Павел Шилов - Выстрел из вечности

• Название: Выстрел из вечности
• Автор: Павел Шилов
• Жанр: Русское современное

В книгу Павла Шилова вошли рассказы, повесть «Новое ружье» и роман «Выстрел из вечности». «Прототип героя Владимира Сокова, жил в нашей деревне, от которого я много узнал. Ведь это он делал гробы для немцев, и полицаев, и у него была женщина, родившая ему на Украине двух сыновей. Его сынок зарезал своего друга, и всю жизнь скитался по тюрьмам. Жена у него была такая, как описана в романе, да и тёща пыталась заниматься колдовством. Так что домысливать мне пришлось не много. Всё было наяву».

---

– Брат, притормози, не могу после ранения, а может быть, что съел несвежее.

Он страдальчески хватался за живот, делая над собой великие усилия. Лицо его исказила гримаса боли. Надо быть великому артисту, чтобы так оригинально сыграть роль страдальца. Нет, комар носа не подточит в его поведении. Свой чемоданчик он оставил в кабине паровоза, а потом чемоданчик куда-то пропал. Солнце вошло в зенит. Я с удовольствием ходил по траве, вдыхая аромат леса. Увидев красивую большую бабочку, хотел было побежать за ней, как в детстве, но вдруг одумался – взрослый ведь, засмеют ещё. Жигулин смотрел на меня отцовскими глазами, вздыхал. О чём он думал, догадаться не трудно. А мне было приятно отдыхать на лоне природы. Прошло примерно минут двадцать, а капитана не было. Куда он запропастился, куда? Мы стали по очереди кричать ему, но всё безрезультатно. Он как сквозь землю провалился. Я уж грешным делом подумал, не схватили ли его кто? Ждать было уже бесполезно. И тогда машинист решил оставить чемоданчик на высоком пне, чтобы со всех сторон было видно. Стоять нам было некогда. Мы стали искать чемоданчик капитана, а он как сквозь землю провалился.

– Мишка, наверное, мина. Ищи чемоданчик быстрее, – крикнул тогда машинист, догадавшись, что произошло. Мы обыскали всё, но чемоданчика не было. – Напряги слух, может, услышишь часовой механизм.

Я напряг слух и тут услышал в дровах: тик, тик, тик. Часовой механизм мины подавал голос. Раскинув дрова, я схватил чемоданчик и выскочил с паровоза. Помню, как поставил его на пенёк и вернулся. Паровоз, выплюнув огромное облако дыма и пара, тронулся. Нелегко ему было тянуть в гору тяжёлый состав. Он задыхался, выжимая из себя последние силёнки, как вдруг сзади, оглушив окрестность, раздался сильный взрыв. Горячая струя воздуха, пахнущая тротилом, качнув переполненные цистерны с горючим, прошла около состава.

– Сволочь! Как я его не мог раскусить, – ругался машинист, – прикинулся инвалидом. Эх!

Но дело так не кончилось. Не хотел видно враг опускать жертву, выпрыгнувшую у него из силков, послал по рации бомбардировщиков на состав, который вёз горючее. И началось. Осколки хлестали по цистернам, не причиняя им особого вреда. Иван Филиппович смотрел в небо и грозил лётчикам кулаком.

Немцы с ожесточением бросали бомбы на состав, но в цель попасть не могли. Чем бы это всё кончилось, если бы нам на помощь не подоспели наши истребители, догадаться не трудно. Два бомбардировщика ткнулись в поле рядышком друг от друга. Состав тоже поплатился. Последняя цистерна вспыхнула ярким пламенем. Жигулин притормозил состав. Я спрыгнул и, задыхаясь от жара, всё же отцепил горящую цистерну. Дыхание у меня перехватило. Думал, что сам вспыхну свечой. Слава Богу, пронесло. Успел зацепиться за поручни цистерны, когда Иван Филиппович погнал состав вперёд. Мы увидели, как огромный столб пламени полыхнул в небо. Да, ситуация была неважной. Машиниста, кочегара и меня трясло. Паровоз шёл и шёл, вода есть, дрова жарко горят, а навстречу бежит железнодорожное полотно, холодно сверкая металлическим отливом».

Иван Филиппович выдохнул тогда:

– Вот что такое нарушение инструкции и приказа. Мишка, если тебе придётся самому вести составы, будь твёрд. Ты понял, во что обходится наше слабоволье. С этим типом мы ещё встретимся. Машинист и помощник были уверены, что он русский и где-нибудь пристроится. Конечно, сомневаться, что он был русский, не было причин. Баженов хоть и молод был, но чувствовал, улавливал в его поведении что-то русское. Кто он? Здесь жил после гражданской войны или жил за кордоном, а сейчас пришёл к нам вместе с войсками Гитлера. Такой человек идёт на всё. Он ждал встречи и боялся её. Пощады от него не будет, как не проси. Ошибиться – значит потерять голову. Михаил много передумывал вариантов, как будет действовать при встрече с ним. Чем смелее, тем лучше. Их состав сновал туда, сюда по дорогам Советского Союза, и случай, произошедший с ними, начал забываться. Как говорится, гора с горой не сходится, а человек может. Баженов не думал, не гадал уже, мало ли разных ситуаций на войне. Возвращаясь из поездки, он дремал. Жигулин гнал паровоз на всех парах. Маленькую станцию их состав должен был пройти мимо. На какое-то мгновение Михаил открыл глаза, чтобы посмотреть на станцию. Паровоз летел на воинский эшёлон. Расстояние быстро сокращалось. «Стрелка», – крикнул он вне себя. Иван Филиппович резко затормозил поезд. Оставались считанные метры до столкновения. У Баженова мурашки пошли по телу. Из другого поезда выскочил полковник с пистолетом, а за ним несколько офицеров. Он, заикаясь, выдавил из себя, схватив машиниста за грудки:

– Не видишь, куда прёшь – вражий прихвостень. К стенке!

