Геннадий Карпов - Шёл я как-то раз…

• Название: Шёл я как-то раз…
• Автор: Геннадий Карпов
• Жанр: Русское современное

Автор много лет проработал в геологии, поэтому повести и рассказы во многом автобиографичны и рассказывают о жизни геологов и студентов со всеми её радостями, приключениями и трудностями. Несколько рассказов – пародии на современные телевизионные передачи.

---

– Да, это я тоже не люблю. Если так, тогда конечно. Нафиг такие унижения. Путь они сами бегают на чемпионатах мира по бегу на полусогнутых с вылизыванием. Новый биатлон: стрельба стоя после вылизывания лёжа.

– У меня и цели такой никогда не было. Я всегда для себя занимался, а деньги, машины – для бедных духом цель жизни, «рай для нищих и шутов, мне ж как птице в клетке», как Высоцкий пел. Пена жизни. Годами потом отрабатывать этот несчастный «Мерседес»! Да я минуты за него не дам! Нельзя время измерять рублями! Меня, к примеру, раз пять в рестораны водили. Не по мне всё это. Велика честь: пить водку, разбавленную официантом! Я вот тебя послушал и сразу понял: вот оно! Это – по мне! Геология – это нечто большее, чем работа или наука. Это… это что-то опупенное! Радость на душе! Свобода духа! Походы, романтика, медведи, гнилые палатки, водка из поллитровых кружек. Но неразбавленная! Это звучит гордо! И тосты: за девок, за дружбу, за то что дошли-таки! А не за здоровье какого-то директора акционерного общества «Дружба», который из своих ворованных миллионов сотню дал команде на новый мячик. Это новым русским всё деньги подавай и ничего кроме денег. А мы, Вася, старые русские. У нас главное – душа, и я этим горжусь. По-моему, целью государства и правительства сейчас должно быть воспитание человека порядочного, не склонного к стяжательству, как всегда и было на Руси. Сам погибай – товарища спасай! Сам не пей – другу налей! А нынче страну продают, отдают затак. У большинства цель жизни – телевизор да видик. По телику реклама да враньё. Если это – демократия, то я её отвергаю всеми фибрами души. Вот Булгаков – молодец! Он…

– Перекури! – Вася сочувственно глядел на соседа, пока тот, горя и искрясь, разливал по четвёртой. – Тебя послушаешь, так сопли на глаза наворачиваются. Надо твоим родителям ещё одного такого же заказать, любителя Булгакова. Не обижайся, Валя, но родился ты в таком случае не там и не тогда. Сам же говоришь, что грязь кругом, а ратуешь чуть ли не за коммунизм. Будь реалистом! Да правительство навалило на твой русский дух! Ему не дух твой нужен, а голос на выборах. И чтоб ты пахал больше и залупался реже. И потом сдох в первый день выхода на пенсию. Послушай радио: в Германии погибло девятнадцать человек. А у нас? Около двадцати. Ты можешь себе представить пять миллионов человек? Пять Красноярсков! И вот они умудряются пропасть без вести во время войны! С тех пор изменилось всё, кроме отношения власти к людям в нашем благословенном Отечестве. Я двумя руками был за Горбачёва в восемьдесят пятом! А чем всё кончилось? Последнее разворовали. Без вести пропал золотой запас страны! Где когда такое ещё было? Крым профукали, целину, Кавказ. Про исконно русскую Прибалтику вообще молчу. Сегодня я уже не ругаюсь, а жду, когда это государство развалится окончательно. Нельзя же только воровать! Или можно? Точно брякнул какой-то поэт: умом Россию не понять! С тех пор как ни правитель, так мозгов в голове меньше, чем у моей бабули в заднице. Всё равно ничего не понять! Зачем мозги? Главное, блин, интуиция. Как мы с тобой на авось в тайгу прём, так они страну ведут. Ляпнет чё-нибудь с похмела, а страна потом слезами умывается. Что цари, что генсеки, что президенты – одного поля ягода. Ты во всём прав, но не проживёшь ты здесь, думая сначала о народе, а только потом о себе. Этот народ такой чести не заслужил. Тебя затопчут, если ты хоть раз, Валя, хоть один разик променяешь столичную финскую баню с начальником и его секретутками на закопченный полок с пьяным Васей. И затопчут тебя не злые начальники, а такие же, как ты, потому что ты позволишь им это сделать. Дашь сдачи – зауважают. Будешь христианствовать – сожрут с потрохами. Выбери, чего ты хочешь в жизни. Человек никогда не движется по горизонтали. Он идёт или вверх, или вниз. Остановился на секунду, зазевался, клювом щёлкнул, не в той бане попарился – и тебя тут же обгонят и обгадят. Главное в нынешней жизни – деньги и карьера, а они делаются в ресторане, в бане, в «Мерседесе». Поздно ты родился. И я поздно родился. Вовремя родился только дедушка Ленин, и теперь вся Россия плачет, что родилась не в прошлом веке. А в прошлом веке плакали, что вообще на свет родились. Короче, я уже зарекался не портить себе настроение такими разговорами, не ходить на выборы и не лезть в начальники. Ругаться бесполезно. Эту страну надо выжигать калёным железом, иначе толку не будет. Может, я и не прав. Давай-ка лучше о женщинах покалякаем.

– А я верю, что мы будем нужны стране! О нас ещё вспомнят, и не раз. И мозги наши понадобятся, и в русское чудо верю, в возрождение величия России!

