Андрей Драгунов - Подробности

• Название: Подробности
• Автор: Андрей Драгунов
• Жанр: Поэзия

Теперь, когда не кровь – вода из вен – подкрашенная капает на землю – нет смысла ждать каких-то перемен, тем более каких-нибудь известий – от тех, кто мог бы что-то рассказать – в подробностях – как всё происходило, от тех, кто помнил книги, стол, кровать у длинного окна, что вечно мимо свет уводило, комкая черты того, кто жил в означенном пространстве… Лишь иногда переходя на «ты», но ненадолго – лишь на время «здравствуй».

---

Дорогому племяннику

(из Вергилия)

Когда-нибудь после, когда не наступит старенье,
но детская шалость пройдёт вместе с первой любовью,
оставив усмешку и несколько кратких мгновений
на память тебе и состарится вместе с тобою.
Когда, переросший тебя, твой посаженный кустик
собой заслонит вид на дом и другие строенья,
на тень отмеряя пространство, пусть даже из лучших
своих побуждений в пределах родного селенья —
тогда, может быть, я тебе расскажу, что случилось
со мной и с другими. И, может быть, даже узнаешь,
откуда берутся цветы на безродных могилах,
к которым дорогу мостит неприметная память.
Тогда, может быть, не останется больше вопросов
каких-нибудь разных, со всякими там запятыми
в фразах – короче, чем мат пресловутых матросов,
что так разговорчивы, но не запомнилось имя
хотя бы кого-нибудь – память всегда однобока
в своих предпочтениях, в вымысле и в вспоминаньях,
таких же коротких, как ветер горячий с востока —
и только слова продлевают его завыванья
в полночной тиши. Может быть, повезёт – ты узнаешь
короткую правду о том, что творится на свете,
пока подрастают кусты, да и ты подрастаешь,
и солнце глядит на тебя – ни за что не в ответе.
Попозже расти, мой племянник, не ведая страха.
Ещё благосклонна к тебе предстоящая старость.
Ещё не промокла от крови льняная рубаха.
И память ещё впереди, а не то, что осталось.
Ты, может быть, скажешь однажды, что всё – пустословье,
досужие сплетни какой-нибудь дряхлой старушки —
взгляни – в небесах за тобой наблюдает с любовью —
звезда – и не та, что горит в новый год на макушке
виниловой ёлки. Взгляни, и, возможно, оттуда
тебе без меня перескажут события всуе —
какой-нибудь ангел, что также в преддверии года,
глядит на звезду и надеется – всё ещё будет —
простая снежинка окажется Божьей слезою! —
и ты, утеревшись, заметишь – снежинка не тает
в горячих ладонях. И вспомнишь беседы со мною,
когда даже ангелы вечером спать улетают,
поскольку с утра мокрый снег и земные заботы —
вода говорлива в растаявших масляных лужах.
И ты побежишь, успевая ещё на работу —
к тому же зима. И звезда скрылась в тучах к тому же.

Январь 24 2013 г.

«Пейзаж, назначенный пожизненно в окно —…»

Пейзаж, назначенный пожизненно в окно —
единственная радость поселенца,
чья жизнь на подоконнике давно
сложилась – с книгами и каплями для сердца,
на всякий случай. А в углу окна
засушенная бабочка пылится
с поломанным крылом – в угоду нам
она опять на свет не возвратится,
как Феникс, что из пепла и в окно —
ищи его, свищи, на самом деле,
как в сказке. Ну да, впрочем, всё равно,
в каком теперь он царствует пределе.
В каких краях. За пыльное стекло
свет проникает, как за занавеску
лучами тонкими, которые назло
хозяину играют повсеместно,
разыгрывая некий передел
пространства, обозначенного выше,
на составные. Если не успел,
то остаются только сыр и мыши,
грызущие доставшийся кусок
из мышеловки, продлевая время
живущего ещё на малый срок —
пока он кормит их, встав на колени
над мышеловкой, чтобы новый сыр
достался им на завтрак или ужин —
в достаточном количестве. И мир —
со светом или без совсем не нужен
тому, чей глаз, прикованный к листу,
лишь различает чёрное на белом
при свете лампы. Стёкла на носу
лишь добавляют разности и в целом
снабжают зрение количеством вещей,
что так необходимы под рукою —
чернила, лист, пяток карандашей.
Да свежий сыр, что от мышей не скроешь.

Январь 24 2013 г.

«Из фотографий скроенный пейзаж…»

Из фотографий скроенный пейзаж
на крашенной стене – воспоминанье
о прошлой жизни – парк, фонтан, витраж
в гостиничном окне – теперь названья
остались только. И куда ни глянь —
увидишь только выжженное время —
на подоконнике засохшую герань
и сторожа, что это время греет
своим присутствием, страдая от того,
что охраняет не предмет, а память
какую-то. И девушка с веслом
ему способствует мясистыми руками.

Январь 24 2013 г.

