В. Ластовкина - Дивеевская тайна и предсказания о Воскресении России. Преподобный Серафим Саровский Чудотворец (сборник)

• Название: Дивеевская тайна и предсказания о Воскресении России. Преподобный Серафим Саровский Чудотворец (сборник)
• Автор: В. Ластовкина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-4444-0251-1, 978-5-4444-8109-7, 978-5-9533-5305-2

Родной и близкий каждому русскому православному человеку святой, самый сердечный и добрый помощник из всего благодатного сонма святых, в Земле Российской просиявших, – вот кто такой Преподобный Серафим Саровский. В эту книгу о нем вошло пространное жизнеописание Преподобного, составленное замечательным церковным публицистом Евгением Николаевичем Погожевым (1870–1931), который публиковался под псевдонимом Евгений Поселянин и чьи статьи и книги во многом открыли широкому читателю мир русского старчества. В книгу вошли также и фрагменты из «Дивеевской летописи». Это удивительно искренние свидетельства о Преподобном Серафиме и о том непостижимо прекрасном явлении православной русской культуры, которую называют «Дивеевской святостью».

---

Конечно, он не имеет для России того великого политического значения, которым отмечена прижизненная и загробная деятельность величайшего из наших святых, игумена нашей земли, преподобного Сергия Радонежского.

Но как скорый помощник и покровитель, как надежда отчаивающихся, как неиссякаемый источник благодеяний он, быть может, станет впоследствии известен повсюду – на Руси и в чужих краях – не менее, чем чтимый, согласно и трогательно не только всеми христианами всех исповеданий, даже отметающими, как лютеране, святых, но и магометанами, язычниками – Николай Чудотворец.

III

Много величавых подвижников выставил из среды своей русский народ; и все то, что они на своем веку сделали, представляет собой изумительно-разнообразную сокровищницу нравственного богатства русского племени. И среди этих дивных людей все же довольно одиноким, довольно исключительным по мере трудов своих, по вдохновению своему, по достигнутой им – и очень еще мало кем – степени духовных вершин стоит старец Серафим. И человеку, много думавшему над жизнями святых, искавшему и в дальних, и в недавних веках следов сильных духовных настроений в русском быте, остается лишь трепетно изумляться отцу Серафиму. Ум немеет, сердце смущенно и радостно замирает, когда вдумываешься в его жизнь и, вдумываясь, видишь, куда благодать может вознести человеческое естество.

Уже высказав мысль о том, что старцу Серафиму не принадлежало и едва ли будет принадлежать та политическая роль, какую играли, например, в древности Преподобный Сергий и Святители Петр, Алексий, Филипп, Гермоген, в новейшее время митрополит Московский Филарет, остается добавить, что, как святой, действующий не разом на весь народ, повертывая жизнь историческую в то или иное русло, а на отдельные личности, – он будет иметь громадное значение.

Все, что человек ищет в человеке (а ведь и к святым мы обращаемся, лишь как к самым лучшим, добрым, чутким и сильным людям), все, чего недостает нам в живых людях, – все то совершенство любви, и заботы, и ласки найдет в нем всякий, кто уверует в отца Серафима, или кого он заставит уверовать в себя. Он на все откликнется, он все поймет и предусмотрит.

Как много говорит это слово «все». Ведь это «все» есть главное отличие явлений больших от огромных, исключительных, чрезвычайных талантов от гениев.

Лира Пушкина, на все отозвавшегося, все вместившего и понявшего, и Лермонтов, о котором нельзя произнести это «все». Шекспир и Гёте, на все откликнувшиеся, так что нет, кажется, ни одного порядка чувств, ими не проникнутого, – и Шиллер, и Мольер, о которых этого сказать нельзя.

Так и отец Серафим – безграничный, в своем сердце, как те великие, в их области, вместившие в себе всю широту жизни; так и он, обнявший сочувствием своим весь бесконечный мир горя и страдания людского и несущий ему все необъятное величие своей любви.

Да, благодатная волна, что надвинется скоро на Русскую землю, сбирается, скапливается теперь в Сарове. Какие неисчислимые тайны благодеяний, помощей, исцелений польются от гроба с мощами старца, – от гроба, придавленного теперь тяжелым, неуклюжим памятником и вскоре откроющегося всенародно.

От силы и свежести этой волны всколыхнется, подымется Русская земля…

И как прекрасна ты, Русь, когда, полная одним чувством, согласно подымаешься ты, когда все наносное, временное спадает с тебя, и стоишь ты, единственная, несравненная, в своей истинной сущности. И эти эпохи подъема твоего духа – как бы сторожевые столпы на многотрудном пути твоей истории…

Вот и теперь, когда умножились в тебе беззакония, охватила тебя душевная смута, еще раз прозвучит тебе в тех дивных явлениях, которые теперь готовятся, любящий призыв Божий.

Заслышав его, поймешь ли ты, что только в старых путях – в смирении и вере – лежит твое спасение и твоя судьба?..

