Юрий Теплов - Книга 1. Воскресший утопленник

• Название: Книга 1. Воскресший утопленник
• Автор: Юрий Теплов
• Жанр: Русское современное

Трилогия Ю. Теплова «Спасённому рая не будет» состоит из книг «Воскресший утопленник», «Голгофа» и «Покаяние». В них переплетаются современность, основанная на фактическом материале, и некоторая мистика. Детективная линия соседствует с фантастикой, опирающейся на «Евангелие», а также другие канонические и апокрифические издания религиозной литературы. Главный персонаж трилогии – подполковник запаса Алексей Усольцев. Это человек, не чурающийся дружеских застолий, знакомств с женщинами, любитель туристических походов и рыбалок. В один из дней он уехал рыбачить на остров, а вернувшись домой, узнал, что его похоронили три месяца назад. Все, что происходит с ним после этого, – новые знакомства, странные сны и ощущения, появившиеся способности читать чужие мысли и исцелять людей – интригуют читателя, желающего узнать, где и почему он отсутствовал, что с ним приключилось и что произойдет дальше с воскресшим Утопленником.

---

– Так я и поверила!

– Твое дело.

Она обиженно замолчала. Он обвел взглядом сумеречную спальню. Она показалась ему гостиничным номером, давшим приют командированному человеку. До них в этой квартире с высоченными потолками и просторными комнатами жил тыловой генерал. Алексей ненавидел это паркетно-кафельное жилье. Семейные радости остались в гарнизонных общагах, там, куда забрасывала его служба. Тогда у них и гости не переводились, и сами по гостям шастали – пели, плясали без загляда в завтрашний день. А здесь – как сычи: гости, видишь ли, натопчут, напакостят. Здесь даже стены веют холодом.

Эти хоромы ему выделили незадолго до увольнения в запас. Тогда вышла в свет его книга о войне в Афганистане. Вместе с премией министерства обороны он приобрел прозвище «генштабовский скворец». Малость пообижался, да и плюнул, успокоенный новыми хоромами. В запас ушел с уверенностью, что прокормится своими книжками. И прокормился бы, если б не меченый генсек с уголовной перестройкой, а потом еще и беловежский разрушитель на танке у Верховного Совета…

– Чего молчишь? – спросила жена.

Он не ответил.

– Что же теперь нам делать? – не успокаивалась она.

– А что мы должны делать?

– Паспорт твой я сдала. В военкомате с учета и пенсии сняли. Из жильцов тебя вычеркнули. Тебя вообще нет!

– Я – вот он.

– А вдруг и не ты вовсе? Не может человек вдруг помолодеть на двадцать лет. Да еще и вырасти!.. Может, ты младший брат моего мужа?

– Ты что? Рехнулась?

– Сам ты рехнулся.

Алексею захотелось сплюнуть. Заснуть и выкинуть все из головы. Но сон заплутался в островном ивняке, где он дрых два с половиной месяца. Другого объяснения случившемуся придумать не мог. А лодку смыло и унесло течением.

Мысли его были, хоть и четкими, но раздерганными. Кино из собственной жизни он смотрел бессистемно, выхватывая кадры из прошлого и настоящего. В них вплеталось то, чего и не было вовсе. Это вызывало беспокойство и желание вспомнить что-то важное. Но оно ускользало, как туман над рекой.

Алексей услышал, как заворочалась жена. И почувствовал, что сейчас она переберется на его половину. Так было всегда: супружеский секс определялся ее хотением.

Она подлезла, обняла со спины.

– Чего отвернулся?

Он вознамерился не реагировать. Но долгое воздержание дало себя знать. Повернулся к ней. Впился губами в ее губы. Она охнула. Правой рукой он обхватил ее между ног, чего прежде не делал. Левой грубо сдавил грудь. Она начала постанывать. Это было знакомо. Повинуясь наитию, он вдруг забросил ее ноги себе на плечи, чего опять же никогда не делал. Она готовно пошла на это: «Д-да-а!».

Такого в их семейной постели еще не случалось. И никогда жена так самозабвенно не извивалась.

– Геночка! – услышал он вдруг, хотя рот ее был запечатан его губами.

Сначала не сообразил, продолжая свое мужское дело. Но мгновением позже увидел жену и себя не в спальне, а совсем в другой комнате, на богатом белом ковре, устилающем пол. И жена, точно так же задрав ноги, вопила:

– Геночка!

Стоп! Он видел когда-то и ту комнату, и толстый белый ковер на полу. В той квартире жила ее подруга, бывшая школьная учительница с мужем-адвокатом по имени Геннадий. Вот он откуда взялся, Геночка!

Алексей перестал раскачиваться. Жене это не понравилось. Она охватила его бедра, заставляя двигаться. И он, зверея, откликнулся на подталкивания. Но теперь сознание фиксировало каждый жест, каждое движение. Глядел на ее лицо с распахнутыми губами, как на врага революции в момент переговоров.

Наконец, рот ее искривился. Прежде он всегда угадывал этот миг, подстраивался под него, чтобы кончить вместе. Но в этот раз сдержался. Она сделала попытку высвободиться из-под него. Он не позволил. Скрутил ее руки, прижал к подушке.