«Сугроб опять по крышу. Сорок три…»

Сугроб опять по крышу. Сорок три.
Чего ещё от жизни? хлебный мякиш
с какой-нибудь изюминкой внутри
и кофе чтоб дымился настоящий —
не суррогат из хлеба и тоски.
Чего ещё, пока светла дорога,
и облака ещё не на куски,
в лохмотья – чтоб не так убого
смотрелось небо в списках мастеров,
когда они расписывают местность
со всем усердием и замысел таков,
чтоб узнаваема для всех была окрестность,
заполненная лесом и людьми —
знакомая картина совершенства,
где из пейзажа только соловьи
готовы петь из чистого блаженства
от этой жизни. Медленная тень
от дерева легла на подоконник.
Чего ещё от жизни? Этот день —
ещё один. И на обед рассольник.

Январь 25 2013 г.

Январь, 25, 2013 год

Т. З.

И Ангел, проведя своим крылом
по волосам, ребёнка не разбудит,
присядет рядом с письменным столом
на табуретку. Никого не будет
ещё в квартире – домочадцы спят,
досматривая сны в конце недели.
И Ангелы сквозь эти сны глядят
на мир вокруг, что спит в своей постели.

Январь 25 2013 г.

«Наперевес с котомкою тетрадей, книг…»

Наперевес с котомкою тетрадей, книг
пересекаю площадь, смотрю в витрину,
где среди прочего, мне показав язык,
собака чешет о прилавок спину —
должно быть, местный обитатель, раз его
не гонят прочь и разрешают греться —
в такую пору, видимо, любовь
острее к ближним и теплее сердца.
В такую пору, как последний лист,
душа дрожит, не находя покоя
в своих исканиях. С асфальта поднялись
снежинки – ветром, заслонив собою
вид на витрину. Сколько видит глаз —
собака, сунув нос под батарею,
разглядывает сны, где ей сейчас
так хорошо, как никакому зверю.

Январь 26 2013 г.

Житейская история (фрагмент)

Они сегодня ехали опять
проведать сына, как всегда во вторник.
Погода обещала не мешать
своим присутствием – так у подъезда дворник
сказал, когда спешили на трамвай.
Доехали до нужной остановки,
теперь автобусом за город – в самый край,
где зайцы под колёсами так ловки
в своём уменьи выжить. Он сказал,
где день сегодня должен быть хороший,
не как на той неделе. Показал,
что с понедельника опять проезд дороже
становится. Она в своё окно
разглядывала знаки препинанья
на вывесках, будто бы в кино
читала иностранные названья.
Доехали. Теперь последний путь
от остановки до кладбищенской ограды,
а там совсем немного, там чуть-чуть.
Торговки редким пассажирам рады.
Она купила маленький букет,
отмерив ровно денег, чтоб без сдачи.
Он закурил. Кому-то там «привет»
сказал едва. Опять сосед по даче
здесь подрабатывал, теперь спешил домой.
Она не обернулась на соседа,
махнула только кратко головой,
взяла цветы и поспешила следом
за ним, что шёл немного впереди.
Никто не попадался им навстречу.
Служитель кладбища с повозкою один
проехал мимо. Приближался вечер.
Они спешили, чтобы дотемна
успеть проведать. И успеть обратно.
Как это часто водится, луна
уже висела в небе, вероятно,
напоминая, кто здесь правит бал.
Луна висит. Цветы полощет ветер.
– У дома хлеба купим, – он сказал.
До вторника – зима на белом свете.

Январь 26 2013 г.

Ив. Ан. Крылов, год 2013

…ворона соглашается на хлеб,
за неимением другого угощенья
в моих руках. Лисе за сыр привет —
в её глазах. Лиса от возмущенья
икает где-нибудь, не ведая стыда —
возможно, сыр несвежий ей попался,
просроченный. И не её вина,
что сказочник нещедрый оказался.
Всего кусочек и какой – на зуб,
что даже не распробуешь всю прелесть
сыроварения. Иван Андреич – груб
в своих побасенках. Листвы негромкий шелест —
ворона отправляется к себе,
лиса в курятник, чтоб обед продолжить,
нельзя отказывать самой себе в еде,
коль у вороны только хлеб порожний.

Январь 27 2013 г.

Сюрреалистический этюд

Оптический обман – окно напротив
как будто бы горит, но это отблеск
бегущих фар, что там, на повороте,
у светофора подаянья просят.
И мелкою монетой за труды
он им отсыпет. Мелкою монетой,
пока в окне ещё блестят следы,
прикрытые вчерашнею газетой
от лишних глаз. Заклеено окно
просроченной бумагой во спасенье
от посторонних, чтобы, как в кино,
жизнь продолжается вплоть до воскресенья,
т. е. хотя бы до конца недели,
когда из отпуска хозяева вернутся,
и он опять к своей жене уедет,
успев на повороте оглянуться.

Январь 27 2013 г.

Другу стихотворцу