Михаил Алексеев - Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)

• Название: Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)
• Автор: Михаил Алексеев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9950-0085-3

В труде освещена вся история работы советской военной разведки в Китае с ее успехами и неудачами от конца Гражданской войны до начала 30-х годов XX в.

Раскрыта масса новых, доселе неизвестных имен советских разведчиков и проанализированы результаты их работы.

Описание деятельности военной разведки дается на фоне сложных и противоречивых событий внутриполитической жизни Китая – "китайской смуты".

Работа снабжена комментариями и примечаниями и представляет интерес как для сотрудников спецслужб, так и для широкого круга читателей. Она является по существу предысторией другого фундаментального труда – "Ваш Рамзай", посвященного советскому разведчику Рихарду Зорге.

---

Считалось, что в первое время целесообразнее и экономнее использовать официальные крыши полпредств, торгпредств и т. д., так как необходимо было учитывать трудности, с которыми прибывшие русские неизбежно сталкивались при установлении связей среди китайцев. При этом почти у всех наших сотрудников разведки отсутствовало официальное положение, а там, где оно имелось, его не давали использовать.

Исключительное ориентирование на «крышевые» должности НКИД, которые на деле в большинстве своем оказывались виртуальными, таило в себе большую опасность для организации разведки. Но об этом никто не задумывался, хотя организаторы разведки в Центре и на местах, включая того же Рябинина, отмечали, что японцы в Маньчжурии работали под прикрытием какой-нибудь коммерческой фирмы или ресторана, а немцы практиковали нечто подобное и в Центральном Китае.

В одном ряду с официальными представительствами СССР в Китае находились разнообразные коммерческие структуры КВЖД, под прикрытием которых работали военные разведчики.

Было признано также, что для разведывательной работы «…необходима крыша инструктажа в тех или иных китайских армиях, причем это допустимо, только тогда, когда доверие к нашим инструкторам обеспечено, когда инструктора проникли уже в штабы и имеют строго официальное «лицо», как, например, в Кантоне». Во всяком случае, при такой «крыше», считали в центральной пекинской резидентуре, надо «…иметь в запасе всегда более надежную и более безопасную возможность организации агентуры, сбора материалов, их хранения и пересылки, куда следует». Резиденты Разведупра должны были получать от инструкторов в китайских штабах информационные материалы «согласно плановой программе». Должны были.

К весне 1926 г. резидентуры Разведупра в Китае (не считая резидентур в Синьцзяне, переданных в подчинение разведотдела штаба Туркестанского ВО) насчитывали 39 сотрудников военной разведки (в том числе 12 резидентов) и 40 агентов. На бумаге общее количество резидентов, сотрудников военной разведки и агентов выглядело достаточно впечатляющим. 12 резидентов – это 12 резидентур в 11 городах Китая и в Сеуле (Корея). Да и количество агентов следовало бы указывать в кавычках.

На самом же деле спустя полгода, в октябре 1926 г., в Китае функционировало только семь резидентур: в Пекине, Тяньцзине, Мукдене, Дайрене, Ханькоу, Шанхае и Харбине. Начинала функционировать резидентура в Калгане. Сеульская же в ноябре 1926 г. перешла «…в распоряжение Токио с обязанностью выполнять отдельные срочные задания Харбина и пересылать ему важнейшие информационные материалы».

Вновь созданные резидентуры только приступали к организации работы. Их сотрудники на местах не имели ни практического опыта, ни вербовщиков, ни проверенных и хороших переводчиков, ни «…вполне испытанных и подготовленных агентов». Да и сами резиденты (часть – выпускники Восточного отдела Военной академии РККА) сплошь и рядом только начинали работать по линии разведки, и ожидать от них впечатляющих успехов не приходилось.

Пекинский резидент Рыбаков предлагал подразделять агентов на внешних и внутренних. На внешних – агентов-наблюдателей – должна была возлагаться задача отслеживания состава, численности, вооружения и отчасти организации войсковых частей; районов и времени их сосредоточения; установление результатов боев и т. д. Однако одних внешних агентов было недостаточно. Их должны были дополнять внутренние – действующие прежде всего в штабах и управлениях, министерствах и других военных и государственных учреждениях, войсковых частях, органах снабжения, арсеналах, телеграфах и т. д. Именно внутренняя агентура могла вскрывать намерения и планы противника, отслеживать перегруппировку высшего комсостава, их ориентацию, настроение и т. д.

Ничего нового в данной квалификации не было – разведка в годы гражданской войны с обеих воевавших сторон строилась на внешних и внутренних агентах. К этим агентам следовало добавить агентов-вербовщиков, в качестве которых могли выступать и внутренние, и внешние агенты, а также следовало принять во внимание агентов-почтальонов. Однако подлинные внутренние агенты были большой редкостью, и работа строилась в основном на внешних агентах.

