Искандар Бурнашев - Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1

• Название: Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1
• Автор: Искандар Бурнашев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-85689-104-0

В искромётной и увлекательной форме автор рассказывает своему читателю историю того, как он стал военным. Упорная дорога к поступлению в училище. Нелёгкие, но по своему, запоминающиеся годы обучение в ТВОКУ. Экзамены, ставшие отдельной вехой в жизни автора. Служба в ГСВГ уже полноценным офицером. На каждой странице очередной рассказ из жизни Искандара, очередное повествование о солдатской смекалке, жизнеутверждающем настрое и офицерских подвигах, которые военные, как известно, способны совершать даже в мирное время в тылу, ибо иначе нельзя. Но если читатель думает, что книга является сборником одних только плоских шуточек и солдатских приколов, то автор спешит предупредить, что это не так. Эти рассказы для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается. И, как и в жизни, в рассказах есть место как шутке, так и серьёзному взгляду.

---

– Джандарал, обещал прекратить огонь и больше не жечь город.

Рахманкул победно оглядел присутствующих. В его доме собрались самые именитые горожане, с тревогой ожидающих новостей.

– Завтра он ждёт нашей делегации с изъявлением покорности. Джандарал разрешает всем, кто захочет, со своими людьми и имуществом беспрепятственно покинуть город. Необходимо будет послать людей собрать. брошенное сарбазами, оружие и имущество и передать его русским.

– Уважаемый, а что будет с нашими домами и имуществом?

– Джандарал обещал, что если Мы не разочаруем его, свое непокорностью и неблагодарностью, то он вообще не даст разграбить город.

– Что-то не верится, что солдаты откажутся от своей добычи. Три дня разграбления захваченного города – освященный веками обычай армий всех времён и народов, начиная с Чингиз-Хана! Интересно, о благодарности в каком размере идёт речь?

Лицо Рахманкула недовольно закаменело.

– Ладно, Я лично постараюсь спасти город от грабежей и попрошу Джандарала Черняева поверить мне на слово, что благодарность будет в течении недели. Но Вы сами понимаете, что это должна быть Большая Благодарность в размере не менее…

Услышав о том, какого размера должна быть Благодарность, многие оторопели. Но, поразмыслив, что если это станет платой за всё спасённое имущество, то цена окажется вполне приемлемой

– А какие у нас будут гарантии?

– О, неверящие! Разве русские солдаты не прекратили стрелять? Разве они удерживают кого-нибудь силой в городе и препятствуют отъезду? И разве русские солдаты вошли в город и нарушают порядок? Идите и делайте то, о чем мы здесь говорили. И помните, что Аллах не любит неверящих и неблагодарных!

* * *

Великие люди могут позволить себе быть великодушными. Утром 17-го июня, явились к Черняеву аксакалы и все почётные жители и сдали город безусловно, и в городе водворилось полное спокойствие. Так что, на другой же день для Черняева и его свиты, благодарными горожанами была организована экскурсия по историческим местам обороны города и даже организована встреча с его наиболее отличившимися защитниками.

Черняев очаровал горожан своей непосредственностью и непредсказуемостью. На экскурсию по городу он направился со своим штабом и охраной всего в пять казаков. Его поведение было воспринято всеми горожанами, как запредельная храбрость. Защитникам города, он даже выдал охранные грамоты с прощением грехов.

За время нахождения в осаде, Черняев постоянно поддерживал связь с «прорусской партией», склоняя её к сдаче города. Безработные Кокандское воины и их командиры, осевшие в городе, не позволили этой партии выступить открыто. Начав активные действия, Чернов придал движению кокандцев верное направление и вывел партию из подполья. Теперь опираясь на русские штыки, эта партия начинала брать власть в городе в свои руки. Испытывая определённую неловкость от ночного пожара, генерал Черняев запретил солдатам разграбить город.

Встав лагерем за городской чертой, Черняев, в первую очередь, приступил к самой важной составляющей части работы российского военачальника любого ранга, завершившего боевые действия. Перед тем, как посвятить себя приятным, но таким привычным, пустячкам, типа строительства крепости и города, он, со всей тщательностью, приступил к оформлению Боевого донесения в Петербург. Ведь ему ёще нужно было объяснить своему Руководству, почему он не выполнил указания военного министра и взял город. «Победителей не судят? Ерунда. Только победителей и судят. Потому что всех проигравших, уничтожают без суда и следствия. Кто бы мог сказать, сколько карьерных лестниц рухнуло, из-за одного кривого гвоздя неумело сколоченного боевого донесения!

Но Черняев был опытным боевым генералом туркестанской выучки.

