Галина Калинина - Загробная жизнь и бессмертие души. Свидетельства и факты

• Название: Загробная жизнь и бессмертие души. Свидетельства и факты
• Автор: Галина Калинина
• Жанр: Религия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1900-7, 978-5-905889-41-7, 978-5-91173-393-3

«Загробная жизнь и бессмертие души» – книга, в которой рассматриваются различные аспекты смерти и посмертного бытия человеческой души. С позиций Православия в книге объясняется вера в бессмертие души, рассказывается об обрядах, которыми сопровождает Церковь смерть человека, о том, как помочь своим умершим близким, чтобы облегчить их посмертное существование, как правильно молиться о них дома и в храме.

В третьей части книги приведено множество документально зафиксированных свидетельств о явлении умерших и свидетельства тех, кто пережил клиническую смерть и вернулся, чтобы рассказать о видении рая и ада. Большинство случаев никогда не было опубликованно в массовой печати.

Книга адресована тем, кто желает узнать правду о посмертной участи человека, кто пережил смерть близких и ищет успокоения у Единого Утешителя – Бога.

---

Вечное осуждение грешников будет состоять в удалении их от Бога и лишении всех благ Царства Небесного, в том числе общения с другими людьми: они не будут видеть вокруг себя никого, кроме духов злобы; кроме того, они будут претерпевать многообразные мучения – внутренние и внешние.

Праведники же наследуют Царство Небесное. Блаженство праведников в Царстве Небесном будет состоять в ближайшем единении и общении их с Самим Богом, Источником блаженства, и соучастии в Божественной славе – насколько это возможно для существ сотворенных. Они будут пребывать и в ближайшем общении между собою и со святыми Ангелами, будут связаны узами чистейшей любви, как дети одного общего Отца. Будет полностью удовлетворена их жажда истины (1 Кор. 13, 12) и добра (правды) (Мф. 5, 6). Тела их восстанут нетленными, славными (светоносными), духовными. Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной… И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет (Откр. 7, 16; 21, 4). Вообще же блаженное состояние праведников на Небе будет таково, что ныне мы ни представить, ни изобразить его не можем: Не видел того глаз, и не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9)…

О времени же этого великого предустановленного дня Господь запретил мудрствовать, сказав ученикам перед Своим Вознесением: «Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян. 1, 6–7). «День Господень так придет, как тать ночью; ибо когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут», – говорит апостол Павел христианам (1 Фес. 5, 1–3).

Но Господь заповедал внимать знамениям времен (Мф. 16, 3). Слово Божие указывает некоторые признаки второго пришествия Христова.

«Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, – предупреждает об этом времени Своих учеников Христос, – ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: «Я Христос», и многих прельстят. Также услышите о войнах и военных слухах… Но это еще не конец… Восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; все оке это – начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми за имя Мое; и тогда соблазнятся многие… И, по причине умножения беззакония, во многих оскудеет любовь… И тогда придет конец…» (Мф. 24, 4–14). Перед концом Евангелие Царствия будет проповедано по всей вселенной, и, однако, Сын Человеческий, пришед, найдет ли веру на земле? (Лк. 18, 8).

«Предсказанное Словом Божиим должно совершиться, – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов). – Наш священный долг – благоговеть пред судьбами непостижимыми Господа Бога и, понимая глубокое значение совершающегося, обратить все внимание, внимание усиленнейшее, на усвоение себя Христу, как святые отцы сказали: “Спасаяй, да спасет душу свою”… Над судьбами мира и каждого человека неусыпно бдит Промысл Всемогущего Бога, – и все совершающееся совершается или по воле, или по попущению Божию. Нам должно обращать взоры ума на себя и умолять Господа, чтоб Он сохранил нас в верности Православной Церкви, открыл нам всесвятую волю Свою и непреткновенный путь к Себе, Источнику истинной жизни и спасения».

Митр. Макарий (Булгаков). Православно-догматическое богословие. Т. 2. Отд. 2. Гл. 2.

Смысл и значение христианского чаяния жизни будущего века

«Чаю… жизни будущего века». Но много ли разума и силы в нашем чаянии? Не меньше ли, чем в надеждах несмышленого младенца, который твердит, что он вырастет и будет большой, а между тем замышляет новые и новые шалости детства? Чаю? Но чаяние есть успокоительное чувство совершенной уверенности в получении ожидающего нас в будущем добра. А мы не стараемся ли иногда намеренно удалять от себя всякую мысль о будущем? И когда эта мысль приходит на ум невольно, не больше ли бывает страха, чем радости, как будто бы нам не хотелось, чтобы наше настоящее когда-нибудь заменилось обещанным будущим? И это чаяние?.. «Чаю жизни будущего века». Но из всех этих слов исповедания не чаще ли всего мы останавливаемся на одном слове: будущего, с целью ободрить себя в постоянном отлагательстве забот о вечности, приготовления к небу, – в ложном убеждении, что для мысли о будущем еще будет время, а настоящую заботу, любовь, труд спокойно можно отдавать Настоящей минуте? Что это за мир другой, который нас ожидает, об этом мы как будто не имеем никакого понятия. Что за жизнь у нас впереди за гробом, об этом нам как будто нет и надобности думать: придет, увидим. Что значит вечность, открывающаяся перед нами, мы как будто не в состоянии этого представить сколько-нибудь живо. Это ли чаяние?