В конце 1925 г. – начале 1926 г. на всю работу Разведуправления в Китае расходовалось 12–13 тыс. американских долларов ежемесячно, из них 4000 – на содержание агентуры, 1500 – на организационные расходы и 1500 – на отправку телеграмм. Причем много денег уходило на командировки по Китаю, что диктовалось требованиями централизации руководства.

Наиболее надежным элементом в разведывательной работе были признаны «партийные агенты», идущие на сотрудничество с разведкой с полным сознанием полезности и ответственности этой работы. К сожалению, эти агенты не всегда порывали связь со своими партийными организациями, поэтому их деятельность подвергалась двойной опасности: быть расконспирированной и по партийной линии, и по разведывательной. Среди партийных агентов было трудно найти военных, хотя не исключалась возможность, что связи их могли проникнуть в недра самой армии.

Ввиду чрезвычайной трудности создания в Китае агентуры пекинский резидент считал, что в его распоряжение должны были быть заранее выделены из китайской компартии и левого Гоминьдана «…до 30 испытанных, надежных и опытных товарищей, согласившихся добровольно работать по разведке».

30 человек никто Рыбакову не выделил, но пять партийных студентов комитет китайской компартии по «нашей просьбе» все-таки направил в его распоряжение. Рыбаков предполагал использовать партийных студентов в качестве агентов-резидентов в крупных населенных пунктах.

Выделенная пятерка представляла «сырье» в полном смысле этого слова. Поэтому прежде чем поручить им конкретное задание, для них были организованы 2-недельные разведывательные курсы. На этих курсах пятерка познакомилась с общими принципами организации и управления китайской армией, им была также прочитана самим Рыбаковым лекция о методах ведения внешней и внутренней разведки, о вербовке агентов, конспирации, связи и тайнописи; о том, как составлять донесения. Четверо из пятерки были отправлены по месту жительства в провинции Хунань и Хубэй для «трудоустройства» в войсковые штабы с учетом имевшихся связей через родственников и друзей. В перспективе партийные агенты должны были стать агентами-резидентами в крупных населенных пунктах. Пятый был оставлен для связи в Пекине. Следует оговориться, что этот проект, рассчитанный на длительный срок, не дал ожидаемых результатов.

По состоянию на март 1926 г. агентурная сеть в лучшем случае давала приблизительное отражение действительности, плелась сплошь и рядом в хвосте событий, едва опережая прессу. А иногда – и это вынужден был признать пекинский резидент – пресса давала больше и лучше сведений, чем агентурная сеть. В части же предупреждения событий, информации о планах и намерениях сторон, перспективах на будущее сеть давала «микроскопически мало».

В этой связи Рыбаков был вынужден признать, что в случае военных конфликтов с СССР, в настоящее время или в ближайшем будущем, разведка оказалась бы «в положении слепого, ощупью пробирающегося по неизвестной ему дороге», и оставалось бы только «гадать и гадать».

Поэтому основная задача, с которой сталкивался каждый резидент, приступая к своей работе, – это выявление объектов, куда следовало насаждать агентуру. И здесь резиденты сталкивались с неразрешимой, казалось бы, проблемой – быстро менявшаяся обстановка в Китае приводила к тому, что завербованные агенты через несколько месяцев теряли свои агентурные возможности. Более того, как выяснилось, центральные органы власти отнюдь не всегда являлись источниками требуемой разведывательной информации.

Отдельной проблемой деятельности резидентов на местах под прикрытием должностей посольства и консульств являлись взаимоотношения с резидентами ИНО ОГПУ. Эти отношения строились в первую очередь на основе обмена имевшейся информацией. От резидентов ИНО стремились получать все материалы, освещавшие военные вопросы, ориентированные на «нашу плановую программу. «До сего времени, – отмечал Рыбаков, – на местах эти материалы не передаются или же передаются частично в виде личного одолжения». «Подобный параллелизм, – подчеркивал он, – вредно отражается на работе и в смысле полноты проработки, выяснения точности информации, ее расширения, систематизации и, в зависимости от этого, случайности вербовки агентуры, распухания сети в ущерб ее производительности».

1.6. «Узнать тысячу способов легко, добиться одного результата трудно»

«Узнать тысячу способов легко, добиться одного результата трудно».

(Китайская пословица)

В процессе вербовочной работы приходилось не раз убеждаться в том, что «китайские рычаги» находятся не у лидеров той или иной милитаристической группировки, а где-то в другом месте, так как почти всегда все лидеры поступают не так, как бы им хотелось.