Евгений Заровнятных - Откровение времени

• Название: Откровение времени
• Автор: Евгений Заровнятных
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9906596-4-3

«Каково моё место в обществе? Как себя найти? В чём моё призвание? Когда же я буду счастлив? Где моя любовь, моё богатство, моя радость?» – спрашивает себя юноша. «Оказывается, не всё так просто», – размышляет мужчина. «А в чём же смысл?» – мудрствует старик. Любой человек, преодолевая рубежи, обретает опыт, знание, меняет взгляды, перестраивает систему ценностей. В результате река жизни для каждого течёт по-своему: петляет, расширяется, низвергается с горных склонов, а где-то впадает в бескрайний океан. Свой путь прошел и главный герой «Откровения времени» – экзистенциальной притчи, замаскированной под философский роман.

---

Рудольф умолк и устремил горящий взгляд куда-то ввысь, будто старался разглядеть уже скрывшийся за облаками, провожаемый взором воздушный шар.

– Соглашусь с вами, Рудольф, – заговорил Эмиль. – Всегда чувствовал, что та музыка, которую я пишу, не является моей придумкой, кажется, что она где-то жила своей жизнью, а мне довелось лишь только записать её. Наверное, вдохновение – это и есть то особое состояние восприимчивости, в котором нам и удаётся принимать и воспроизводить такой особо тонкий вид материи, как музыка. Порой откроешь партитуру одного из своих давнишних сочинений и удивляешься: разве это я написал такую музыку, как я мог это сделать, откуда это пришло? Поэтому, я считаю, такой порок, как гордыня, крайне редко присущ настоящим творцам.

– Вы правы, – поддержал Рудольф, – не случайно великий Бетховен говорил, что «подлинный художник лишен тщеславия, он слишком хорошо понимает, что искусство безгранично».

На несколько минут оба собеседника погрузились в философские раздумья, навеянные состоявшимся разговором. Эмилю вспомнилось лето прошлого года, проведённое им на природе в работе над его последним крупным сочинением – Третьей симфонией. Как пытался он сопоставить совершенные формы природы с фигурами музыкальных фраз. Своеобразной ностальгической волной захлестнуло Бланжека чередование идиллических картин того периода, однако впечатление от визита в дирекцию свербело, как заноза в пятке.

– Скажите, – обратился он к Рудольфу, – действительно ли в училище действует некая система выработки времени и за счёт чего всё функционирует? Ведь тогда получается, что можно приходить на работу и весь день напролёт играть в вист или в кости?

Рудольф рассмеялся.

– Энтузиасты! Система держится на энтузиастах, Эмиль. Есть достаточное число людей, которые занимаются своим любимым делом с полной самоотдачей, они не просто приходят на работу, чтобы получать каждый месяц деньги, просиживая нужные часы в этой системе «убийства времени», для них работа – это жизнь, они живут этим. Но и такие люди страдают: недавно нашего лучшего преподавателя элементарной теории музыки, сольфеджио и гармонии уволили из-за трёх минут за неделю! Это нелепица, нонсенс, у меня такое никогда не уложится в голове! Однако при такой системе в каждой организации заводится немалое количество паразитов. В сфере искусства, как вы понимаете, их, конечно, меньшинство, в то время как в других областях засилье паразитов порой приводит к банкротству предприятий. Впрочем, и у нас в училище не так давно появлялся субъект, выдававший себя за преподавателя фортепиано. Только через полгода выяснилось, что он работает ночным сторожем, а днём в училище отсыпается после ночной смены, при этом за рояль он не садился ни разу в жизни. Этот мошенник отпускал студентов домой, а сам расстилал на полу матрас, включал магнитофон с записями фортепианной игры, запирался изнутри на ключ и преспокойно спал. Самое удивительное, что уволить его стоило нам немалых трудов. Верховный комитет долго сопротивлялся, утверждая, что временны́е показатели этого сотрудника превосходят нормативы. Тем не менее после написания нами грандиозной петиции, разъясняющей всю неправомерность нахождения сего гражданина в данной должности, комитет признал увольнение законным.

– Как же этого негодяя вообще приняли на работу? – с негодованием воскликнул Эмиль. – Мне лично на собственном опыте довелось сегодня убедиться в том, что к вам попасть не так-то просто!

– У него была рекомендация из комитета по культуре, безусловно, она была купленная, но зачастую наличие рекомендации является единственным необходимым и достаточным требованием для вступления в должность. Директор Финкельштейн бегло взглянул на бланк рекомендации со штампом и подписью председателя – и дело в шляпе, обманщик был принят. И никакого собеседования не было, ведь директор училища сам смыслит в игре на фортепиано не больше того мошенника. Финкельштейн всё меньше и меньше вдаётся в различные детали, особенно в те, что не имеют отношения к коммерции. Десять лет, просиженные в директорском кресле, заметно подсушили его мозг и обеднили душу. С годами у подобных чиновников мозги вялятся, как рыба на ветру. Когда за весь день единственным делом было оторвать очередной лист отрывного календаря и изо дня в день это бездумное однообразие повторяется, живость ума теряется, память слабеет, душа увядает. Давно, когда я юным выпускником только попал в училище, Финкельштейн казался мне полубогом. «Вот это личность! Это человек! – думал я. – Директор училища – величина, гуру, пример для подражания!» С каждым годом эта иллюзия всё растворялась и растворялась, теперь же от неё не осталось и следа, директор окончательно потерял в моих глазах всякий авторитет. Теперь я вижу в нём лишь полный набор скверных качеств, которые помогли ему вскарабкаться на весьма солидный пост: лживость, лицемерность, двуличность, подлость. Полчаса тому назад вы, Эмиль, были в его кабинете, а сейчас он про вас уже забыл и даже не вспомнит, если снова увидит. Он придал значения вашему визиту не более, чем мы придаём валяющемуся на земле камню, мимо которого проходим по дороге.