Поэтому, уже в начале июля был послан в Петербург инженер-поручик Александр Васильевич Макаров, и на стол Государю вместе с золотыми ключами поднесенными М. Г. Черняеву жителями города Ташкента, легло донесение о том, что отряд в 1300 штыков и сабель при 10 орудиях взял штурмом громадный город 24 версты в окружности (не считая городских садов) со стотысячным населением, вооружённый 63 орудиями, обороняемый 30 тысячами защитников, из коих до 5 тысяч регулярной пехоты и до 10 тысяч кокандской кавалерии, затем два дня дрался на улицах города, взял штурмом до 40 баррикад, до 10 барбетов в и потерял убитыми 25 нижних чинов; ранеными 3 офицеров и 86 нижних чинов, контуженными 4 офицеров и 24 нижних чинов; кроме того ранено и контужено около 15 человек милиции в всего 157 человек, взято 63 орудия, 16 больших паллетных знамен, множество ружей, 2000 пудов пороха и 10 000 разных снарядов.

Государь Александр II пожаловал Черняеву бриллиантовую шпагу с надписью: За взятие Ташкента».

А госсекретарь Российской империи А. А. Половцев в своем дневнике написал: «Сегодня пришло сообщение, что генерал Черняев взял Ташкент. Никто не знает, почему и зачем. Есть все-таки что-то эротическое в происходящем на границах нашей империи». И он тут же обеспокоился о том, чтобы сделать эту фразу достоянием всех салонов в Петербурге.

2

Солнце клонилось к закату. С приближением вечера, движение по мосту через арык Анхор становилось все менее оживлённым. Редкий прохожий переходит из старого города в «новый». Арык Анхор стал границей между старым восточным городом и городом новым, европейским, строительство которого развернулось на левом берегу канала.

Каждое утро с рассветом, на левом берегу на мосту занимал свой пост городовой, с шашкой и пистолетом на поясе. Кроме номерной бляхи, на его груди мерцала медаль «за взятие Ташкента», которой он, судя по всему, очень гордился.

На противоположной стороне моста, каждое утро неизменно занимал свой пост городской сарбаз в красном халате с саблей на боку.

Целый день они демонстративно делали вид, что не замечают друг друга.

Но это не мешало «стражам закона» вечером мирно сойтись на середине моста и, опершись на перила, вести бесконечные разговоры, глядя на текущую под мостом воду канала.

В этих разговорах рождались долгие споры и воспоминания о недавнем прошлом.

Сарбаз был из рода Саидов. При завоевании Ташкента он готовился стать писарем в городской канцелярии. С калямом-карандашом и тростниковым пером за ухом, и черепаховой чернильницей на поясе, он сопровождал своего Начальника Канцелярии. Тогда он многое записывал, а еще больше запоминал, ибо нельзя бездумно записывать на бумагу всё подряд. Написанное слово, подобно камню, брошенному вверх. Оно может вернуться и, упав на голову, наделать много бед.

В те дни городовой служил солдатом в отряде Черняева и получил награду за храбрость. Сам он был из курских татар, и, при случае, охотно перешел на службу городовым. Его родной язык был понятен местным узбекам, и он быстро научился понимать их непривычно звучавший говор. Вскоре, незаметно для себя, он и сам стал говорить, как узбек. Вечерние разговоры стали для обоих привычными и желанными.

Вот и теперь разговор у них зашел о генерале Черняеве.

– Якши, куп якши!

Подтвердил Саид, важно кивнув головой.

– Ты думал о Джандарале? Хороший был человек, У! хороший! Если бы все и мусульмане-то были такие, так лучшего и желать нечего.

– Как же ты догадался, что я вспоминал о Михаиле Григорьевиче?

– Саид все знает. Не трудно догадаться. Лучше тебе скажу: как только попадешь вот на это самое место, то и вспомнишь о нём.

– Почему это?

– А вот я тебе скажу. «Как теперь помню: сражение кончилось, город был взят и наши ташкентцы вышли к нему, именно на этом самом месте с покорностью, бледные, дрожат от страха, низко опустили головы» Ты сам знаешь, какие порядки у нас, когда кто-нибудь победит: уж кого там пощадят, особенно вождей. Наши аксакалы думали, что всех накажут за то, что много русских погибло при взятии Ташкента. Другой на месте генерала, пожалуй, сделал бы им что-нибудь дурное. Вскрикнули «Аман» и упали наши на землю, закрыли головы руками и ждали своей участи. И что же? Черняев нагнулся, поднял их ласково, как простой человек, принялся объяснять: «что он не думает их казнить, что если они сделали много вреда, за то теперь верностью Ак-Падше могут загладить прежнюю вину, и не только не будут считаться врагами, но могут сделаться друзьями русских, что война кончилась, и настал мир» и долго говорил он, и все так ровно, тихо. Нам показалось, что не человек говорит, не привыкли мы к этому. Бывало, попадешь в беду и не подумаешь идти к своим кази, аксакалам, курбашам и другим. Без подарка к ним и не смей сунуться. А придешь к нему, скажешь всю правду «сейчас выручит и своего не пожалеет» За все это, непременно, хоть он и кяфир, «будет он награждён небом» учёные люди и те, даже это предсказывают «Спроси любого ташкентца, который знавал генерала и всякий тоже скажет»

Сделав паузу, Саид негромко рассмеялся своим мыслям, и, в ответ на вопросительный взгляд товарища, охотно продолжил свой рассказ.