинка… Аня выхватила наладонник и принялась судорожно щелкать кнопками. Зверек замер, сторожко принюхался, покрутил головой и с шустрой неуклюжестью ввинтился обратно в заросли.

Вдалеке Юстине померещился миниатюрный, сплетенный из веточек дом с настоящим окошком и дверью. Из трубы струилась едва различимая ниточка дыма.

За булыжно-травяным раздольем мертвым многоцветьем громоздился старинный храм. Словно заботливо испеченный к празднику торт нечаянно забыли подать гостям, и он безнадежно испортился. Мама что-то про него рассказывала, но Юстина все забыла. Помнила только, что того, кто строил, вроде бы ослепили… или убили. Зачем? Только мама знает.

Вместо привычного бронестекла Кремлевский «остров» окружали древние высоченные стены и башни темного кирпича. Галерея перехода вела вдоль полуразрушенного здания какого-то музея прямо к одной из башен. Устремленное ввысь сооружение напомнило Юстине увеличенный в тысячу раз, поставленный «на попа» пряник. Бабушка пекла похожие. У подножия башни переход заканчивался гигантским шлюзом перед здоровенными, распахнутыми во всю ширь воротами. На входе никого, только незнакомый дядька скучающе поглядывает сверху, из-за парапета. Вот и вся охрана.

Длинный ярко-желтый дом, в котором обитает большая часть общины; торговые ряды; детская площадка; еще один, действующий, храм. Люди спешат по своим делам.

Справа, через прорубленную в стене широкую арку, виднеются укрытые за бронестеклом знаменитые Александровские сады. Поговаривают, что кроме обычных фруктовых деревьев там встречаются персиковые и апельсиновые. Так ли это на самом деле, Юстина понятия не имела.

Теперь быстрее и как можно незаметнее: бетонно-полосатый уродливый куб детского сада-школы-музея-библиотеки, корпуса швейной фабрики, Боровицкая арка… ворота шлюза нараспашку.

Юстина украдкой выдохнула. Обошлось. Путешественницы миновали последний рубеж, где их могли остановить, окликнуть, поинтересоваться, куда это самоуверенные пигалицы намылились без сопровождения взрослых. Путь открыт. Другое дело, что так далеко от дома ни одна из них еще не заходила, и дорогу подружки представляли себе крайне смутно, ориентируясь лишь на схему в наладоннике.

8

С этой стороны Кремлевского «острова» переход выглядел по-иному. Вместо круглой трубы перед девчонками предстала квадратная в сечении галерея с наклонной верхней гранью. Изменился и материал – вместо пластика здесь использовали листы бронестекла. Пыль на крышу, разумеется, оседала, зато вертикальные стены отличались почти кристальной прозрачностью. Под ногами вместо пересыпчатого песка подпружинивал дощатый настил.

Слева за стеклом – въезд на обрушившийся мост. Галерея пересекает площадь, углубляется в очередную заброшенную, на сей раз совершенно незнакомую улицу. Безлюдье на несколько километров вокруг, только какой-то мужичок с натугой волочет навстречу дорожный чемодан на колесиках. Переезжает, что ли?

Облупившиеся, словно обглоданные временем постройки, граффити, выбитые стекла. Разномастный кустарник с настырной рыжей жалостью приник к потрескавшимся стенам, заглядывает в бездонные провалы окон и дверей. Раскрошившиеся ступени и тротуары задрапированы, точно рыболовной сетью, прошлогодней листвой и сорняками.

Последний, Кропоткинский, могильник переход обогнул по внушительной дуге, проложенной поверх фундаментов старых домов. За сваленными в беспорядке, обугленными плитами импровизированного кладбища возвышалась фантастическая, грязно-бетонная громада когда-то самого известного в Москве собора. Теперь, по сравнению с доходчивой лаконичностью переднего плана, собор выглядел совершенно неинтересно и малозначительно. Рассеянно мазнув взглядом по облезлым куполам, Юстина отвернулась, старательно не замечая запечатанный вход в подземку.