Евфимий Болховитинов - История княжества Псковского

• Название: История княжества Псковского
• Автор: Евфимий Болховитинов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9950-0326-7

«История княжества Псковского» митрополита Киевского и Галицкого Евгения (в миру Евфимия Алексеевича Болховитинова, 1767–1837), члена Российской академии наук, церковного историка, – первая полная история Пскова. Она написана на основе изучения архивов и топонимики Пскова, в том числе раскопок, а также русских, лифляндских, курляндских, эстляндских и полученных с помощью графа Н. П. Румянцева немецких летописей (указанных в начале части четвертой).

Первая часть труда – общая история княжества; вторая – сведения о псковских князьях, наместниках, губернаторах; третья – история псковской иерархии; в четвертой помещена сокращенная псковская летопись.

---

Новгородская и псковская серебряная монета величиной была одинаковая с нынешним серебряным гривенником. Клеймо их в разные времена было различное. Те и другие дошли до наших времен, а потому с точностью могут быть описаны. Псковской древней серебряной монеты доныне известно только пять клейм. На первых трех – с одной стороны погрудное изображение князя в большой на голове княжеской короне; в правой руке у него меч, приклоненный к плечу, а левая приложена к груди. Герберштейн, не рассмотревший этого, правда, грубого изображения, назвал его бычачьей головой. Но удивительно, что и наш Татищев, после него Г. Миллер и за ним другие, конечно, не видавшие сих монет, ту же ошибку повторяли. Монеты эти может всякий любопытствующий видеть и по справедливости увериться в минц-кабинете[23] Московского общества истории и древностей российских, в кунст-камере С.-Петербургской академии наук и в ризнице Псковского кафедрального Троицкого собора. Различие их следующее: в первой около головы князя – восемь точек; у левого уха – буква «л», вероятно, имя мастера; на обороте строчная пропись: «Деньга Псковская»; края обеих сторон окружены точками. На второй монете около головы князя нет уже точек, кроме одной у правого уха, а у левого – буква «м»; на обороте бегущий барс с двумя рогами или длинными ушами на

XI. О разных поколениях псковских князей и о важнейших происшествиях при них

В торговле, всегда требующей свободы и независимости имуществ, псковичам полезно было республиканское правление, но бывши вместе и военным народом, они для распоряжения войск и для походов на внешнего неприятеля весьма часто чувствовали нужду в постоянном единоначалии, высшем, нежели временные – и по большей части только годовые избираемые и сменяемые ими посадники и тысяцкие. Поэтому-то принимали они к себе князей. Первые из них назначаемы бывали великими князьями. Таков был и первый их князь Трувор, данный им Рюриком. После смерти Трувора в 124 году Псков состоял под управлением новгородских князей из рода великих князей киевских. Потом великий князь Владимир Святославич при разделении российских княжений дал Пскову особого князя Судислава, а после него Ярослав Владимирович назначил сына своего Вячеслава, после которого Псков опять считался под управлением новгородских князей. Но поелику князь Ярослав Владимирович при переходе из Новгорода на великое княжение Киевское дал новгородцам право самим себе избирать князей – то право это присвоили и псковичи. Поэтому-то, когда первые выгнали от себя князя Всеволода Мстиславича, то последние в 1137 году приняли его к себе, а по кончине его предоставили у себя княжение брату его Святополку Мстиславичу. После него Псков около 60 лет зависел опять от новгородских князей и иногда от них принимал себе особых, иногда же призывал к себе из рода смоленских и полоцких; но по большей части псковичи, бывшими всеми недовольны, сами же изгоняли их. А с 1226 года, отказавшись от всех, восемь лет управлялись своими посадниками. Обо всем этом первом периоде Псковского княжества история мало нам оставила достопамятных известий, и почти все происшествия тех времен связаны были с историей княжества Новгородского.

