Владимир Владыкин - Потерянное семя

• Название: Потерянное семя
• Автор: Владимир Владыкин
• Жанр: Русское современное

В сборнике прозы В. А. Владыкина «Потерянное семя» представлены четыре разные по жанру повести. Автору присуще строить острые захватывающие сюжеты; как правило, он берёт актуальные темы и исследует характеры различных социальных слоёв в драматических ситуациях. Его волнуют нравственно-этические проблемы. Автор хорошо владеет стилем, пишет выразительным, лексически насыщенным языком. И на этой волне читатель получает эстетическое удовольствие.

---

Маркунин спокойно выслушал и не сказал матери о Лежеке правду. Она стала спрашивать о его поездке; сын ответил, что съездил хорошо, что скоро думает пойти работать…

– И что, ни одна опять не понравилась? Дети-то, говорил, у них?

– Мать, два раза в одну и ту же реку не входят, есть такая примета, вот и я не собираюсь… Но ничего, ещё один вариант намечается, – успокоительно заверил сын.

Маркунин не стал откладывать поездку к Марине. Денег у него осталось мало, он опять попросил у матери, а утром, собравшись в дорогу, зашёл нарочно к Михаилу. Лежек был ещё дома и затравленно, настороженно взирал на Маркунина, который как бы не замечал его, сказал:

– Сотню не одолжишь, Миша, отдам вечером, надо съездить в хутор Красный по старому делу. Может, там работу предложат, – он миролюбиво, располагающе улыбнулся.

– Да у нас, откуда деньги, Юра, мы не предприниматели? – ответила несколько удивлённо Наталья. Михаил сдержанно молчал.

– Ясно, как-нибудь обойдусь. А вы думаете, я какой-то делец? Просто надо, ладно, пока, – Маркунин ещё раз глянул на Лежека многозначительно и ушёл, ему хотелось уловить его реакцию, клюнул ли на приманку? Взгляд Лежека был острый, он неловко опустил голову, будто весь ушёл в себя. И Маркунину стало понятно, что Лежеку не даёт покоя мысль о кладе, которого у него, Маркунина, нет. А Лежеку кажется, что есть, ведь один раз не обмануло чутье пацана, как у шакала…

Так думал Маркунин, садясь в старенькие «Жигули» отца, которые водил ещё в молодости, раскатывая с девицами. Конечно, никогда без разрешения отца машину не брал, даже сейчас… Утром Маркунин поехал к отцу в больницу. У него вся голова была забинтована, лицо изуродовано так, что глаза были еле видны из-за бинтов. Он попросил рассказать о случившемся после его отъезда. Маркунин-старший только выдавил имя соседского пацана. Маркунин-младший хотел объяснить отцу, узнавал ли у него Лежек, куда уехал, он, Юрий, и отец кивнул; в его глазах блеснули слёзы, и он быстро-быстро заморгал, закрыв ресницы. И тогда Маркунин попросил у отца машину, что возьмёт для важного дела…

В хутор Красный он поехал по главной магистрали, ведшей в областной центр. А можно было и просёлком, так даже ближе. Но ему важней ехать по оживлённой трассе, поскольку Лежек вряд ли знал просёлок. Дорога была мокрая. Маркунин не очень уверенно вёл машину, что вызывало в нём некоторое беспокойство. На «форде» могли его быстро догнать, которого, однако, он пока ещё не засёк позади своей машины. Когда он не спеша ехал через дачный посёлок, до того как свернуть на главную трассу, Маркунин надеялся, что Лежек сразу увяжется за ним и тогда бы он свернул с шоссе в любой проулок, чтобы вызвать пацана на открытый поединок и рассчитаться за отца. Теперь на трассе это было невозможно сделать, впрочем, Лежек, наверное, разгадал его план, решив не рисковать. Хотя у него совсем другая цель, чем просто преследовать его и отплатить за прошлое поражение и потерю крупного навара…

Прошло уже полчаса, как он мчался в хутор, совершенно забыв про Марину, и думая только о щенячьей своре Лежека, который ведь ещё в армии не служил. Маркунин тут же подумал, что его сыну от Татьяны лет семнадцать, его тёзка, значит, правда любила она. Андрюше от Веры лет восемнадцать, Яне от Нади, кажется, шестнадцать, хотя выглядела на все двадцать, так кричаще была одета. Онете от Жданы, наверное, за двадцать уже, она старше всех. У Марины сын такой же по возрасту, как и Яна, поскольку с их матерями судьба свела его почти в одно и то же время. С Надей познакомился, когда ездил в город за продуктами. Она тогда была соблазнительно-пикантной, это теперь спилась. Зато Марина вообще в рот не брала спиртного, он даже за это злился на неё, что скуку наводила своей трезвостью…

Маркунин так задумался, что чуть не проехал указатель, куда следовало свернуть, чтобы попасть в хутор, утопавший летом в густой тополиной и садовой зелени, а сейчас над ним высились голые громады тополей, занавешенные сплошной небесной серостью. Вот, правда, в щелку ударил яркий луч, следом пропавшего солнца, как подали знак счастья. И он судорожно вздохнул…

