Коллектив авторов - Общая часть уголовного права

• Название: Общая часть уголовного права
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-94201-541-4

Книга представляет собой уникальное издание, аналогов которому на сегодняшний день нет. Она написана молодыми учеными – кандидатами и докторами наук и представляет собой взгляд на современное уголовное право тех, кто пришел в науку относительно недавно, но чьи имена уже знакомы специалистам. Они живут и работают в разных концах большой России, начиная от Калининграда и заканчивая Владивостоком.

Материал коллективной монографии структурирован по обычной схеме учебников и курсов по общей части уголовного права. Книга содержит авторский взгляд на то, какие аспекты современного уголовного права относятся к наиболее проблемным; предлагает пути решения этих проблем. В основе работы – Общая часть уголовного закона по состоянию на 1 сентября 2007 г., судебная практика, анализ многочисленных научных работ.

Монография будет полезна ученым, студентам и аспирантам юридических вузов, стремящимся глубоко изучить уголовное право, юристам-практикам, представителям законодательной власти.

---

Мы полагаем, что ст. 5 УК должна называться «Принцип виновности», тогда у нас появится возможность на уровне Кодекса разграничить понятия вины как элемента состава преступления и виновности как принципа уголовного законодательства.

Следующая проблема законодательной регламентации принципа вины, на которую обращает внимание В. В. Лунеев, состоит в том, что «в ст. 5 УК РФ… говорится о необходимости установления внутреннего отношения субъекта и к действиям (бездействию) и к последствиям. Но такое же отношение следует устанавливать и к отягчающим и квалифицирующим обстоятельствам, и другим юридически значимым признакам состава преступления».[139] В связи с этим автор предлагает свое определение вины в виде психологической категории: как психического отношения лица «к совершаемому им общественно опасному и уголовно противоправному деянию, его общественно опасным последствиям и другим юридически значимым обстоятельствам совершения преступления».[140]

На наш взгляд, трудно оспорить тот факт, что вменение лицу в вину отягчающих или квалифицирующих обстоятельств, которых он в силу тех или иных причин не предвидел, не мог или не должен был предвидеть, означало бы, в сущности, переход на позиции объективного вменения. Однако к упомянутому предложению В. В. Лунеева нельзя относиться однозначно.

В теории уголовного права большинство авторов признают следующую формулу: «деяние = общественно опасное действие (бездействие) + общественно опасные последствия».[141] Возникает вопрос: а что включает в себя понятие «действие (бездействие)» и где в приведенной выше формуле место для отягчающих или квалифицирующих признаков? Если следовать логике В. В. Лунеева, то эта формула нуждается в изменении, что неизбежно повлечет за собой необходимость пересмотра и других важнейших понятий и институтов уголовного права. Прежде чем сделать столь серьезный шаг, на наш взгляд, следует взвесить все «за» и «против».

В настоящее время прямое требование установления психического отношения лица к тем или иным признакам состава преступления содержится в некоторых постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. Например, в п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве»[142] указывается, что по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ «надлежит квалифицировать умышленное причинение смерти потерпевшему, неспособному в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать активное сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это обстоятельство (выделено мной. – Е. Ч.)».

В большинстве же случаев, по нашему мнению, вменение лицу того или иного квалифицирующего или отягчающего обстоятельства само собой подразумевает обязательное установление виновного отношения лица к указанным обстоятельствам. Б. А. Куринов писал, что «наряду с признаками объекта и объективной стороны преступления содержанием субъективной стороны охватывается психическое отношение виновного к квалифицирующим признакам состава преступления».[143]

На эту ситуацию можно посмотреть и с несколько другой стороны.

Юридически значимые признаки, которые рассматривает В. В. Лунеев, относятся к различным элементам состава преступления. Например, общеопасный способ – к объективной стороне, мотив национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды – к субъективной стороне. Однако, так или иначе, эти признаки характеризуют совершаемое лицом общественно опасное действие (бездействие) или наступившие последствия и являются их неотъемлемой составляющей. Мы не можем, например, рассматривать отдельно сам факт убийства и общественно опасный способ, с помощью которого оно было совершено.