Заметив печаль в глазах Бланжека, Рудольф добавил:

– Вероятно, у вас возникли какие-то трудности при приёме, директор не взял вас? – Эмиль кивнул. – Ничего не поделаешь, таков этот «бумажный», бюрократический режим. Отправляйтесь к председателю комитета по культуре, кроме него, вам больше никто не поможет. Сегодня дело уже идёт к вечеру, вам есть где остановиться?

– Как было условлено раньше, жильё мне должно было предоставить училище, но теперь всё срывается, – с грустью ответил Бланжек.

– По поводу жилья не расстраивайтесь, тут я смогу вам помочь. У моего отца есть старый школьный друг – профессор Гаспар де Люка́. Очень уважаемый и очень интересный человек, дважды доктор наук: физико-математических и философских. Он живёт в собственном особняке и весьма любит принимать гостей. Не стесняйтесь, поезжайте к нему, уверен, вы найдёте общий язык. Расскажете ему свою историю, скажете, что прислал вас Рудольф Фацекас, моего отца зовут Франц Фацекас. Езжайте! И успехов вам завтра в комитете, Эмиль!

Рудольф написал записку для профессора де Люка, и, обменявшись рукопожатиями, новоиспечённые товарищи расстались.

Глава III Профессор Гаспар

Восемнадцатый трамвай должен был довезти Бланжека до кольца, в нескольких кварталах от которого располагался дом профессора де Люка. В трамвае все места были заняты, некоторые пассажиры стояли. Одеты все были в похожую одежду, потрёпанную, изношенную, с лоснящимися от старости и постоянного ношения рукавами. Лица у пассажиров в своём большинстве были измождённые; мешковато обмякнув в креслах, ехали эти усталые люди, словно угнетённые каким-то непосильным трудом. Многие из них читали одинаковые газеты, вероятно бесплатные, взятые где-то по дороге. Разрозненными клочками безыдейной, пустой, ненужной информации отравляли они свои раскисшие мозги. «Почему у людей нет стремления к истинному просвещению? – размышлял Бланжек. – В мире столько великолепной литературы; зачем пичкать себя этой гадостью: сплетнями, слухами, преступлениями, следствиями и судами?»

На одной из остановок вошёл крепкий, коренастый парень с тяжёлым рюкзаком и поставленным громким голосом рыночного торговца стал предлагать приобрести у него электрический фонарик, расписывая эту вещь в самых радужных цветах. Несколько пассажиров сделали это «важное» приобретение, и обрадованный продавец сошёл на ближайшей остановке, с тем чтобы продолжить свою торговую деятельность в очередном трамвае. А через несколько остановок в вагон вошёл тщедушный однорукий мужчина с прохудившейся кошёлкой, висевшей на его единственной руке, и начал рекламировать тот же самый товар. На этот раз никто из пассажиров активности не проявил, так как те, кто мог заинтересоваться, данное приобретение уже сделали. Жалкий торговец понуро встал у дверей, ожидая следующей остановки, чтобы выйти. «Не повезло бедняге, – подумал Бланжек, – куплю, пожалуй, у него этот фонарь». В результате, выходя из трамвая, однорукий радовался, что совершил хоть одну продажу.

На конечной Эмиль сошёл, оказавшись на просторном зелёном пустыре, к северу от которого пролегала улица с одноэтажными домами. По описанию Рудольфа, на ней и находился дом профессора. Около полутора километров прошёл Бланжек по этой зелёной улочке мимо одноэтажных, двухэтажных, бревенчатых, кирпичных и каменных домов, обнесённых столь же разнообразными заборами, пока не оказался перед домом профессора. Это был деревянный двухэтажный дом, с виду весьма уютный, довольно большой, с балконом на втором и лоджиями на первом этаже. За участком тщательно ухаживали: газон перед домом был аккуратно подстрижен, на клумбах фигурных форм красовались педантично посаженные цветы разных видов; вдоль дорожек, вымощенных белой галькой, росли симпатичные карликовые кустарники. Калитка оказалась открыта. Бланжек вошёл. Не успел Эмиль закрыть калитку, как подле него оказался очаровательный немецкий курцхаар, завилял хвостом, закрутился, завертелся, стал радостно подпрыгивать и гавкать – определённо гость пришёлся ему по нраву. «Ну, проводи меня к своему хозяину, дружище!» – сказал Бланжек, поглаживая пса по голове. Последний рванул ко входу в дом, минуя все ступени, запрыгнул на крыльцо и принялся вызывать встречающего своим звонким лаем. Через полминуты дверь распахнулась и на пороге появился бодрый мужчина лет шестидесяти в длинном шёлковом халате с удивительными декоративными узорами, делающими его похожим на одежды с полотен Климта. Седая бородка удлиняла его вытянутое загорелое лицо. Бросив приветливый взгляд на Бланжека, он махнул ему, как бы приглашая войти: