Юлия Ефимова - Победы, которые не умирают

• Название: Победы, которые не умирают
• Автор: Юлия Ефимова
• Жанр: Историческая проза

Древняя Греция, конец 6 в. до н.э. Гектор из Афин, Клеант из Спарты, Леандр из Каркинитиды в Таврии с детства мечтают победить на знаменитых Олимпийских играх, и однажды каждый получает шанс исполнить эту мечту, однако впереди у них не только победы, но и вражда, война, тяжёлые испытания и разочарования, ибо Элладу раздирают войны между Афинами и Спартой, а персидский царь Дарий уже готовит свой грандиозный поход.

---

Гектор наслаждался теплом огня и компанией, в которой находился. Клеант сидел тут же: его словно притягивало к этим открытым людям, так непохожим на прежних знакомых. Он и Праксидам весь вечер о чём-то говорили, из-за чего Гектор чувствовал себя немного отвергнутым. К ним присоединились ещё три человека: один – юноша лет двадцати с едва пробивавшейся бородой, которую он явно холил и лелеял, а двое других были братьями и, как оказалось, знали немало занимательных историй.

– Я слышал, Милон из Кротона снова собирается участвовать в играх? Специально приехал посмотреть, сможет ли он выиграть, ведь ему уже почти сорок. Я не знаю никого, кто выступал бы так долго и при этом побеждал, – эти слова произнёс юноша, который явно не понимал, как можно верить в такую победу. Судя по всему, остальные его мнения не разделяли.

– Раз ты его не видел, то подожди с суждениями. Это самый могучий борец, какого знала природа со времён Геракла, уверяю тебя, – насмешливо возразил один из братьев – Диадор – и подмигнул Гектору. – А что касается возраста, то посмотри на Праксидама – рискнул бы ты с ним сражаться?

Юноша – его звали Меарон, а прибыл он, как позже выяснилось, из Милета в Азии – окинул старого эгинца внимательным взглядом и промолчал.

– Как ни приятно мне такое сравнение, но, к сожалению, до Милона мне далеко. Такие атлеты бывают раз в сто лет. У него уже пять побед на Олимпийских играх – и это не считая побед в Дельфах, Немее и на Истме у Коринфа.

– Подумаешь, – вмешался Клеант, не выдержав, – у нас в Спарте тоже были борцы, которые побеждали в Олимпии по пять раз.

– Неужели? Что-то я таких не знаю, – произнёс второй брат, чьё имя было Финний. – Как их звали?

– Хетомикл побеждал пять раз, а его отец Гиппосфен – шесть раз, – невозмутимо ответил Клеант. – В Спарте даже есть храм Гиппосфена – так его почитают.

– Я про них не слышал. И когда это было?

– Когда в Афинах Драконт и Солон только начинали устанавливать законы, а Милет ещё был свободен от персов.

Гектор поражённо раскрыл рот, пытаясь выудить из воспоминаний хоть что-нибудь об упомянутых афинянах, но ничего не вспомнил, кроме того, что жили они где-то во времена его прадедушки и установили в Афинах новые законы.

Взрослые с удивлением уставились на юного спартанца.

– Неужели в Спарте всему этому учат? Я слышал, у вас многие взрослые даже читать не умеют, – казалось, Меарон не верит собственным ушам. – Откуда тебе столько известно?

– Кто умеет слушать, тот знает, – отрезал Клеант, и, вытащив откуда-то финик, демонстративно засунул его в рот. Спорить на эту тему ему не хотелось, ведь он и сам частенько задавался вопросом: почему знания так мало значат на родине? Его способность вспомнить и соединить в единое целое события зачастую вызывала раздражение не только у его сверстников в Спарте, но и у взрослых, а попытки расспросить про жизнь в других странах натыкались на стену непонимания и, как правило, заканчивались наказанием. Но обсуждать с чужаками эту тему он не собирался.

– А ведь мой отец рассказывал мне про Хетомикла, – вспомнил Праксидам. – Он действительно был очень силён и могуч. Хотя не всегда стоит судить лишь по внешности. Вроде бы в тот год, когда Хетомикл выиграл в последний раз, в кулачном бою среди юношей должен был участвовать один молодой самосец Пифагор. Так вот, его осмеяли зрители. Из-за длинных волос они решили, что он неженка, и исключили из состязаний. Но он оказался не так прост и рискнул соревноваться со взрослыми – и победил.

– Это какой Пифагор? Философ из Самоса, который создал школу в Кротоне? Но ведь он ещё жив, как он мог победить в то время?

– Нет, то был другой человек.

– Философ Пифагор? Я что-то слышал о нём. Кажется, Милон тоже из его школы.

– Верно.

– А что это за школа? – поинтересовался Гектор, который тоже хотел участвовать в беседе.

– Про них мало известно. В их учении много странностей. Я слышал, они не едят бобов.