После окончания кулинарного училища Марина работала поваром в экспедиции. С помощью хуторян Маркунин быстро нашёл её дом, но подъезжать не торопился, глядя на добротное подворье издали, не выходя из машины, чувствуя прилив тоски, а в голове толпились разноречивые мысли. И не за одну не мог ухватиться. Из металлических, выкрашенных в зелёный цвет ворот, никто не появлялся, на улице движения почти не было. Возле соседнего двора стояла большая многотонная фура. Маркунин так и не решился войти в дом и потихоньку поехал назад в неописуемом смятении. Он не хотел подвергать риску эту женщину. Ему казалось, что Лежек где-то затаился рядом.

Однако он не стал выезжать на трассу и поехал по грунтовой дороге. За хутором потянулись перелески и поля; по одному смутно зеленевшему сквозь бурьян озимой, цепью, как верблюжьи горбы, перекатывались курганы, которые давно были разграблены: конкретно – в прошлом веке. Маркунин нарочно остановился вблизи этих курганов, взяв складную лопатку и свой саквояж с ружьём; он пошагал к ближнему, самому высокому холмистому кургану. Он взошёл на него, поглядел по сторонам, приложив ладонь к глазам козырьком, как древний витязь, спустился вниз; собрал быстро ружьё, положил в бурьян сухостойный, став неторопливо копать. Маркунин провозился так с четверть часа, когда услышал вдали стук дверцы машины. Он взял ружьё и отошёл несколько от места, где копал, присев за кустом шиповника. Это поле несколько лет не засевалось, и по нему уже рос густой сорняк, среди которого, однако, кое-где зеленела озимка, и не везде рос бурьян. Он слушал осторожный хруст сухого бурьяна то там, то тут— вразнобой шагали несколько человек.

Лежек показался из-за кургана первый, за ним его дружки в кожаных куртках, державшие руки в карманах. В сером небе с карканьем пролетали вороны. Бандиты остановились возле вырытой им ямки, в которой торчала его лопата.

– Пошёл искать другую заначку, шкура? – процедил плечистый парень.

– Я здесь, Лежек! – крикнул вдруг он. – Что, никак не уймётесь, золота много хотите? Тогда ройте и может, на счастье найдёте? – он наставил на них двустволку многозарядную. – За что отца покалечили, он мешал вам?

– Маркуня, для себя могилку выкопал? Иди, продолжай. А то неглубокая… – бросил Лежек. – Твой батя экспроприатор и должен платить налоги, отказался. А ты скрываешь клад, тебе светит за это вышка, потому что ограбил древнее захоронение, а прах – это священное понятие, а ещё учёный, мудило! Верни все, не то башку свернём враз.

– Попробуй, сопля размазанная по губам, приблизиться, мозги вышибу точно! Батя твой не соскребёт всё. А за моего —тебе точно светит большой срок. Нашёлся искатель справедливости, между прочим, по-соседски так подло не поступают. Твой отец к тому же мой друг, не помнишь?..

– Да он же такой, как ты тюфяк. Скажи, нагрели руки на золоте те ублюдки, которых ты нанял тогда? Умно провернул… Нам не отдал, а им золото досталось, это не по-соседски, сосед? Ты висишь на волоске – надо делиться, а то сам загремишь в тюрягу, ворюга! А тут что копал? Вали к нам…

– Чтобы ты посмотрел, чтобы… – в этот момент раздался выстрел и Маркунин лишь почувствовал толчок и жжение в левом плече: целился наверняка, но кто из троих – не заметил. Падая, выстрелил по тёмным фигурам, поскольку в глазах зарябило, послал второй выстрел наугад…

Когда пришёл в себя, никого уже не было. Маркунин поднялся с сырой, стылой земли. Он определил интуитивно, что пуля прошила плечо навылет. Доплёлся до машины с ружьём и лопатой и еле завёл машину – поехал тихо. Возле двора Марины остановился. Вышел, постучал в железные ворота, из-за которых послышался громоподобный лай собаки. Показался парень. Маркунин спросил Крылину Марину. Парень ушёл, и через минуту вышла она. Он сразу узнал её, но женщина недоуменно смотрела на него, искривлённого ранением, преодолевавшего острую саднящую боль.

Марина почти не изменилась, такая же, как и тогда слегка полноватая фигура, утончённые, но некрасивые черты лица, в котором ощущалось неуловимое обаяние, и на мужчину, теряясь в догадках, пристально смотрели выразительные голубые глаза. Она напрягла внимание, вот взор несколько расширился; женщина коротко кивнула, видно, что-то пришло ей на память, сомкнула губы.

– Не узнаёшь Маркунина? – спросил он через силу. – Я ранен, Марина… На охоте попал под чужую пулю. Тебя разыскал с трудом, давно собирался, но на меня свалилась череда неудач… Отец в больнице, твой адрес нашёл только вчера…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».