– Гип-гип! Пей, Валя, за русское чудо. Оно уже свершилось: такую страну насмерть упиздякали! Никакой войны не надо! Дадут объявление: принимаем танки и ракеты на металлолом – и через месяц бери нас голыми руками: всё сами продадим и пропьём. Но блажен, кто верует и да продлятся дни твои! И мои заодно!

– Спасибо, Вась, ты настоящий друг! Ты мне этим походом так много открыл в жизни, во мне самомом, тьфу, смамом, я бы прям расцеловал тебя!

– Нет, Валя, я не голубец, с мужиками не целуюсь. Вот бабца я бы сейчас поцеловал куда-нибудь в запястье ноги, где трусы начинаются и сразу налево тут. Не могу прям без прекрасного жить! Дали бы мне волю – каждый раз перед едой употреблял бы.

– А я сильно собак люблю. И больше всего дворняжек.

Вася долго качал головой, настраивая резкость, потом всё же удивился:

– Ну ты даёшь! А мать твоя знает, что ты собак… ну… того…

– Ой, не могу! – Валя упал на нары.

До друга дошло, он тоже затрясся от хохота, наливая не то по седьмой, не то по восьмой:

– А я думал… Даже испугался! Ну, подохнуть на месте! Давай-ка выпьем и спать, а то мы сейчас с тобой договоримся.

– А можно я сперва тебе своё сочинение прочту? Я его давно замышлял, а написал только вчера, когда ты спал.

– Ну, валяй, если не долго.

И Валя стал торжественно зачитывать свой первый в жизни литературный труд.

ВАЛИН ТРУД

Снег на душу. Так называется. Снег валил, как из ведра, хоть и был конец апреля. Я почему-то про апрель написал. Тяжёлыми хлопьями падал на уже распустившуюся вербу, на вылезшие сдуру из земли одуванчики, на крыши домов, на дороги и тротуары, вынуждая сбавлять скорость водителей и пешеходов и материться дворников. Те решили было, что снеговые лопаты можно убрать подальше. Я на балкон её обычно прятал, чтоб не упёрли, – Валя глянул на слушателя, – ты не спи, давай! Снег падал на зонтики всех мастей, прикрывающие головы и плечи вечно спешащих куда-то, злых, без улыбки, горожан. На взлётные полосы аэродромов, способствуя скоплению пассажиров и спекулянтов в залах ожидания и радуя буфетчиков: залежалые бутерброды поглощались на «ура» и коньяк в разлив шёл наперегонки с чаем. Немногочисленные селяне, прервавшие и без того неторопливую пахоту, доедали квашеную капусту, выходя из зимних запоев, ремонтировали древние трактора, по привычке готовясь к очередной битве за урожай, под шелест снега мечтая о частной собственности на землю, как в Англии. По-чёрному ругались гаишники: попробуй измерь скорость машины при видимости сто метров. Да и ещё авария случилась с междугородним автобусом: не увидел водитель светофора, – привык по трассе катить без препятствий, – и подставился на первом перекрёстке под «жигуля». Никто не пострадал, но ведь надо бросать ответственную работу – сшибать червонцы с иномарок, и ехать разбираться, протокол составлять. Мы два часа в этом автобусе просидели, пока их дождались, даже лыжню осмотреть потом не успели толком. Ты не спи. Хлопья всё увеличивались в размерах и уже здорово мешали работе локаторов, но и самолёты-шпионы в такую погоду не летают: не видно им никаких секретов, кроме туч, что ж зря рисковать? Под тяжестью стихии провисли провода и ветки деревьев. Тут уж, где какой изъян, провод рвётся, ветка ломится, в лесу шорох от миллиардов падающих огромных снежинок. Потрескивают оттаявшие было сдуру после зимы ветви. Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, поскольку лампочку украли. Немногие выжившие, но доживающие век из племени романтиков-геологов, чудом получившие деньги на полевые работы, сычами сидят в палатках и избушках, курят у печек, читают кто Булгакова, кто Толкиена, и усмехаются в бороду: «Не такое бывало, зимовали в палатках, а уж это – тьфу, не приключеньице даже. Дрова заранее заготовлены, до воды тропинка протоптана, тушёнка и чай под раскладушкой, а что палатка протекает от старости – так не над головой же!»

Снег валил уже как из вёдрышка. Эй, ты не спи там! А капитаны «Ракет» и «Восходов», застигнутые стихией врасплох, на малых оборотах, брызгая слюнями на штурвал, добирались до ближайших пристаней. Водители «СуперМазов», в очередной раз сдуру растележившись поперёк дороги кто у Тайшета, кто за Читой, поджидая тягача, кляли Бога на третий день после Пасхи, наливали с горя по маленькой – всё равно ещё триста километров впереди ни одного гаишника, и зарекались ездить по Богом, чёртом и правительством проклятой трассе. А снег – это просто мёрзлая вода, падающая откуда-то сверху. Он не виноват, что он падает. А если кому-то это не нравится, так надо было селиться на Марсе. А уж коль Адама, Еву и всех их потомков без права выезда поселили сдуру на Земле, то принимайте, господа-товарищи потомки, всё как есть, как это делают йоги, умные писатели и геологи в палатках, и не гневите Бога, а то он может и похлеще что-нибудь устроить. Ведь он не зря на кресте висел.