Татьяна Боровенская - Вологжанка

• Название: Вологжанка
• Автор: Татьяна Боровенская
• Жанр: Историческая проза

Действие романа начинается в 1925 году, далее война 1941 года, работа в порту по приему грузов с кораблей Северного конвоя, далее блокада Ленинграда, и т. д., события охватывают период до наших дней. На примере описания жизни главной героини Райки Крючковой автор хотела показать, как менялась жизнь главной героини в связи с переездом в Молотовск, далее в Северодвинск, Ленинград, Москву, Шахты. Ее непростая, порой трагичная судьба передает силу духа этой хрупкой, казалось, женщины.

---

Вологжанка История русской женщины Татьяна Боровенская

© Татьяна Боровенская, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

(Все имена, названия и события вымышлены. Любые совпадения являются случайными)

Часть 1. Северная деревня

Поставьте памятник деревне

На Красной площади в Москве,

Там будут старые деревья,

Там будут яблоки в траве.

И покосившаяся хата

С крыльцом, рассыпавшимся в прах…

(Из стихотворения Николая Мельникова.)

Небольшая деревенька примостилась одним боком к самому лесу, который тянулся сплошной разноцветной, немного мрачноватой стеной далеко за горизонт. Среди желтоватых берёз и зеленых елей, особенно выделялись своими верхушками огромные сосны, с красноватыми стволами и озорными раскидистыми шапками веток.

Деревня Свистуниха, затерянная в этом глухом вологодском краю просыпалась, лишь едва наступал рассвет. Крики горластых петухов будили всю округу, за ними слышалось из сараев нетерпеливое мычание, ржание и хрюканье разной живности.

В избе Никоновых первой встала хозяйка, подошла к огромной русской печи, которая была ещё тёплая и занялась ухватами, горшками, квашней и самой печкой. Невестка тоже проснулась в углу избы за своей занавеской, и слышалось, как ребёнок причмокивал молоко из её груди. Младшие дети тихо посапывали на полатях, досматривая сны.

Мужчины, трое сыновей хозяйки и муж собрались на сенокос. Глава семейства, седой, кряжистый, с чуть сгорбленной спиной и мускулистыми руками, лет шестидесяти, произнёс:

– Мы ненадолго, осень хорошая выдалась, вот и покосим немного. Сейчас сухо, день год кормит. А вы тут пока с едой управляйтесь. Божатка скоро придёт, у вас тут помощников много. К обеду жених приедет, мы как раз вернёмся, да и отпразднуем свадебку. Поговори ещё раз с Анной, а то характерная она, как бы чего не выкинула.

Мужчины быстро собрались и вышли. Анна слезла с тёплой печи, выпила воды, причесалась, глянула в осколок зеркальца и подошла к матери помогать.

– Аня! В обед сваты приедут, приготовь праздничное, парчовое платье! Сразу и свадьбу справим, мы с отцом решили, время сейчас тяжёлое, чего тянуть, – повелительно сказала мать.

Дочка заволновалась и посмотрела на неё, серыми красивыми глазами, полными слёз.

– Умоляю, не отдавайте меня за вдовца. Он же старый, ему сорок один год, а мне двадцать два. Дети у него, годик да шесть – второй. Его жена умерла при родах, а если он богом «меченый»? Вы же знаете, я Ваню люблю, он с отцом разговаривал, почему тот отказал?

– Замолчи, вздумала родителям перечить! Нищий он, да к рюмке любит приложиться. А Николай хоть и вдовец, но работящий, не пьющий, хозяйство у него знатное и смолокурня ещё, дом новый большой выстроил, грамотный и серьёзный человек. И где это видано, чтоб девки выбирали? Меня отдали замуж родители, сильно не спрашивали, вот и семья у нас хорошая, не бедствуем.

Понизив голос, она зашептала:

– А время сейчас лихое – 1925 год. Царя-батюшку скинули, а антихрист Ленин, немецкий шпион, слава богу, помер, только земля не приняла. Говорят, его гроб в каменный дом поставили, мавзолей называется. Тяжёлые годины нас ожидают. Большаки душили продразвёрстками, помнишь голод в 1918году? Еле выжили, белый мох драли в лесу да с мукой мешали, животы от голода пухли. Они не смотрели, что у меня пятеро детишек в доме, даже подушки забрали. Сейчас вроде послабление от власти вышло и работников можно нанимать, земли-то у нас хватает, её ведь тоже надо обработать! Полдеревни от голода разбежалось или умерло за эти годы. Что дальше будет? Страшно подумать!

Мать обняла и погладила дочку по спине, прибавив:

– Николай не дерётся, не обидит, а то, что строгий, хорошо. Ты своевольная очень, а дурь в голове быстро пройдёт, как своих детей заимеешь. Главное, здоровьем тебя бог не обидел. Ты работница хорошая, а нам спокойно на душе, что ты в добрых руках. Потом спасибо скажешь! В крестьянской жизни порядок надо соблюдать, иначе быть беде.