– Пифагорейцы считают главным в мире число, и поклоняются ему, как богу, – уверенно заявил милетянин. – Я знаю, поскольку Пифагор учился у мудрецов из Милета.

– Да, но нельзя сказать, что он – их ученик. Он предпочёл найти свой путь. Те философы изучали природу, которую видели, а Пифагор познаёт мир с помощью числа. Для него число – точнее, единица – начало и причина сущего. Ещё они считают, что душа человека бессмертна и изначально живёт на небесах, но потом время от времени она возрождается на земле в образе человека или животного, и её возвращение на небо зависит от умения жить правильно. У членов общества общая собственность и образ жизни. Впрочем, я мало про них знаю.

– Почему?

– Это очень закрытое общество, о нём ходит много слухов, но мало кто знает что-то наверняка.

– А почему вы думаете, что Милон – один из них? Это мне кажется странным, ведь Пифагор не слишком жалует атлетов, считает, что почёт должен воздаваться не тем, кто сражается за венок, а тем, кто приезжают на игры просто «понаблюдать, не ища побед».

Гектору стало скучно, и он уставился на Клеанта в надежде поболтать. Но тот упивался беседой и на Гектора даже не смотрел.

***

Клеант был здесь уже несколько дней, пешком добравшись из Спарты. Еду добывал в лесу, а когда была возможность – подворовывал у путников, направлявшихся в Олимпию. В этом он стал мастером, ведь в Спарте воровство было обычным явлением: спартанец с детства должен научиться добывать себе еду любыми способами. Правда, стоило попасться, и платить приходилось по полной программе. Среди шрамов на его теле были и отметки, полученные за кражу пищи. Жестокая порка была не столько наказанием за кражу, сколько за то, что он не смог сделать своё дело по-тихому. Лишь в последнее время Клеант наловчился не попадаться.

Впрочем, воровать он не любил – это доля тех, кто не достиг зрелости. А на долю взрослых доставались войны и земля с рабами. Клеант давно мечтал о тех временах, когда у него всё это будет.

В Спарте не поощрялись дальние странствия и знакомства с чужеземцами, но дети должны учиться самостоятельности, да и статус Олимпийских игр был достаточно высок, поэтому юным спартанцам не возбранялось посещать их ни в качестве участников, ни в качестве зрителей. Тем более, Элида была давним союзником Спарты и не без помощи последней управляла проведением игр.

Клеант не забыл о своей детской мечте – стать олимпийским чемпионом. Он уже несколько лет упорно и помногу тренировался. Наиболее популярны среди спартанцев были, естественно, состязания борцов, но они требовали мощи тела, которыми Клеант не обладал. Как он ни старался, его руки, плечи, торс не обретали достаточной силы. Поняв, что шансов стать великим борцом у него нет, Клеант решил заняться бегом. Его особенно привлекал долихос – бег на длинную дистанцию не меньше семи стадий. Говорили, что первым, кто выиграл долихос, когда его впервые ввели на Олимпийских играх двумя столетиями раньше, был именно спартанец – Аканф. О нём много рассказывали на занятиях, потому что именно с него началась череда олимпийских побед спартанцев. Раньше они почти не участвовали в играх, а с той победы Аканфа в течение полутора сотен лет половина побед в Олимпии доставалась Спарте. В последние десятилетия побед значительно поубавилось, но желающих получить заветный венок в Лакедемоне хватало.

Клеант был из их числа. Уже сейчас почти никто из сверстников в Спарте не мог обогнать его, но пока он мог лишь мечтать об играх, поскольку они требовали немалых средств, а отец наотрез отказался помогать мальчику. Он вообще почти не общался с сыном, и Клеант мог рассчитывать только на себя или на государство, которое часто брало на себя расходы, если считало кандидата перспективным.

На эти игры Спарта выставила несколько человек, и Клеант получил разрешение побывать в Олимпии, правда, добираться ему пришлось самостоятельно. На шестьсот с лишним стадий, которые разделяли Спарту и Олимпию, мальчик потратил несколько дней. Зато он увидел много новых мест и много узнал о происходивших в Элладе и за её пределами событиях, пристраиваясь к группам стекавшихся в Олимпию эллинов.

Сидя у костра с новыми знакомыми, Клеант удивлялся причудливости провидения. У него никогда не было друзей. Сверстников отталкивала его серьёзность, равнодушие ко многим спартанским забавам и традициям, стремление к знаниям. С другой стороны, поражала его удивительная способность выживать и ускользать из самых неприятных ситуаций. Клеант уже давно подумывал о том, чтобы изменить отношение других спартанцев к себе, но для этого пришлось бы стать одним из них. Таким, какой он есть, он никому не был нужен. Это не огорчало его, но и не позволяло ощущать себя нормальным человеком. Уже давно мальчик понял, чего именно ждёт от него община, в которой он рос: стать воином, готовым воевать и умереть ради интересов Спарты. Учёные и философы, как и торговцы или ремесленники, были в Спарте не в чести.