Ринат Валиуллин - Пятое время года. Избранное

• Название: Пятое время года. Избранное
• Автор: Ринат Валиуллин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-94962-270-4

Издание содержит три романа: «Кулинарная книга», «Где валяются поцелуи», «В каждом молчании своя истерика». В них автор попытался расширить идею весны, показав, что она заключается не только в марте, апреле, мае, но гораздо больше в тех, кто нас окружает, кто нас обнимает, целует и насколько вкусны эти поцелуи.

В оформлении издания использована графика и картина Рината Валиуллина «Пятое время года»

---

Когда я выплыл из бара, почувствовал, что жизнь – это река, в которую не только дважды не войти, но и не выйти, можно лишь плыть, пока не прибьёт к какому-нибудь островку, где есть вероятность поправить запасы эмоций или бросить кости.

* * *

По экрану бежали люди и громко кричали. Мы поднимались по ступенькам на ощупь, пока не добрались до самой середины. Там и утонули в мягких креслах. Народу в кино оказалось немного. Я достал бутылку шампанского, стал осторожно открывать, но в самый решающий момент рука соскользнула и пробка под взрывы на экране вылетела в первые ряды. Леру разорвало смехом.

– Что ты ржёшь?

– Извини, я так плачу.

– Я вижу, слёзы счастья. Есть повод? – стряхнул с себя пролитое вино, отхлебнул и передал ей сосуд.

– Слезам повод не нужен, слезам нужны глаза, – она сделала два небольших глотка.

Пузырьки приятно щекотали внутренний мир. Кино было паршивое, зато её поцелуи восхитительны. Я всегда был уверен в том, что кино – лучшее из искусств, потому что в его темноте можно исчезнуть, заблудиться, заплакать, заняться ещё чёрт знает чем. Оторвав руку от её спелой груди, поднял с пола бутылку, сделал очередные пару глотков, протянул Лере. Она тоже набрала полный рот вина и неожиданно прилипла своими губами к моим. Я почувствовал, как её вино потекло по моим дёснам. Мы выпили половину и уже не пытались вникнуть в суть картины.

– Где ты так научилась целоваться?

– В кружок ходила.

– Я тоже хочу в этот кружок.

– Тебя не возьмут.

– Почему?

– Потому что ты мне нравишься, – повернулась она ко мне.

– Ты серьёзно? – спросил я её в самое ушко.

– А разве не видно?

– Нет, темно.

– Тогда потрогай.

В

Я ласкал шёлковый штрих-код её лобка, когда она открыла глаза.

– Вероника, ты можешь пообещать мне одну вещь? – произнёс тихо, поцеловав её в живот.

– В постели можно пообещать всё что угодно.

– Когда я умру, обещай, что будешь приходить на могилку.

– Ага, с цветами?

– Нет. Цветов не надо. Просто присядь помочиться, чтобы я даже оттуда мог видеть прелести этой жизни.

– Ууу, как грустно. Ты же говорил, что твоя любовь бессмертна.

– Я не за любовь пекусь, я за себя. Ты когда-нибудь изменяла?

– А я что сейчас по-твоему делаю? – потянулась Вероника за телефоном к столику.

– Раньше ты была только моей, – мне стало не по себе.

– А сейчас?

– А сейчас я даже знать не хочу… Ну чья ты теперь? Чья?

– Я снова стала своей. Ладно, вставай, утро уже.

– Ты уверена?

– Да, я чувствую это по равнодушию к твоим поцелуям.

* * *

– Ты чего расклеился, мужик? Не надо меня любить! Я знаю, к чему это приведёт, ты перестанешь любить себя. Сильный, симпатичный, к тому же препод. Мне, конечно, было приятно твоё внимание, но я не та, что нужна тебе. Я с тобой мне совсем не нужна.

– Вот как?

– Ну да, меня грызло любопытство. Ничто не делает женщину такой доступной, как её любопытство, – посмотрела она мне прямо в глаза. В этот момент поезд остановился. Одни вышли, другие вошли.

– Тебе часто признавались в любви? – спросил я Веронику, как только электричка тронулась.

– Часто.

– И что ты думаешь, когда говорят: «Я тебя люблю».

– Слишком много слов. Помнишь наш первый поцелуй? Когда мы сомкнулись в одну розовую каплю, которая обещала стать дождём, а может даже, ливнем. Так вот, она скатилась в пропасть, упала одеждой, нравами и засохла… Мы разные на вкус, – добавила после небольшой паузы.

– А если я на самом деле тебя люблю, Вероника.

– Есть такие слова, которые созданы, чтобы им не доверять. Будь с ними поосторожнее. Чтобы спать с тобой, мне они не нужны. Более того, они мне мешают. Они заводят чувства, которые лучше не беспокоить без повода. Я даже предполагаю, что у тебя есть жена и дети, и вроде бы всё хорошо в вашей жизни, а тут появлюсь я с ворохом своих чувств. Оставь мне возможность быть самой собою. Влюблённость – и точка.

– Прошлая жизнь, как вредная привычка, – отвёл я взгляд вниз и пустил его пастись среди чужих ног.

– Не бросить?

– Из всех вредных привычек я не способен бросить одну.

– Какую?