– Матушка, милая, пожалейте меня! Шура гневно топнула ногой и, оттолкнув её, крикнула:

– А принесёшь в подоле? Кроме тебя ещё четверо. Отец на работе надрывается. Троим братьям нужно земли оставить, чтобы они хозяйством обзавелись, да детишек кормили, а у твоего Ивана десять соток на пятерых. Как жить станете? Значит, часть земли у твоих братьев забрать? Не годится это!

Это была дородная светловолосая женщина с большой грудью. Широкие скулы, маленькие, немного раскосые глаза, небольшой чуть вздёрнутый нос, и крупные губы украшали её миловидное лицо.

– Бери коромысло, да натаскай воды в чугун, запарь овса для лошадей! – Приказала она властно

Анна вышла во двор. Осеннее яркое солнце затопило заплаканные глаза и осветило её стройную фигуру с пышной грудью и тонкой талией. Поздняя, необычно тёплая пора стояла в этом северном крае. Лес вдали зеленел, но уже подёрнулся многоцветьем. Особенно берёзы постарались одарить напоследок жёлтым ярким цветом своих листьев, как бы прощаясь с тёплым солнышком. Деревня запаслась вволю ягодами. Люди насушили малины, черники, грибов засолили, как водится, запаслись мукой да картошкой на зиму, наквасили капусты.

Девушка грустно шла к колодцу, вспоминая своего милого.

«Убегу с ним, куда он скажет», – решила она.

Иван уже поджидал её с ведром у колодца. Статный и симпатичный парень, кареглазый и темноволосый, первый плясун на посиделках очень нравился Анне, не одна девка по нём «сохла» в деревне.

– Ванечка, сегодня жених со сватами за мной приедут. Родители спешат замуж меня отдать. Что же будет? Конец нашей любви? – Грустно спросила девушка.

– Надо подумать, – нахмурился Иван. – Ты спрячься в овине от него, а я вечером проберусь, как обычно, там и поговорим, решим нашу судьбу, – ответил он, глядя на неё растерянно и ласково.

– Ой, моя, крёстная Божатка, подходит, до вечера! – С испугом воскликнула Аня.

Иван взял своё ведро и быстро ушёл в сторону.

– Анютка, ты опять с Ванькой воловодишься? Мы с матерью уже пива наварили в горшках глиняных в печке, еды припасли, столы на свадьбу приготовили, а ты опять с ним? Подумай хорошенько, где жить будете? У вас полный дом, и у него в хатёнке битком. Ну, поживёте в брошенной избе. Вон их, сколько заколоченных стоит. А как хозяева найдутся? К матери вернёшься да не одна, а втроём, дело молодое. В овине жить будете? Там зимой холодно, на севере живём. А в нём нужно лён сушить, да зерно обмолачивать, не для этого его построили. – Наставляла её крёстная Ольга.

Девушка виновато отпустила глаза, и слёзы опять покатились по скуластому лицу.

– Сердцу не прикажешь, – тихо произнесла она.

– Ничего, девка, не печалься, все мы такие были, да родителей затем послушали. Мы же о счастье твоём думаем. А это муж работящий, достаток в доме и дети здоровые, да чтоб тебя любил. Николай Крючков, аж с деревни Иваново за тобой едет, как увидел тебя тогда в селе Покров ездили, пять лет назад к родственникам нашим, помнишь? Так забыть и не может. Его мать заставила на Ефросинье жениться, он не хотел, но не смог ей отказать. Теперь сам выбрал. О нём все отзываются с почтением. Бери коромысло да пойдём, ещё много надо сделать дома, яйца сварить в самоваре, да картошкой пора заняться. Я матери пришла помогать, а ты иди за скотиной поухаживай. Вот и ладно будет.

Аня, накормив животных, вернулась в избу.

Она подошла к сундуку и достала праздничное парчовое платье, вспомнив о том, что раньше он еле закрывался. Как много хранилось в нём нарядов и шуб! Теперь сундук едва был заполнен до половины, три сарафана да четыре платья, ещё на дне лежала старая шубейка.

Вспомнила, как горько плакала мать, когда один из продотряда в 1919 году забирал тулупы, шубы и платья. Мать спросила не выдержав:

– А наряды девичьи, зачем вам? Что для Красной армии это тоже нужно?

Мужик зыркнул на неё глазами и прошипел:

– Ты что против Советской власти? А ну замолчь! А то живо в лагере окажешься на лесозаготовке. Вы кулаки, а в списках середняков числитесь, по-родственному видать!

Анна оделась и причесалась. Маленькая, ладная, она глянула на себя в зеркальце. Небольшие скулы и немного раскосые, сейчас грустные глаза, маленький курносый нос, унаследовала она по женской линии.

Отец всегда подшучивал:

– И какой татаро – монгол догнал вашу предку?

Мать добродушно смеялась и отвечала:

– Об этом никто не ведает, да и не было их здесь, русичи мы.

Выставив на столы всё самое лучшее угощение, что имелось в доме вышли встречать жениха.

Анна, в сильном волнении, спряталась в угол за пёстрой занавеской. Она видела недавно Николая на сговоре, когда он приезжал к отцу просить отдать дочку в жёны, он не был ей неприятен, но сердце тосковало о милом Ванечке.