Да, на предстоящее прославление отца Серафима, которое, как то внушает вера в величие старца, будет сопровождаться изумительными знамениями, нельзя смотреть иначе, как на новый призыв Божий.

Сколько религиозных сомнений в нашем обществе, как нуждается оно в чрезвычайных способах для того, чтобы поверить хоть «видевши»…

Ведь много людей жаждут веры – и не могут развить ее в себе. Сколько раз в беседах с такими людьми, надеясь на всепобеждающую, над всем торжествующую благодать Божию, приходилось заранее убеждать их ехать на открытие мощей отца Серафима, которое ожидалось верующими давно и с нетерпением. Конечно, там не будет ни отрицанья, ни сомнений.

А потом в наши дни современным исстрадавшимся людям так нужны такие чудотворцы.

Жизнь становится все суровей и холодней; каждый все больше думает о себе, все более ограничивая сферу своих сочувствий.

Все болезненнее и болезненнее стон, несущийся к небу из стесненных жизнью грудей, и неутоленная жажда сочувствия, отклика, помощи все сильнее мучит человечество.

И вот забьет новый, могучий источник сострадания и утешения.

Слезы навертываются на глаза, когда подумаешь о том, что переживают теперь верные дети отца Серафима.

Эти, например, трогательные сестры Дивеевские, у которых один придел в их великолепном соборе стоит неосвященным, ожидая, когда его можно будет освятить во имя отца Серафима.

Что чувствуют те, кто чтит отца Серафима с любовью, как бы утеснявшую сердце, вырывавшеюся в пламенных прославлениях, в ласкательных восклицаниях к великому старцу! А такою любовью любили его многие. Какое же будет им счастье, когда придет светлый день прославления отца Серафима.

Несколько лет тому назад на этих страницах, делясь впечатлениями от поездки в Саров и Дивеев, пишущий эти строки говорил приблизительно так:

«Счастлив тот, кто теперь, прежде чем имя отца Серафима промчалось по Руси с трубным гласом, посетит Саров и Дивеев, пока тиха еще пустыня, пока не оглушают ее свистки поездов, переполненных спешащими на поклон богомольцами. Счастлив, кто теперь уверует в отца Серафима, не видев еще всей славы его – вера, которую Христос ублажил – и с усердием послужит ему».

Теперь эта возможность миновала. Саров становится общенародною святыней. К нему, отстоявшему на 100 слишком верст от железнодорожной сети, придвинулись железнодорожные пути. И по всей Руси скоро огласится имя старца.

И вместе с ликованием какая-то странная, сложная грусть закрадывается в тех, кто давно уже раньше с восторгом любил и поклонялся отцу Серафиму.

Грусть эта похожа на странное чувство, когда что-нибудь очень близкое, кровное, дорогое становится всеобщим достоянием.

Так в тайне грустит автор над успехом выброшенной в большую публику книги своей, в которую вложил всю душу, – грустит, вспоминая уединенные часы мук и восторгов творчества.

Так грустит отец при громе славы сына, ибо тогда нарушена тайна того исключительного чувства, того одинокого сознания и крепкой лишь самой собою веры, в которой столько теплоты и отрады.

Но что говорить об этих трудно уловимых оттенках чувства, когда, в общем, так безмерно светло и радостно, когда душе открылась область безоблачного, самого напряженного счастья!..

28 июля 1902 г.

Жизненный подвиг старца Серафима Саровского

В непродолжительном времени взоры всей верующей России будут привлечены к укрывшейся среди темного громадного соснового бора Саровской пустыни. Великое произойдет там торжество – прославление дивного старца Серафима, которого давно уже святым и чудотворцем нарекла народная молва.

И на этот раз сбылась мудрая пословица народная – «Глас народа – глас Божий». Великое усердие православных людей к памяти старца обратило на себя особое внимание Венценосного Вождя русского народа, Который, как сказано в появившемся о том правительственном сообщении, «разделяет веру народную в святость старца Серафима и его предстательство пред Богом за притекающих к нему с молитвою». Настал благословенный и всерадостный для чтущих память старца день 19 июля 1902 года – и Государю Императору в эту 142-ю годовщину рождения отца Серафима «благоугодно было воспомянуть и молитвенные подвиги почившего и всенародное к памяти его усердие, и выразить желание, дабы доведено было до конца начатое уже в Святейшем Синоде дело о прославлении благоговейного старца».

Прославление отца Серафима будет одним из радостнейших событий, которые когда-либо переживала Православная русская церковь, потому что, как то видно из жизни старца на земле и из явлений и дел его после блаженной его кончины, велика сила молитв его пред Господом, велико дерзновение его пред престолом Божиим.

Ум человека, много читавшего и вдумывавшегося в жития святых церкви, немеет пред сказанием о жизни и подвигах старца Серафима; при воспоминании о нем благоговейный трепет, трудно передаваемый восторг переполняют душу. Те, кто пристально читали и размышляли над жизнью отца Серафима, любят его, чтут его с каким-то особенным пылом. Это чувство как бы теснит сердце, вырываясь в громких хвалах великому, дивному старцу.