Получается следующая ситуация. С одной стороны, В. В. Лунеев, безусловно, прав, указывая на то, что необходимо устанавливать внутреннее отношение субъекта не только к действиям (бездействию) и к последствиям, но также к отягчающим и квалифицирующим обстоятельствам, к другим юридически значимым признакам состава преступления. С другой стороны, есть основания отнести эти юридически значимые обстоятельства совершения преступления к категориям «общественно опасное действие (бездействие)» или «общественно опасные последствия», учитывая тот факт, что все они в той или иной степени характеризуют конкретные действия (бездействие) или последствия, выделяя их из ряда схожих. Таким образом, следует все же согласиться с П. С. Дагелем и Д. П. Котовым, которые отмечали, что «формы вины характеризуют отношение виновного к деянию и вредным последствиям в целом, то есть в целом к совершенному преступлению. Поэтому они не могут рассматриваться только по отношению к одному из признаков, который характеризует какой-либо из элементов состава преступления».[144] Однако в целом данная проблема еще требует своего детального осмысления.

Дискуссионным представляется и вопрос о необходимости введения в формулу вины признака осознания лицом уголовной противоправности своего деяния.[145] Это предложение не является новым для теории уголовного права. Например, Н. С. Таганцев, рассматривая разные варианты случайности посягательства, которые, по его мнению, исключают всякую виновность и ответственность, выделял такой вид случайности, как невозможность предвидения. Ученый писал, что «обвиняемый в нарушении полицейского запрета может сослаться на случайность нарушения, если он, несмотря на все свое доброе желание, не мог узнать о существовании нарушенного им запрета, когда, например, запрет оставался секретным».[146]

Нам представляется, что изложенная точка зрения, бесспорно, заслуживает внимания, однако, с другой стороны, возникает целый ряд вопросов. Во-первых, не приведет ли подобное нововведение к тому, что лица, совершившие преступления, будут иметь реальную возможность избежать уголовной ответственности, сославшись на незнание закона? Во-вторых, кто будет устанавливать круг преступлений, по которым кроме общественной опасности необходимо еще и осознание субъектом их противоправности? Если, предположим, возложить данную обязанность на суд, то не приведет ли это к судебному произволу; если же указать такие преступления в Уголовном кодексе, то какой критерий отнесения деяний к этой категории установить? И, в-третьих, авторы в большинстве своем говорят о составах с так называемыми бланкетными диспозициями, т. е. о тех, преступное поведение в рамках которых есть нарушение определенных установлений (правил, норм и т. д.) других правовых отраслей.[147] Однако такие составы зачастую предусматривают возможность совершения преступлений только специальными субъектами (ст. 143, 246–251, 340–344, 349–352 УК и др.), которые в силу своих служебных или иных обязанностей должны соблюдать указанные установления и правила, а следовательно, и знать их.

Таким образом, мы полагаем, что, несмотря на всю привлекательность идеи о необходимости введения в формулу вины признака осознания лицом уголовной противоправности своего деяния, это положение не следует внедрять в Уголовный кодекс РФ. Лицо, совершающее преступление, должно осознавать его общественную опасность, а не противоправность.

Не меньше споров на сегодняшний день вызывает положение, сформулированное в ч. 2 ст. 5 УК, согласно которому «объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается». По мнению В. Д. Филимонова, это положение «имеет необоснованно односторонний характер. Не допускается не только объективное, но и субъективное вменение, т. е. ответственность за не совершенное лицом общественно опасное деяние и за не причиненные им общественно опасные последствия, иными словами, за одно лишь намерение совершить общественно опасное деяние, за „преступный образ мыслей“ и т. п.».[148]

Основная проблема в данном случае, на наш взгляд, заключается в неоднозначной трактовке самого понятия «субъективное вменение».

Некоторые авторы считают, что термин «субъективное вменение» означает не что иное, как привлечение к уголовной ответственности только за виновное совершение общественно опасного деяния.[149] Например, М. П. Карпушин и В. И. Курляндский в этой связи пишут: «Логично было бы сказать, что принцип субъективного вменения в противовес принципу объективного вменения заключается в установлении ответственности за чистую вину, т. е. за преступное намерение, мысль совершить преступление, даже если она не объективизировалась в совершении общественно опасного деяния… Принцип субъективного вменения в буквальном его понимании должен быть отвергнут так же, как и принцип объективного вменения. Однако о субъективном вменении в уголовном праве говорят в другом смысле, а именно о вменении в ответственность только того общественно опасного деяния, которое причинено виновно: умышленно или по неосторожности».[150]