Евгений Петраш - Дневная звезда

• Название: Дневная звезда
• Автор: Евгений Петраш
• Жанр: Русское современное

Сборник лирической фантастики. Книгу отличает теплота и образность языка, любовь автора к метафорам, кинематографичность действия. В каждом рассказе автор старается вместе с читателем прожить придуманную историю как личную, при этом активно используя ее потенциал, внося максимум смыслов и подтекстов.

---

– Вот как… – Эйли забегала глазами по небу, стараясь найти хоть одну такую не мерцающую точку.

– Наша слабость в том, что мы не можем до конца верить своим глазам, когда смотрим на небо. Глаза – вещь иногда очень обманчивая!

– Ну а чему же тогда верить? – улыбнулась Эйли, пожав плечами.

– Цифрам! Математике. Поверь мне, Эйли, будет время, когда целые миры станут открываться на бумаге – благодаря одной только математике. И на небе то же самое – если глаза тебе говорят одно, а цифры на бумаге другое – верь цифрам.

– Именно поэтому вы так много считаете и чертите? Вы проверяете свои глаза на честность?

Эйли посмотрела на него снизу вверх, положив подбородок на ладони, и снова бросила ненасытный взгляд на небо. А Смит улыбнулся, кивнув:

– Да, Эйли, именно так. Я проверяю свои глаза на честность.

Следующим утром Эйли обнаружила весьма неприятную для себя вещь: ей неожиданно надоело смотреть на звезды. Она проснулась и поняла мгновенно, что смотря на звезды, она уже ничего нового для себя не обнаружит. Это заставило ее погрустить, сидя на кровати и смотря из окна на утренний пейзаж, где белые туманы накрыли поля, зеленеющие весенними островками травы, словно мхом. Но грустила Эйли совсем не долго, потому что вспомнила: у Смита есть какая-то тайна, которую она, Эйли, между прочим, обещала раскрыть. И значит, пора этим заняться вплотную.

Да, то, что делает она – просто разглядывает в телескоп небо – это на самом деле ерунда, просто какая-то детская шалость, и Эйли это понимала, ей это уже было не интересно. Но вот то, чем занимается Смит – это, пожалуй, действительно что-то важное и достойное внимания. Эйли оставалось только гадать, что бы это могло быть: Смит упорно не желал выдавать свои секреты.

Да, на самом деле, если говорить откровенно, то Эйли уже не раз как бы невзначай и очень аккуратно пыталась выспросить у Смита, чем же он на самом деле занимается ночами в башне (как она замечала, несколько раз подряд там по полночи горел свет). Хотя увлечена она была совсем другим, но ее все равно не покидало какое-то странное чувство, будто сверху, у нее над головой каждую ночь что-то происходит, очень большое и серьезное, а она сидит внизу в своей комнате и никакого отношения к происходящему не имеет. Это было очень слабое чувство, такое как бы маленькое, смутное ощущение, и такие ощущения приходили к Эйли часто. Ее светлая, легкая и очень восприимчивая к окружающему миру натура словно антенной притягивала время от времени такие странные знания, рассказывающие ей что-то об окружающем мире, как намагниченная стальная палочка притягивает металлическую стружку, пыль или кусочки бумаги. Эйли к этому уже привыкла, и чаще всего не обращала внимания на подобные предчувствия, потому что говорили они обычно о всяких пустяках. Но вот сейчас это был, судя по всему, не пустяк.

Так вот, Смит так ни разу и не поддался на аккуратные намеки и просьбы Эйли, даже не шелохнув завесу тайны. Тогда Эйли как-то попыталась рассмотреть повнимательнее те надписи и чертежи, которыми сверху до низу была просто усыпана вся комната в башне. Она рассмотрела, но ничего, конечно, не поняла: там были только цифры, сложенные, поделенные, умноженные друг на друга, иногда к ним подмешивались буквы, а рядом, видимо, для того, чтобы было еще непонятнее, всегда наскоро был набросан карандашом какой-нибудь угловатый чертеж. Вообще вся комната в течение этих нескольких дней постепенно заполнялась расчетами, как трюм тонущего корабля заполняется морской водой. На досках росло число цифр, написанных мелом, что-то было набросано карандашом прямо на стенах, указателями и флажками помечалось что-то на висящих картах, а на самой большой, главной карте, посыпанной белыми точками, росло число воткнутых булавок, которые кое-где соединялись нитями, образуя чертежи, подобные тем, что были нарисованы на бумаге… Все это не поддавалось никаким объяснениям, по крайней мере для Эйли, и она оставила затею читать записи Смита как совершенно бессмысленную.

И вот теперь раскрытие этой тайны (которая, между прочим, сама пришла к Эйли в дом, и об этом ее, тайну, совсем не просили) стало, так сказать, приоритетной задачей.