О, какое странное заблуждение! Вечность далеко еще? Посмотрите получше, есть ли какой-нибудь смысл в этих словах? Что же такое вечность, о которой мы так смело говорим, что она еще далеко? Что такое будущее, о котором мы так мало заботимся в надежде, что еще будет время подумать о нем? Особый, совершенно отдельный период бытия, который будет иметь свое особое начало и свой собственный вид в продолжении, – который можно еще будет заранее предусмотреть и вовремя благоустроить? Но такое понятие противно всем убеждениям веры и здравого смысла. Что же такое вечность, ожидающая нас в будущем? Не есть ли она для нас, в существе своем, только бесконечное продолжение однажды начавшейся и никогда не имеющей окончиться жизни? Не есть ли она уже наше наследие и теперь, в эту минуту, которую мы переживаем, как одно из мгновений, которым уже не будет конца, в которую мы делаем только еще шаг по пути, не имеющему конца? Придет время, или лучше, пройдет время, когда образ существования нашего изменится: вне этой последовательности перемен и движения, по которым определяют теперь у нас мгновения нашего существования, в новом мире постоянного, неизменного, вечного порядка, где уже не будет для нас впереди ничего, подобного смерти, составляющей теперь какую-то грань между одним и другим периодом нашего бытия, мы не будем исчислять, как теперь, каждой минуты бытия: будем только жить, жить, бесконечно жить; но эта бесконечная жизнь будет только бесконечным продолжением нашего же существования, нашего теперешнего существования, только несколько в другом виде. Мы, именно те самые, которые теперь здесь существуем, будем жить там вечно. Итак, что же? Мы уже по природе вечны, и вечность к нам гораздо ближе, чем мы думаем: она – в нас. Есть, правда, некоторый период бытия между временем и открытым царством вечности, резко отделяющийся, по-видимому, от временного существования нашего – это смерть. Но в существе дела что такое смерть? Период от времени к вечности для души мгновенный, для тела более или менее продолжительный, временный срок разделения души и тела, в который душа не перестает действовать, переходя со смертью в другой мир уже на всю вечность и ожидая предназначенного дня, когда снова соединится со своим телом для новой жизни на новой земле под новым небом. Уж не рассчитывает ли беспечный на этот период, на этот временный срок?.. Увы, за смертью остается только суд. Но, может быть, мы имеем некоторые основания надежные, что смерть еще не поспешит к нам, и мы во времени будем еще иметь возможность подумать о вечности? Увы, со смертью не положено у нас завета. У колыбели младенца она стоит на страже, готовая овладеть обреченною ею жертвой: и – вот, в то время когда мать, приникнув к колыбели, питает в своем воображении мечты о будущности своего дитяти, смерть молча налагает на него свою руку, и – младенец в вечности. Между толпы детей, забавляющихся разными играми, для смерти есть свое место: вы видите юные и свежие отрасли, обещающие жить; она в это время высматривает свои жертвы, и – вот с места игры переходит ребенок на смертное ложе, и душа его отлетает в вечность. В кабинете ученого, в рабочей художника, в месте увеселений – везде, где только есть люди, витает и смерть: и как часто едва начатая работа прерывается навсегда, смех и веселье праздника оканчиваются слезами погребения, среди мечтаний и забав люди переходят нежданно – в вечность! Молодость, крепость сил, всевозможные предосторожности – «все это как часто обращается смертью в пособие своей работе и только подает повод нам больше жалеть об умерших и в недоумении повторять»: он был бы жив, если б был постарше, тогда он может быть перенес бы болезнь; он, к несчастью, никогда не был болен, оттого и не вынес постигшей его болезни, он был слишком мнителен и испортил себя лекарствами и предосторожностями. Не рассчитывай же дерзко на будущее, бедная жертва смерти, преследующей тебя каждую минуту. Не нынче, завтра – смотри, как бы она не подкралась к тебе, как тать ночью, выбирающий время, когда его меньше всего ожидают или боятся. Не доверяй смерти даже тогда, когда она, по-видимому, замедляет для тебя: бойся, как бы не вздумала она отнимать у тебя жизнь понемногу, лишая движения твои члены, оковывая саму мысль и слово и делая тебя с каждым последним днем жизни менее и менее свободным к покаянию и размышлению, к добрым делам и душевному приготовлению к вечности.