Сергей Магомет - Сильные впечатления

• Название: Сильные впечатления
• Автор: Сергей Магомет
• Жанр: Современные любовные романы

Сквозь дым отечества, сиреневый туман и Иерихонские трубы. Суровый любовный прямоугольник. Национально-гендерный романс. Читать сидя.

---

– Я провожу вас в номер. Не хочется оставлять вас одну, – заявил полковник Волк.

– Не нужно. Я чувствую себя совершенно нормально, честное слово…

– Все равно. Я должен быть уверен, что вы благополучно добрались до номера и что у вас есть все необходимое.

Он слегка дотронулся до ее локтя.

– Это что же, новый приказ министра – приставить ко мне охрану? – неловко пошутила Маша.

– Причем не ниже полковника.

– Военные решили заботиться о безопасности журналистов?

Едва сдержалась, чтобы не добавить: «в постели».

– Да уж как хотите, – невозмутимо ответил он.

Почему это в его присутствии Машу так и подмывает задираться и шалить? Неужели изза разницы в возрасте?

Когда они вошли в фойе, Машу окликнула Татьяна.

– Подожди, тебе письмо из Москвы!

Татьяна плавной горделивой походкой вышла изза стойки администратора и, слегка нахмурившись, протянула конверт.

– Спасибо, – кивнула Маша и поцеловала подругу, лицо которой тут же расцвело счастливой улыбкой.

Татьяна обняла Машу и, не глядя на полковника, проговорила:

– Он преследует тебя?

– А как потвоему?

– Дело не в моем мнении. Ты и сама видишь, что он тебя преследует. Ну ничего, не беспокойся, я сегодня на дежурстве и буду рядом.

– Не о чем беспокоиться. Все будет в порядке.

– Я и не сомневаюсь, – кивнула Татьяна, строго взглянув на полковника.

– Не о чем беспокоиться, – повторила Маша и, распечатав конверт, пробежала глазами письмо. – Это из дома, – проговорила она немного погодя. – Мамочка интересуется, приеду ли я домой на свой день рождения.

– Приедешь? – спросила Татьяна.

– Надеюсь, что нет. Надеюсь, удастся избежать этой радости, – ответила Маша.

У нее не было никакого желания праздновать день рождения. Особенно, в семейном кругу.

VI

Ох уж эти ей праздники детства! Когда ей исполнилось десять лет, отец погладил ее по голове и торжественновнушительно произнес:

– Теперь ты взрослая девочка, Маша!

С утра родители подарили ей очередную «познавательноразвивающую» книгу, поскольку считалось, что книга лучший подарок, а старшая сестра Катя от всего сердца подарила ей свою старую куклу. Зато бабушка и дедушка преподнесли большую овальную коробку замечательных шоколадных конфет, обернутых в разноцветную фольгу.

К тому времени, кстати сказать, в живых оставалась одна бабушка (мамина мама, – ее муж, вторично осужденный перед самой смертью Сталина, был расстрелян, не дотянув всего несколько месяцев до очередной реабилитации) и один дедушка (папин отец, – его жена умерла от рака еще до рождения Маши). Старики мирно проживали вместе с детьми и относились друг к другу почтительно и церемонно. У каждого из них обнаружилось свое хобби, и они не испытывали ни малейшего желания вмешиваться в жизнь молодежи. Дедушка, шахматистлюбитель, вставив в рот вставные челюсти, с утра до вечера просиживал в аллеях на Патриарших, рьяно отстаивая звание местного чемпиона, а бабушка, обернув плечи ветхой лисой, ходила по музеям и экспозициям, иногда выстаивая километровые очереди за право полюбоваться фамильными сокровищами, которые в свое время были реквизированы проклятыми большевиками.

Конфеты, подаренные дедушкой и бабушкой, были так хороши, так изумительно смотрелись в своих пластиковых ячеечках, что Маша даже боялась к ним прикоснуться, чтобы не дай бог не нарушить эту совершенную красоту. В течение всего дня она доставала из своего ящика коробку с конфетами, забиралась в уголок и, благоговейно приоткрыв крышку, любовалась ими, словно произведениями ювелирного искусства. Катя осторожно заглядывала через плечо и, целиком разделяя благоговейный трепет сестры, даже не просила попробовать.

Вечером был накрыт праздничный стол, на котором, как всегда стараниями мамы, красовалось изобилие русскоеврейской кухни. После холодных закусок и горячего наступил черед сладкого. Маша и Катя радостно захохотали, когда на столе появился домашний торт, рассыпчатые пирожные с кремом и орехи, политые жженым сахаром. Вдруг папа сказал:

– А где же твои конфеты, Маша?

– Ну папа… – смущенно сказала Маша, опустив глаза.

– Что – ну папа? – поинтересовался он, повышая голос.