Важнейший период псковской истории начинается с XIII столетия, когда немецкие рыцари заняли Лифляндию. До пришествия их к устью Двины народ лифляндский издавна платил дань псковичам, как свидетельствует летописатель Арнольд, любекский аббат, живший в начале XIII века и дополнявший славянскую хронику Гельмольдову с 1171 до 1209 года, и также Станислав Сарницкий, польский дееписатель XVI века; а Матфей Страубич (in descriptione Livonia[24]) говорит, что, когда первый лифляндский епископ Мейнгорд основывал (в 1186 году) город Ригу и ближние замки, то наперед испросил дозволение у Владимира Мстиславича, князя Псковского. Но эти новопоселенцы, начавшие обращать лифляндцев не только в свою католическую веру, но и в подданство, стали отчуждать их от подданства Пскову. Вышеупомянутый Арнольд пишет, что третий епископ лифляндский Альберт (бывший с 1199 года) запретил уже им платить дань Псковскому князю, за что князь часто нападал и на лифляндскую землю, и на город Ригу. Рыцари старались разными способами снискивать дружбу Владимирову и, наконец, переманив его к себе, дали ему в удел близ Риги Идумейскую область, а между тем время от времени, усиливаясь притечением к себе многих немцев, начали распространять свои владения. Скорые их успехи в покорении соседственных Пскову чудских племен, приближение завоеваниями уже ко псковским границам, набеги даже и на псковские, и новгородские земли и, наконец, в 1223 году завладение и русским городом Юрьевым приводили в страх псковичей. Тщетно старались они превозмочь их союзом с литовцами и призыванием новгородцев на помощь. Успехи нескольких походов, предпринятых совокупно с этими союзниками в Лифляндию и Эстляндию, были недолговременны; и, наконец, когда новгородцы согласились даже уступить Юрьев рыцарям, то псковичи, обманувшись в надежде на своих союзников, разорвали с ними дружбу и сами в 1228 году заключили оборонительный договор с рыцарями, обязавшись им помогать против Литвы, а от них требуя обороны от Новгорода. Ярослав, князь Новгородский, почитая это за измену Новгороду и наипаче оскорбясь тем, что псковичи выслали даже из города его приверженцев, объявил им войну и с войском дошел уже до Дубровны, однако же, услышав, что в защиту Пскову идут рыцари лифляндские, остановился. Между тем псковичи для переговоров выслали поверенных, которые объяснили, что не Псков изменил Новгороду, а сей оставил его без защиты. Такие упреки произвели то, что новгородские войска не послушались уже Ярослава и, отказавшись продолжать свой поход, пошли обратно. Впрочем, сим не кончилось взаимное несогласие, и псковичи в 1232 году приняли даже к себе недоброхотов Ярослава. За это Ярослав остановил пропуск к ним своих товаров, и наипаче соли, которой они пользовались большей частью из области новгородской; а это действеннее всего заставило их смириться. Они выгнали от себя его неприятелей и приняли даже на княжение Юрия Мстиславича, шурина Ярославова. Но, с другой стороны, лифляндские рыцари, старавшиеся расстроить союз псковичей с новгородцами, подняли в 1233 году войну и продолжали ее три года. Вожатаями им при этом походе служили два бывших, изгнанных псковских же князя – Борис Игоревич и Ярослав Владимирович и вышеупомянутые недоброхоты Ярослава Новгородского, к ним перебежавшие. Они тайно провели отряд лифляндского войска под Изборск и внезапно взяли его. Псковичи, услышав, поспешили на освобождение этой крепости, обступили ее со всех сторон и, взяв там князя Ярослава Владимировича с новгородскими беглецами и несколькими лифляндскими чиновниками, отправили в Новгород к князю Ярославу Всеволодовичу, который, заковав их, сослал на заточение в Переславль. Но лифляндцы, в отмщение зашедши с другой стороны, напали на новгородские волости из-за реки Нарвы и взяли город

