В. Ластовкина - Дивеевская тайна и предсказания о Воскресении России. Преподобный Серафим Саровский Чудотворец (сборник)

• Название: Дивеевская тайна и предсказания о Воскресении России. Преподобный Серафим Саровский Чудотворец (сборник)
• Автор: В. Ластовкина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-4444-0251-1, 978-5-4444-8109-7, 978-5-9533-5305-2

Родной и близкий каждому русскому православному человеку святой, самый сердечный и добрый помощник из всего благодатного сонма святых, в Земле Российской просиявших, – вот кто такой Преподобный Серафим Саровский. В эту книгу о нем вошло пространное жизнеописание Преподобного, составленное замечательным церковным публицистом Евгением Николаевичем Погожевым (1870–1931), который публиковался под псевдонимом Евгений Поселянин и чьи статьи и книги во многом открыли широкому читателю мир русского старчества. В книгу вошли также и фрагменты из «Дивеевской летописи». Это удивительно искренние свидетельства о Преподобном Серафиме и о том непостижимо прекрасном явлении православной русской культуры, которую называют «Дивеевской святостью».

---

Он поднимал подвижника на воздух и с такою силою ударял его об пол, что кости могли бы быть сломаны, если б не охранявшая отца Серафима благодать. Можно думать, что отец Серафим видел самих злых духов, потому что на простосердечный о том вопрос одного мирянина старец с улыбкою ответил: «Они гнусны. Как на свет ангела взглянуть грешному невозможно, так и бесов видеть ужасно, потому что они гнусны».

Все искушения отец Серафим победил молитвою, именем Христовым и знамением крестным и некоторое время наслаждался миром. Между тем отец Серафим получил предложение быть настоятелем Алатырского монастыря, с возведением в сан архимандрита. Он отказался, отказался по смирению и от другого такого же предложения. Известно, что смирение есть венец добродетелей, как бы цемент, скрепляющий все добродетели. Ничто так не ручается за верный путь спасения, ничто так не страшит и не посрамляет врага, как смирение. Смирением победил и Христос злобу его, так как то, чем искушал и искусил враг первого человека, «будете, яко боги» – то самое путем смирения совершил Христос: сойдя на землю и став Человеком, Он обожествил человека и влил в него пролитую за него Божественную кровь Свою.

Не терпя великого смирения отца Серафима, враг еще лютее ополчился на него: он воздвиг в душе его так называемую мысленную брань. Для победы в этой страшной, роковой, ожесточенной борьбе старец решился предпринять новый подвиг, на который в древности решались весьма немногие подвижники и который казался невыносимо тяжек в последующие времена. То было столпничество.

На полпути от келии к монастырю лежала громадная гранитная скала. На эту скалу отец Серафим стал всходить при наступлении всякой ночи. Он молился или на коленях, или стоя на ногах, воздев руки вверх и взывая словами молитвы мытаря: Боже, милостив буди мне грешному! В келии своей он поставил другой небольшой камень, и в том же положении молился на нем весь день, сходя с него только для краткого отдыха и принятия пищи. В этом великом подвиге провел он тысячу дней и тысячу ночей. Враг был окончательно побежден. Но от этого почти трехлетнего непрерывного стояния опять открылась у старца болезнь в ногах, которая была в первое время пустыннической жизни его. Болезнь эта не проходила более до самой кончины отца Серафима. Дивный подвижник сумел скрыть свое тысячедневное и тысяченощное моление. Впоследствии от Тамбовского архиерея был тайный запрос об отце Серафиме игумену Нифонту. Сохранился отзыв Нифонта, в котором он пишет: «О подвигах и жизни отца Серафима мы знаем. О тайных же действиях каких, также и о стоянии 1000 дней и ночей на камне никому не было известно». Лишь незадолго до кончины своей, по примеру многих других праведников, открывая некоторые обстоятельства своей жизни, великий старец поведал об этом молении некоторым из Саровской братии. Один из слушателей заметил тогда, что подвиг этот выше сил человеческих.

– Святой Симеон Столпник, – отвечал старец, – сорок семь лет стоял на столпе. А мои труды похожи ли на его подвиг?..

Собеседник заметил, что, вероятно, старец ощущал в это время помощь благодати.

– Да, – отвечал он, – иначе сил человеческих не хватило бы. Потом, помолчав, он прибавил: – Когда в сердце есть умиление, то и Бог бывает с нами.

Посрамленный в личной, так сказать, борьбе с отшельником, враг начал действовать на него через людей.