– Если бы не видел, не остановил бы. Кто перевёл стрелку на ваш эшелон? – сказал Жигулин.

– Дежурного ко мне! – рявкнул полковник.

И несколько офицеров скрылось в здании. Выволокли дежурного.

Прихрамывая на левую ногу, бледный дежурный изрёк:

– Стрелочница переводила стрелки. С неё и спрашивайте. Я не могу за всеми уследить, – оправдывался он.

В сопровождении двух офицеров появилась девушка лет семнадцати-восемнадцати на смерть перепуганная. Она плача пыталась что-то объяснить, но её не слушали. Диверсия была у всех на устах. Невдалеке стоял дежурный. Он уже отошёл от стрессового состояния, и теперь в глазах его была сталь. «Вот так встреча, – пронеслась у Баженова шальная мысль, – да это же тот капитан, что подложил нам мину. Не дурно устроился». Девушку уводили всё дальше и дальше. Вот уже её затолкали в вагон.

– Стойте! – выдохнул Михаил от переполнявшего его гнева, обращаясь к полковнику. – Вот он диверсант!

Их взгляды встретились. Зажатый офицерами, в бессильной злобе диверсант выплёвывал слова:

– Да что же это такое? Верят всякому щенку. Оклеветал меня и стоит, как будто, так и нужно. Я ни в чём не виноват, не виноват!!! Я честный человек.

– Разберёмся, – хмуро выдавил из себя полковник, – увести. Девушку отпустите.

Стрелочница, как оказалось Валя Иволгина смотрела на своего дежурного, который так лихо её подставил, то на Баженова. А он боялся смотреть на неё. Шуточное ли дело, девушка так смотрит на тебя, как на что-то диковинное. Сердце стучит, словно на него нагрузили целую тонну. Оно вот-вот задохнётся и остановится.

Жигулин, не скрывая своей радости, подошёл к диверсанту и прошипел:

– Напрыгался, гнида вонючая. Не мог я тебя тогда разгадать, а жаль. Сделал бы мокрое место. У, мразь!

Он хотел его ударить сапогом, но его остановили:

– Не смей! Он нам нужен живой, а ты расскажи всё что знаешь.

Солнце клонилось к закату. Два офицера уводили диверсанта. Он, припадая на левую ногу, не спешил. Машинист и помощник пошли к паровозу. Баженов оглядывался назад, где стояла испуганная девушка с большими голубыми глазами и толстой русой косой. Думал о ней, вздыхал, но шёл, потому что было нужно. А сердце так и рвалось обратно к ней. И он не выдержал, подбежал к ней, взял её за руку, заглянул ей в лицо и произнёс:

– Я найду тебя. Ты запала мне в душу. Как твоя фамилия, имя, отчество, чтобы я мог писать тебе. Девушка дала свои координаты, улыбнулась счастливо и позволила себя поцеловать. «А я оказался негодяй, – вздыхал в минуты слабости Баженов. – Вскоре, я забыл о ней. Больно мне, но что поделаешь. Не стойкий оказался. А время шло. И вот сейчас я часто вспоминаю эту встречу и шепчу»:

– Валя, птичка, песня моя неспетая, снившаяся мне каждую ночь пока шла война, снова я вижу в твоих глазах боль и страдание. Где ты? Как сложилась твоя судьба? Война дала нам шанс встречи, и она же разлучила нас.

Дверь отворилась. Кто-то включил свет. Баженов повернул голову.

– Ты уже здесь? – спросил председатель профкома. – Что сидишь без света?

– Думаю.

– Ну и что?

Зал наполнялся людьми, скрипели стулья, раздавались приглушённые голоса. Баженов смотрел в зал, слушал, что говорит машинист Сидоров и составитель Голубев. У него от этих вязких слов заныло в левом боку. А перед глазами снова возникло искажённое страхом лицо Лёшки Голубева. «Они меня защищают, – сквозила в мозгу мысль. – А зачем? Разве я не виноват в случившемся!»

– Михаил Петрович – не нянька, чтобы следить за нами, – выкрикивал Голубев с места, – мы все взрослые люди и должны сами соображать, что можно, а что нельзя.

Его перебивали, дополняли, уговаривали, но составитель стоял на своём. И от этих слов у Баженова начала кружиться голова. И тут во весь свой небольшой рост, сверкая голубыми глазами, выплыла в памяти Валя Иволгина.

– Что язык присох? – говорил её взгляд. – И меня ты не нашёл из-за своей нерешительности, хотя твёрдо знаю что любишь меня до сих пор. Может скажешь, что в войну ты был другим. Так то была война. Почему тебя выбросило из кабины спасать человека? Молчишь! Признать свою ошибку при всех труднее, чем броситься в огонь.