Тесов, в котором полонили боярина Кирилу Свининича и, отведши его в свой город Медвежью Голову (Одемпе), содержали его там в оковах с 15 августа до Великого поста. Ярослав Всеволодович, узнав об этом, собрал свои и псковские войска, пошел вместе с шурином своим Юрием, Псковским князем, под город Юрьев (Дерпт), но, не доходя до него, остановился. Лифляндцы, выйдя из Юрьева и Медвежьей Головы (Одемпе), напали на передовые их отряды и, сбив, гнались за ними до главного войска, но оно двинулось, разбило их самих и погнало до реки Амовжи (Ембахи) к самому Юрьеву. Многие бежавшие, обломясь на льду, потонули; а еще больше лифляндцев и немцев было побито и пленено; прочие, почти половина раненых, ушли и заперлись в городе. Ярославовы войска пустились потом по сторонам, разоряли, жгли и полонили окружные юрьевские волости, и принудили неприятеля просить о перемирии, которое и было заключено с ними на три года. Псковичи свято сохраняли мир сей, и когда в 1237 году рыцари, воевавшие с Литвой, попросили у них помощи, то они отправили к ним 200 лучших своих ратников с воеводой Ястребом. Однако же поход их, как и самих рыцарей, после первых успехов был неудачен. Ибо литовцы, сделав засаду свою в лесах, выманили неприятеля из крепких мест на чистое поле, и, окружив, разбили всех и побили знатнейших воевод, а войска всего едва десятая часть возвратилась домой. Лифляндцы, впрочем, не были благодарны псковичам за эту, хотя и неудачную, услугу, и при истечении перемирия Дерптский епископ Герман тотчас начал оказывать неприязненные действия на границах Псковской и Новгородской. Псковичи, со своей стороны, в 1240 году начали готовиться к войне. Епископ призвал себе на помощь лифляндского орденмейстера Германа де Балка и датского воеводу, занимавшего берега эстляндские. В этом походе с ними были и два датских королевича Абель и Канут, а всего войска их было до 100 000, как пишет Христиан Кельх. Ушедший опять в Лифляндию из заточения своего бывший Псковский князь Ярослав Владимирович взялся быть им вожатаем. Они подошли сперва к Изборску, осадили и взяли эту крепость, побили там до 600 псковичей и с ними псковского воеводу Гаврилу Борисовича, потом двинулись прямо ко Пскову. Встретившие их за городом псковичи были разбиты, а убежавшие заперлись с гражданами в стенах. Семь дней лифляндцы осаждали город и ничего больше не успели, кроме что сожгли за стенами посад. Но Ярослав имел во Пскове приверженца к себе одного, знаменитого гражданина Твердила, или Твердислава Ивановича, который тайно отворил лифляндцам одни ворота и неожиданно впустил их в город. Граждане, увидев среди себя неприятелей, не смели уже противиться, а Псковский князь Юрий немедленно выехал в Новгород, и за ним поспешили многие из лучших псковичей с семьями своими[25]. Орденмейстер учредил тогда во Пскове свое правление, оставил там своих наместников и тиунов, а в числе первых определил изменника Твердилу; взял к себе в залог детей знатнейших граждан и потом пошел далее разорять новгородские волости по Шелонской пятине; наложил везде дани, построил в Копорье свою крепость, взял город Тесов и грабил новгородских купцов даже за 30 верст от Новгорода. Около двух лет лифляндцы владели всеми этими завоеваниями своими. К несчастью, тогда новгородцы расстроены были раздорами между собой и с князем своим Александром Ярославичем Невским, который от них даже выехал, и потому не только не могли они защитить псковичей, но и себя оборонять от нападений; а все южные княжества российские в то время страдали от нашествия татар, которые доходили уже за 100 верст и до Новгорода. Ужас и опасность со всех сторон заставили новгородцев смириться и просить защиты от князя Александра Ярославича, который, возвратившись в Новгород и узнав обстоятельно о завоеваниях лифляндцев, немедленно собрал новгородские, ладожские, карельские и низовые войска, пошел с братом своим Андреем поспешно через Копорье ко Пскову, побил всех немцев, властвовавших уже в Водской пятине новгородской, занял все пути и проходы и, войдя неожиданно во Псков, захватил всю рыцарскую стражу и лифляндскую чудь, сковал наместников рыцарских и отослал их в Новгород. Лифляндские летописи говорят, что он тогда 70 человек рыцарей и многих других немцев со всей их городовой стражей изрубил, не пощадив и шесть человек, сдавшихся ему. Это происходило в марте 1242 года, когда еще Псковское и Чудское озера покрыты были льдом; а потому легко было предвидеть, что лифляндцы, услышав о перевороте во Пскове, поспешат кратчайшим путем к сему городу. Александр отправил сторожевой полк по льду на Чудское озеро и поставил его близ урочища Вороньего камня. Лифляндский орденмейстер, действительно, не замедлил явиться с сильным корпусом войск лифляндских, а встретив упомянутый полк, устремился на него треугольной колонной и разорвал его. Но Александр подоспел ему на помощь, и 5 апреля произошло на льду кровопролитнейшее сражение, кончившееся совершенным разбитием лифляндцев. До 400 или 500 пало рыцарей в бою, а 50 захваченных в плен ведены были по льду босыми до Пскова. Чудские войска все обратились в бегство; их гнали целый день до самого Сабилитского берега, и на пространстве семи верст побитые лежали кучами; а многие, проломясь на льду, потонули. Новгородцы и псковичи готовились уже выступить на лифляндский берег, однако же поелику орденмейстер, устрашась опустошений, прислал просить мира, обещав не только не вступаться в Лугские и Вотские волости, но и уступить некоторые латышские земли, то Александр доволен был этой покорностью неприятеля и с торжеством возвратился во Псков. Духовенство встретило избавителя своего с крестным ходом, а народ – с восклицаниями. Победитель, при этом случае подтверждая псковичам помнить оказанное им благодеяние, примолвил выразительные слова, записанные во Псковской летописи: «Се же вам глаголю, – сказал он, – аще кто из наследник моих и племенник прибежит в печали, или тако жить придет в Плесков, и не примете его, или не почтете его, и наречетесь вторая жидова». Псковичи, действительно, не забыли этого завещания, и когда Александров брат Андрей Ярославич в 1252 году согнан был татарами с великого княжения Владимирского, то дали ему они у себя убежище и для большей безопасности отпустили к лифляндским рыцарям, а по другим летописям – якобы в Швецию, и князем у себя во Пскове оставили другого его брата – Ярослава Ярославича Тверского, через три года от них перешедшего в Новгород. В его княжение в 1253 году Псков опять вытерпел сильную осаду и разорение окрестностей от лифляндцев. Все посады около стен города ими были выжжены, и псковичи не в состоянии отразить их ожидали только помощи от новгородцев, которые вскоре, пришедши, действительно избавили их и, совокупясь, пошли вместе на самих лифляндцев за реку Нарву, где взаимно произвели разорение и опустошение. После того заключили мир.