Исса Плиев - Дорогами войны

• Название: Дорогами войны
• Автор: Исса Плиев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-3567-0

Автор, командовавший в годы Великой Отечественной войны конно-механизированной группой, описывает бои за города Новый Буг, Раздельная, Одесса, повествует об участии советских войск в освобождении Венгрии, Румынии, Чехословакии, рассказывает о разгроме в августе – сентябре 1945 года главных японских сухопутных сил – Квантунской армии.

---

Снова, теперь уже где-то в центре, раздались сильнейшие взрывы.

– Похоже, что бьют из орудий большой мощности, – предположил Трофим Иванович.

– Так оно и есть. Большая мощность предназначена для объектов особой важности. Это делает нам честь, – ответил я.

Рекогносцировка показала, что прорыв здесь, против Березовки, потребует жертв и огромного напряжения сил. Почти полуторакилометровое совершенно открытое заболоченное пространство в любой момент может быть изрешечено шквальным пулеметно-автоматным и артиллерийско-минометным огнем.

У меня родилась мысль, которая тут же была изложена в виде боевого распоряжения. «Одновременно с подготовкой прорыва здесь, у Березовки, предпринять действия по форсированию реки в районе Завадовки. Дальнейшее наступление развивать в общем направлении Рауховка, поселок Котовского, Андреевка». Эти населенные пункты лежали вдоль дороги, идущей на Сталино, в то время как кавалерийские дивизии должны были наступать южнее, через отроги многочисленных балок. Своеобразие местности также наложило отпечаток на мое решение.

– Главный удар будет наноситься южнее, в направлении Викторовка, Нейково, то есть в обход противостоящих мехкорпусу частей гитлеровцев. – Танасчишин делал пометки на рабочей карте. – После прорыва главные усилия перемещаем на направление вашего корпуса. Создайте из отборных частей сильный передовой отряд, который должен во что бы то ни стало захватить Сталино. Мой передовой командный пункт будет двигаться в передовых порядках 9-й гвардейской кавалерийской дивизии. Желаю вам больших боевых удач.

Коноводы подали коней. Мой буйный Терек, как часто бывает в бою, вел себя неспокойно, нетерпеливо переступал стройными сильными ногами. Стоило мне сесть в седло, как он тут же начал рвать повод вперед.

– Командный пункт советую перенести на северную окраину города, – крикнул я на ходу Танасчишину.

Трофим Иванович кивнул головой и приложил ладонь к козырьку. На его крупном мужественном лице лежала печать усталости и озабоченности. Он сдержанно улыбнулся.

У меня появилось какое-то смутное предчувствие. Я полностью отдал повод, и конь перешел на широкую рысь. Мы миновали рощу, находившуюся между южной окраиной города и железной дорогой. Там вела бой 10-я гвардейская. Шальные снаряды и пули искали где-то рядом свою случайную жертву. Но стоило нам переехать через насыпь, как снаряды перестали вести себя как шальные. Недолет… перелет… Мы делаем резкий бросок вперед. Снаряды рвутся сзади. И вдруг мой Терек, будто споткнувшись, на широком аллюре падает наземь с перебитой передней ногой. Я вылетаю из седла, успевая в последний момент сделать рывок влево и оттолкнуться от стремени. Мгновенно вскакиваю. Терек через спину валится на бок и бьет ногами по воздуху. Пришлось расстаться с великолепным, на редкость красивым скакуном и пересесть на запасного коня.

На левом фланге, где ведут бой дивизии Тутаринова и Головского, несколько десятков «юнкерсов», «мессершмиттов» и «фокке-вульфов» кружат свою адскую карусель, вдалбливая бомбы в тяжело израненную степь, расстреливая ее из орудий и пулеметов.

Надо успеть… Как только прекратится налет вражеской авиации – немедленно атаковать. Мы ускоряем ход коней. Рядом со мной скачет коновод, кубанский казак Горбынь. Лицо его, серое, как эта степь, уже изношено временем и переживаниями. Он прижимается поближе и, наклонившись, говорит:

– Быть непогоде!

– Не видно, чтобы портилось.

– Так ить Чалая храпит. Опять же трясет мордой, закидывает голову – к ненастью это. Да и солнце надысь зашло в морок, дым стелется; к тому же сорока лезет под стреху.

Я улыбнулся и добавил ему в тон: «Да к тому же наши асы не появляются в небе».

Массированный налет вражеской авиации вынудил предбоевые порядки наших соединений еще больше расчлениться по фронту и в глубине. Кавалерийские дивизии укрылись по балкам и оврагам. Сильный воздушный налет фашисты произвели и на Березовку. Зная, что в 9-й гвардейской кавдивизии находится мой заместитель, генерал Горшков, я направился прямо к комдиву 30-й генералу Головскому. Ему отводилась главная роль в той тактической комбинации, которую я задумал провести, чтобы ускорить форсирование Тилигула.

Едва успели мы с ним поздороваться, он сразу доложил трагическую весть.