Итак, все дело было в том, что господин Смит поведал, говоря откровенно, не всю правду отцу Эйли: он не упомянул об одной вещи, которая проявилась вечером первого же дня. Да, Смит действительно почти все время проводил в своей башне, выходил в основном только на завтрак и ужин (обед пропускал, жуя что-то на скорую руку у себя), а также на короткие прогулки утром и вечером. Но все-таки его присутствие несколько изменило обычный порядок жизни в доме: теперь начиная с первого дня каждый вечер в дверь их дома стучал почтальон и приносил пакет или маленький ящичек с их адресом и надписью: «Господину Джерому Смиту лично в руки, НЕ ВСКРЫВАТЬ!» Причем отец Эйли вынужден был платить почтальону за доставку, но это ничего: эти деньги были, конечно же, включены в плату господина Смита за комнату (господину Смиту немалыми стараниями удалось уговорить отца Эйли все-таки взять с него такую плату). Отец так и не смог даже предположить, что было в этих посылках, в конце он даже дал одну в руки Эйли. Эйли потрясла ее всеми возможными способами, обнюхала со всех сторон, прислушалась ко всем щелям, просмотрела всеми способами на свет – и тоже ничего не смогла сказать, кроме того, что это что-то легкое, мягкое, не прозрачное, молчит и пахнет бумагой. «Возможно, это бумага и есть,» – заключили все обитатели дома и отнесли посылку Смиту. Тот принял ее с нескрываемой радостью, попросил у отца извинений за неудобства, еще раз попросил включить все расходы в его плату, закрыл дверь, и как Эйли подслушала у замочной скважины, раскрыл посылку, захрустел оберточной бумагой, после чего на пять минут затих, словно провалился под землю, а потом как ни в чем не бывало продолжил свои непонятные исследования, ходя по комнате из угла в угол, шелестя карандашами и скрипя пером.

На следующий же день утром за завтраком Смит спросил у отца и матери Эйли, не нужно ли им чего-нибудь для домашнего хозяйства, потому что в конце недели он отправляется в город за инструментами и линзами для телескопа. Отец сказал Смиту, что это было бы весьма любезно с его стороны, а мать обещала составить длинный список того, что именно им нужно. Эйли все это слышала, попивая из соломинки какао с молоком, навострив одновременно уши, так как ее интересовало все, что связывалось теперь даже со словом «Смит».

– А тебе ничего не нужно, Эйли? – спросил Смит у нее, откинувшись на спинку стула, убрав из воротника салфетку и протирая ей губы.

Эйли застыла на месте, глядя в кружку перед собой, пробыла так несколько секунд, а потом сказала, как ни в чем не бывало:

– Телескоп, – и потянула напиток дальше по трубке, и так совершенно хорошо представляя себе выражения лиц родителей.

На лицах родителей в тот момент было недоумение в самом его высочайшем проявлении, это было для них неожиданно и они даже сначала не могли придумать, что ответить. Они только мгновенно и одновременно поняли, что телескоп, наверное, вещь довольно дорогая и по сути своей совсем не игрушка.

– Эйли, – мать сказала первой, так как она лучше знала, что нужно что-то сказать, – это…

Эйли в ответ повернула голову, подняв таким образом глаза на родителей и смотря на них как-то спокойно и уверенно-безразлично.

– …Это исключено, – довершила наконец свою мысль мать, добродушно кивнув.

Эйли в ответ тоже кивнула и продолжила пить какао.

– Почему же?.. – спросил удивленно Смит, переводя взгляд то на отца, то на мать. – Это хорошая просьба! – он рассмеялся.

– Это безусловно хорошая просьба, но… – мать Эйли отошла от стола и прислонилась спиной к шкафчику с алкогольными графинами. – Это еще рано нашей Эйли. Уж мы-то ее знаем. Она поиграет с ним неделю, самое большее две – и бросит. А телескоп – вещь не шуточная.

– Это, конечно, так… – Смит пожал плечами. – Но вспомните, не было бы ни одного хорошего ученого, да и ни одного мало-мальски грамотного исследователя, если бы в свое время их родители не рисковали. Причем иногда рисковали и покрупнее, чем просто потратить много денег… Но это, наверное, пустяки. Если вам интересно мое мнение, то Эйли очень способная. Можете мне поверить, я в свое время учил кое-кого в университетах больших городов… Вопрос только в том, хочет ли того на самом деле сама Эйли. Эйли, – он обратился к ней, внимательно на нее посмотрев, – ты очень хочешь телескоп?

Эйли мгновенно прекратила тянуть свой напиток по соломинке, застыв в раздумье почти на целую минуту, бегая глазами по столу – по маленькому кругу размером с небольшую тарелку, и в этот момент слеза едва не выпорхнула из ее глаза, но быстрым морганием Эйли удержала ее внутри себя.