12 сентября 1804 года пришли к отцу Серафиму, рубившему в лесу дрова, трое крестьян и дерзко потребовали денег, говоря, что мирские люди носят ему деньги. Отец Серафим ответил, что ни от кого ничего не берет. Не поверив ему, крестьяне напали на него. Один, кинувшись на него сзади, хотел его повалить, но сам упал. Отец Серафим был ловок и очень силен. С топором в руке, он легко мог рассчитывать отбиться от злодеев. Но вспомнились ему слова Евангелия: «Приимшии нож, ножом погибнут», – и он решился не защищаться. Бросив топор на землю и сложив руки крестом на груди, он спокойно сказал своим обидчикам: «Делайте, что вам надобно». Один из них, схватив топор, обухом ударил его по голове, так что изо рта и ушей подвижника хлынула кровь и он в беспамятстве упал. Тогд а они потащили его в келию, продолжая бить его топором, дубиной, топтали его ногами, думали даже бросить его в реку. Но, видя, что он вроде мертвого, связав ему руки и ноги, бросили его в сенях, а сами кинулись в келию, где обшарили все углы, сломали даже печь, все надеясь отыскать деньги. Но нашли лишь икону да несколько картофелин. На них напал страх, и они убежали. Когда отец Серафим пришел в себя, он выпутался с трудом из веревок, поблагодарил Бога за неповинное страданье, помолился об обидчиках и на другой день во время самой литургии приплелся в пустынь в самом ужасном виде. Волосы на бороде и голове его были в запекшейся крови, в пыли, спутаны. Руки и лицо были избиты, выбито несколько зубов, на ушах и лице – запекшаяся кровь, окровавленная одежда местами пристала к ранам на теле. Он рассказал о случившемся настоятелю и братии и остался в Сарове. Первые восемь дней страдания его были чрезвычайны. Он не мог ни пить, ни есть, ни забыться ни на минуту сном от нестерпимой боли. В обители ждали его смерти. На седьмой день болезни, не видя улучшения, настоятель послал за врачами в Арзамас. Врачи нашли больного в таком положении: голова проломлена, ребра перебиты, грудь оттоптана, по телу смертельные раны, и лишь удивлялись, как он еще жив. Пока эти три врача, при которых было три фельдшера, совещались над постелью больного на латыни, что предпринять, отец Серафим забылся и имел во сне видение.

К постели его подошла окруженная славой, в царской порфире, Пресвятая Богородица с апостолами Петром и Иоанном Богословом. Она рекла в сторону врачей: «Что вы трудитесь?» А затем, указывая апостолам на подвижника, произнесла: «Сей от рода нашего». После этого видения он отказался от какой бы то ни было врачебной помощи, говоря, что всю надежду возлагает на Господа и Богоматерь.

В течение нескольких часов после видения страдалец ощущал чрезвычайную духовную радость. Потом почувствовал облегчение. В тот же вечер в первый раз после поранения спросил пищи, и поел хлеба с квашеной капустой. С того дня он мало-помалу стал оправляться, но следы этого происшествия остались навсегда на нем. Еще раньше он как-то во время рубки леса был придавлен упавшим деревом, и, раньше прямой и стройный, стал теперь согбенный. Теперь же он еще больше сгорбился и не мог ходить иначе, как опираясь на палку или топорик.

Пробыв пять месяцев в Сарове, отец Серафим вернулся опять в любимую свою пустынную келию. Таким образом, опять враг спасения потерпел новое поражение. Обидчики подвижника были найдены и оказались крепостными крестьянами помещика Татищева, из села Кременок. Отец Серафим просил настоятеля не преследовать их и писал о том же помещику. Все настаивали на наказании. Тогда отец Серафим объявил, что в таком случае он оставит Саров и совсем уйдет в другое место.

Господь сам наказал этих людей: у них сгорели все избы. Тогда, раскаявшись, они пришли к отцу Серафиму и просили у него прощения.

В 1807 году скончался второй, со времени поступления отца Серафима, настоятель Саровский – праведный игумен Исаия, который весьма чтил отца Серафима и которому отец Серафим платил искренней любовью. Когда отец Исаия был здоров, он сам ходил в пустынь к отцу Серафиму. Когда он сложил с себя должность, отец Серафим был избран братиею в настоятели, но отказался, и был избран в настоятели казначей Нифонт. Больной старец не мог лишить себя утешения в беседе с отцом Серафимом, и братия возила бывшего своего настоятеля в тележке в пустыню к отцу Серафиму. Кончина отца Исаии тяжело отразилась на отце Серафиме. Три любимых им старца, из которых двое, Иосиф и Пахомий, руководили первыми его иноческими шагами, лежали в могилах. Он сам прожил уже почти полвека. И новое поколение иноков не могло дать его привязчивой душе то, что давало ему общение с этими тремя глубокодуховными, а для него незаменимыми, коренными людьми. Как ни ограничивал он людских отношений, уход этих людей болезненно на нем отразился. Никогда не проходил он мимо кладбища монастырского без того, чтоб не помолиться на их могилах. Начальнице Ардатовской общины он как-то сказал: «Когда идешь ко мне, зайди на могилки, положи три поклона, прося у Бога, чтоб Он упокоил души рабов Своих Исаии, Пахомия, Иосифа, и потом припади ко гробу, говоря про себя: «Простите, отцы святии, и помолитесь обо мне!»

Стремясь все далее, все более очищая душу, а быть может, чтоб подвигом смирить печаль души, отец Серафим приступил к новому деланию – молчальничеству. Он более не выходил, если кто посещал его. Встречаясь с кем в лесу, падал лицом к земле, и не вставал, пока не уходили от него, перестал даже ходить в монастырь по праздникам. Раз в неделю, по праздникам, старцу приносил послушник из Сарова пищу. Зимой приходилось идти к нему по глубокому снегу. Дойдя до келии, послушник стучал, говоря вслух молитву Иисусову, и старец, ответив «аминь», отворял дверь сеней, где был приготовлен лоточек. Сам он стоял в это время со сложенными руками, смотря в землю и не подымая глаз на пришедшего. Послушник складывал принесенное на лоточек, а отец Серафим клал туда же кусочек хлеба или капусты, означая тем, что нужно принести на следующий раз. Затем послушник уходил, не слыхав и голоса старца. Таково было внешнее выражение молчальничества. Значение же и сущность его состояли в отречении от всяких житейских попечений для совершеннейшего служения Богу.