– Думать о тебе, я постоянно думаю о тебе.

– Не надо постоянно думать обо мне, постоянство нас погубит. Зачем тебе это?

– В моей жизни есть всё, только тебя не хватает.

– Я не хочу размениваться. Сам представь, что скоро у тебя не останется ничего кроме меня… ещё и хватать не будет. Всё, мне пора выходить, – поцеловала она мою щёку. – Не звони мне больше, – выскочила она на платформу и исчезла в толпе с картиной в руке, завёрнутой в белую бумагу.

Передо мной возникла надпись «Не прислоняться». «К ней, пожалуй, больше и не придётся», – улыбался я себе с сарказмом, в то время как поезд уже тащил меня в недра земли.

Алиса

Впереди себя я приметил девушку. Это был не тот случай, когда мужчина плетётся за какой-нибудь хорошенькой задницей, чтобы скоротать свою дорогу. Просто движение этой незнакомки мне показалось странным, скорее даже обречённым. Её сумочка на длинных ручках царапалась асфальтом, будто пыталась разделить с ней какую-то боль из солидарности. Я уже почти нагнал хрупкую фигурку, когда та рухнула прямо на тротуаре.

– Девушка. Что с вами? – осторожно убрал вьющие пышные волосы с её лица и посмотрел в большие голубые глаза. – У вас всё хорошо?

– Не знаю, – приходила она в себя.

– Давайте я помогу вам встать, – протянул ей руку. Она вложила в неё свою тонкую прохладную ладонь. Поднявшись, улыбнулась мне грустно из-под густой каштановой чёлки.

– Что случилось?

– Да так, долго рассказывать.

– Любовь?

– Позвонила одному сердцу, а там занято, – отряхнула она невидимую грязь, подняла сумочку, достала из неё зеркальце, посмотрелась. Потом сделала несколько движений ладонью над своим лицом, убрала зеркало обратно.

– Я знаю, как больно терять любимых.

– Это не просто боль: будто летали внутри тебя бабочки, а их вдруг поймали и прикололи булавками к самому сердцу.

– Я вас провожу, если хотите.

– Я не против, если вам по пути.

– Надо быть настоящим извращенцем, чтобы бросить такую девушку.

– А почему вы решили, что меня бросили, а не я?

– Ну, вы же только что лежали на асфальте, – нелепо пошутил я, но она улыбнулась. – Мы спотыкаемся там, где влюбились, мы падаем, где нас бросили, мы пытаемся подняться там, где любили нас, – попытался я реабилитироваться.

– Спасибо, что спасли меня. Даже не понимаю, что со мной произошло, поплыло всё, а потом вы.

– Если вас бросили, и вы падаете, не надо цепляться за что попало.

– Вы не похожи на что попало.

– А на кого я похож?

– На человека.

– Спасибо, – я от души рассмеялся.

– На молодого человека, который пытается развеселить грустную девушку. Не смейтесь, лучше назовите имя, – снова расцвела улыбкой девушка.

– Алекс.

– Алиса.

– Утешать не люблю, сочувствовать не умею.

– Утешение тяжёлый труд.

– А утешение несчастной молодой женщины попахивает съёмом. Когда человек подавлен любовью, очень легко пробраться в его сердце. Давайте просто выпьем кофе.

– Давайте, только не сегодня. Мне ещё надо на танцы.

– Вы танцуете?

– Да, латино.

– Сальса?

– Ну и сальсу тоже. А вы чем занимаетесь?

– Преподаю иностранные языки.

– Нравится?

– Вы мне нравитесь больше.

– Перестаньте подкармливать меня комплиментами. Это мешает быть честной.

– А зачем тебе быть со мной откровенной?

– Затем, что я вас совсем не знаю. Лжи и без того хватает, – взгляд её снова опустился вниз.

– И как тебе она?

– Как вредная вкусная пища, перед которой невозможно устоять. Давайте лучше вернёмся к вам, в смысле поговорим о вас.

– Давайте! Только скажите мне, мы на «вы» или уже на «ты».

– Так вы хотели быть кем-то другим?

– Да, я хотел заниматься наукой. Быть светилом.

– Мне кажется, вы могли бы быть солнцем.

– Был бы солнцем, но вставать в такую рань…

– Я тоже не люблю рано вставать. А о чём мечтаете?

– О чём может мечтать препод? О повышении зарплаты.

– Зачем вам столько денег?

– Чтобы сорить.

– Мусора и так достаточно, – достала она из сумочки телефон и посмотрела на время.

– А ваши мечты? – спросил я её уже у самого входа в метро. – Сбываются?

– Сбыт не налажен. Вот мы и пришли. Приятно было познакомиться.

– Так я вам позвоню насчёт кофе.

– Да, конечно! Лучше в конце недели.

Мы обменялись номерами, потом она улыбнулась очаровательно и исчезла.

М

– Что будем пить? – спросил я, уже покидав в корзинку ветчину, сыр и другую мелочь.

– Может, Мартини возьмём?

– Детка, мне кажется, на Мартини у нас не хватит, деньги забыл в других штанах.

– Перестань называть меня деткой. А стащить слабо?

– Никогда не пробовал.

– Если не считать моего сердца, – Майя посмотрела на меня преданно.