– Минут сорок тому назад разговаривал с начальником штаба мехкорпуса генералом Ждановым. Он искал вас. Доложил, что тяжело ранен командир корпуса генерал-лейтенант Танасчишин.

– Свяжитесь со Ждановым.

– Доложите, как это случилось, – попросил я Жданова. Мне хотелось говорить как можно спокойнее, но, кажется, не получилось.

– Трофим Иванович только что скончался. В 11.40 он был ранен осколком разорвавшейся бомбы на юго-западной окраине Березовки, а через пятьдесят минут скончался на своем КП, – доложил мне Жданов.

– …Примите, Владимир Иванович, командование корпусом. Буду у вас через час.

С пологого холма, возвышающегося перед Степановкой, на котором расположился КП генерала Головского, хорошо видны справа боевые порядки завьяловцев. Они готовятся к атаке в направлении хутора Падурец. Еще дальше, перед Викторовкой, окапываются казаки генерала Тутаринова. Видна и роща перед Березовкой.

– Какая здесь глубина реки? – спрашиваю у командира дивизии.

– Около метра, а ширина – метров двадцать-двадцать пять. Вон там, от Гуляевки, начинается лиман. – Он показывает влево, и мне хорошо видны в бинокль и это синее село, и такая же синяя гладь лимана.

Все села и хутора в этих местах синие. Каждую весну хозяйки белят избы, добавляя в известку много синьки. Поэтому их хаты и имеют синий оттенок.

– Ваша дивизия, Василий Сергеевич, должна прорваться через Степановку, с ходу форсировать реку в пешем строю и развивать наступление на Нейково, отрезая пути отхода противнику, обороняющемуся на высотах за рекой западнее Березовки. Наступление возобновляет вся группа. Атаку начнем через полчаса. Правее вас наступает мехкорпус.

Закончив разговор, я поднялся, чтобы взглянуть, выдвигается ли 9-я гвардейская дивизия на исходный рубеж, что делается на участке 5-й отдельной мотострелковой бригады полковника Завьялова. В первый момент даже не разобрался. «Неужели полки бригады уже подошли к самой окраине Степановки? Но почему они начинают отходить?» Взглянул в бинокль и понял – это контратака немецкой пехоты и танков. Радости моей, казалось, не было конца. Еще бы, у нас две дивизии выдвигаются для удара – одна на Викторовку, другая южнее Степановки. А вместо того чтобы упорно обороняться на заранее оборудованных позициях, противник покинул их и открыл нам свои фланги для удара.

– Видите? – бросил я комдиву.

– Вижу, товарищ командующий, и понял вас, ответил возбужденно Головской.

– Как только они втянутся в бой с завьяловцами, удар нанесите по флангу, атакуйте Степановку и развивайте наступление на северо-запад, в направлении четырех курганов. Тутаринов скует противника ударом на Викторовку. Ему надо только уточнить время атаки.

Не отрывая взгляда от поля боя, я по рации уточнил боевую задачу комдиву Тутаринову. Были хорошо видны стоящие на скатах нашей высоты (она тянулась километров на десять к северу) орудия истребительно-противотанкового дивизиона. По мере приближения танков они все чаще вздрагивали, разговаривая с врагом на грозном языке металла и огня. Танк, опрометчиво вырвавшийся далеко вперед, вдруг закружился на месте и стал. Из подбитой машины выскочили фашисты и бросились бежать назад. Когда они пробегали мимо встречного танка, раздался сильный взрыв. Машину охватило черным дымом, а фашистские танкисты мгновенно куда-то исчезли. Воздух потряс еще один страшный взрыв.

– У них там поставлено внаброс минное поле, – объяснил комдив.

– Давайте сигнал «вперед!».

Сзади нас загудели моторы. Танки и самоходные орудия как бы нехотя выползли из-за оврага и начали медленно разворачиваться в боевой порядок, поджидая, когда подойдут остальные. Потом дружно взревели, и машины устремились вперед через боевые порядки кубанских полков. Казаки с боевым кличем устремились вслед за ними. Немцы поздно поняли свою оплошность с контрударом. Дивизии Головского, Гадалина и бригада Завьялова смяли противника и ворвались в Степановку. 9-я гвардейская дивизия подхватила атаку соседей и блестящей, в казачьем стиле, атакой разгромила гарнизон Викторовки.

– Ну, теперь, Василий Сергеевич, считайте, прорвали мы коварную оборону у Тилигула. Поеду к Жданову… Надо проводить Трофима Ивановича в последний путь.

Самому не пришлось видеть, как казаки генерала Головского с боем форсировали Тилигул, но мне докладывали, что это была поистине грандиозная картина массового героизма. Здесь мне хочется привести выдержку из политдонесения начальника политотдела 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса полковника Карева. Он приводит этот боевой подвиг как пример высокого политико-морального состояния личного состава корпуса. Подвиг описали здесь по-фронтовому лаконично и сухо, но каждое слово в нем тем и дорого, что написано под свист пуль, под грохот бомб и снарядов, написано в тот памятный день – 31 марта 1944 года.