– Это же мой подарок…

– Ты должна всех угостить. Ты теперь взрослая девочка и должна понимать, что такое приличия.

Маша стала медленно подниматься изза стола.

– На столе и так достаточно сладкого, – неуверенно вставила бабушка.

– Конечно, – поддержал дедушка.

Маша начала медленно садиться.

– Отец прав, – заявила мама. – Ты должна всех угостить.

– Неси, неси, – сказал папа.

Маша принесла коробку и со вздохом положила на стол.

– Открывай, – сказала мама. – И предложи всем.

Маша открыла.

– Она именинница, – сказал папа, – пусть возьмет первая.

– Я не хочу, – прошептала Маша.

– Нет, хочешь, – сказала мама. – Бери. Вот и Кате тоже хочется попробовать. Угости Катю.

– Я тоже не хочу, – покачала головой Катя, с сочувствием глядя на сестру.

– Возьми, – строго сказал отец, и Катя была вынуждена послушаться.

Перехватив полный отчаяния взгляд Маши, он тут же добавил, обращаясь к Кате, которая медленно жевала конфету:

– Возьми еще одну.

– Я не хочу.

– Нет, хочешь! – сквозь зубы процедила мама.

Катя была вынуждена запихнуть в рот еще конфету, после чего все тоже взяли по одной.

Родители удовлетворенно закивали головами и, как ни в чем не бывало, переключили внимание на торт. Они изо всех сил старались возобновить непринужденную трапезу, прерванную этим педагогическим инцидентом. Бабушка и дедушка тоже проявили активность, неловко пытаясь поддержать разговор. Только Катя напряженно молчала и хлопала глазами. Вдруг она вскочила изза стола и, взахлеб зарыдав, бросилась вон из комнаты. Мать поспешила следом.

– Зачем вы это сделали? – всхлипывала Катя в соседней комнате. – Зачем вы обижаете ее?

За столом воцарилось долгое молчание. Наконец Катя вернулась за стол, и Маша ей благодарно улыбнулась. И всетаки, несмотря на все пережитые страдания, Маше почемуто казалось, что это именно она сама, Маша, повинна в том, что праздничный ужин оказался испорчен. Такой вот комплекс неполноценности.

…

Полковник Волк стоял на маленьком балкончике и оглядывал с высоты второго этажа панораму. Собственно, панорама была совершенно перекрыта глухими бетонными стенами какихто хозяйственных построек, – что, в данном случае, являлось фактом чрезвычайно отрадным – значит, окно Машиного номера недоступно для неугомонных снайперов.

Подобрав под себя ноги, Маша сидела на кровати и смотрела на полковника. Она сразу оценила то, как умно и деликатно он умеет вести беседу, – расспрашивать о жизни, о том о сем, и отцеживать необходимую для себя информацию. Таким, в ее представлении, и должен был быть идеальный офицер службы безопасности или армейской разведки, – которым, вне всякого сомнения, полковник и был. У него замечательно получались бы интервью. В нем пропадает недюжинный талант журналиста. Впрочем, почему пропадает? Надо думать, он блестяще ведет допросы плененных боевиков. В этом деле он и шлифует свое искусство собеседника. Недаром дослужился до полковника…

– У меня сложилось впечатление, – говорил он, и его ладонь, словно чуткий локатор, совершала плавное круговое движение в пространстве, – что в вас странным образом сочетаются чувство юмора и пессимизм. Так мне кажется. С чего бы это, а?

Маша не спешила с ответом, предпочитая уклониться от такой заповедной темы, как собственная душа. Как бы объяснить ему попонятнее, что она отнюдь не возражает против того, чтобы он занялся исследованием ее плоти, – лишь бы в душу не лез. Однако подходящие слова чтото никак не находились, хотя, в данном случае, пожалуй, сгодились бы и самые развязные. В общем, удовлетворительная формулировка так и не пришла на ум, не смотря на то, что было самое время перейти к непосредственно интимной фазе общения.

– Как бы вам это объяснить, – сказала она, – скорее всего, я самый обыкновенный человек, а потому радуюсь или огорчаюсь в зависимости от обстоятельств. Неужто у меня на лице написан такой пессимизм? Я такая бука? – вырвалось у нее, и она тут же пожалела о сказанном – слишком глупо это звучало.

– Да нет, не то чтобы… Я наблюдал за вами несколько недель, мне хотелось узнать вас получше, но вы неуловимы, как опытный полевой командир… Впрочем, я часто видел, как вы смеялись и шутили, разговаривая с другими. С коллегамижурналистами, с военными… Почему же вы так упорно избегали меня?

В этот момент Маша снова не выдержала и отвела глаза. Этот волчище отличался обворожительной настырностью. Слава богу, она сразу это поняла и смогла принять ответные меры.