– Хватит, – проговорила она, – ну, хватит.

Он продолжал с ожесточением втискиваться в нее. Ждал, когда она запросит пощады. Но вместо этого ощутил, что жена снова задвигалась. Закрыла глаза и стала подвывать.

На этот раз он не стал искусственно сдерживать себя, когда рот ее искривился в немом крике:

– Ген-на!

Еще не отвалившись от нее, он произнес:

– Я не Гена.

Она открыла глаза, в них плясал испуг.

– Что ты сказал?

– Гена – муж твоей подруги, адвокат из гильдии Уханова. Я – не Гена.

– Глупости, – неуверенно проговорила она, переползая на свою половину кровати.

Он дождался, пока она уляжется и притихнет. Спросил зло:

– И давно это у вас?

– Как тебе не стыдно? Такое – про жену! Чтобы я, с кем-то…

– С адвокатом Геной. На белом ковре!

В голове у него щелкнуло. Спальню заполнил мрак.

Он недвижимо лежал в полной темноте, ощущая на висках присоски. Механический голос звучал тихо и размеренно:

– Формула триедина:

Не упрекай! Упрек делает человека виноватым.

Не осуждай! Осуждение вызывает злобу.

Не угнетай! Угнетение порабощает и рождает ненависть…

Алексей молчал. В незашторенное окно подглядывала луна. Тишина звенела, как перед выстрелом.

Откуда всплыл механический голос? Где он его слышал? Что это такое – предупреждение, знак свыше?… Что вообще происходит?

Жена съежилась под одеялом. Недаром говорят: маленькая собачка до старости щенок. В свои сорок семь она смотрелась на тридцать пять – этакая статуэтка, которую он подобрал в рыбачьем поселке на Арале… О чем она сейчас думает? Алексей мог ответить на это с абсолютной точностью.

«Неужели я вслух произнесла имя Геннадия? Не может быть! Я же приучила себя ни слова не говорить в постели. Откуда же муж узнал? Даже про белый ковер?… Значит, проговорилась. Что же теперь будет? Только не развод! Буду все отрицать. Скажу: «Тебе показалось». А как отрицать белый ковер?… Упаду на колени, попрошу прощения… Ах, дура я, дура!».

– Не стоит ни отрицать, ни просить прощения, – произнес Алексей.

«Боже мой! Неужели я опять думала вслух?»

Она вползла под одеяло с головой, будто оно могло оградить ее. А Алексей ошеломленно уставился в потолок. Выходит, он изменился не только внешне. Но и обрел способность слышать мысли. Где-то он уже сталкивался с чем-то похожим. Люди разговаривали, не открывая рта. Иногда он их понимал, чаще – нет. Где это было? Когда? Или сон привиделся? Может, на острове?… Да, ситуация…

Жена, конечно, паскудница. А сам он? Сколько баб у него было после женитьбы? Сосчитать – пальцев рук не хватит. Даже в Афгане была медсестра Света. Всего одну ночь, даже полночи. То была отдушина в дымно-кровавом коридоре.

Тогда их колонну подстерегли духи. Было двое убитых и пятеро раненых. Ранило и Ильяса-водителя, с ним он ехал от самого Кабула. Ильяс прикрыл его, когда они вывалились из горящей машины и поползли по голой обочине к бэтээру.

Подошедшая с блок-поста бронегруппа развалила дувал, оставив от духов месиво. Вертушки из Кундуза забрали убитых и раненых.

На другой день Алексей отыскал Ильяса в медсанбате. Он ждал отправки в ташкентский госпиталь. Увидев Алексея, ощерил в улыбке щербатый рот. Сказал:

– Дембель светит. Невеста ждет. Мать к себе ее забрала. Слабо на свадьбу в Стерлитамак, а? Адресок продиктую…

Медсестра приоткрыла одеяло, и Алексей увидел стянутые бинтами ноги и низ живота. Когда вышли из палаты, она, кусая губы, пробормотала:

– Лучше бы его убили.

– Вы в своем уме? – оторопел Алексей.

– Не будет у него ни невесты, ни жены. Все оторвало. Начисто…

Потом они глушили с хирургом в ординаторской спирт. Медсестра Света тоже пила и плакала. Хирург сказал:

– Вторые сутки не сплю, – и ушел.

Алексей и Света остались на узком санитарном топчане…

Так сколько же их было у него – постельных попутчиц? Алексей стал вспоминать их по именам. Но что-то мешало, тормозило память, потому что он не мог поймать чего-то очень важного. Даже не из того, что произошло с ним на острове.

Алексею вдруг привиделся странный неземной пейзаж: круглое озерцо, сочная шелковистая трава по берегам и деревья с зеленоватой корой и общей шаровидной кроной, образующей бескрайний шатер. Пейзаж был заполнен невидимым движением и звуками, в которых угадывалась знакомая и успокаивающая мелодия.

Он ощутил приятную расслабленность и мгновенно провалился в безмятежный сон.

Алексей проснулся, когда жена тихо встала с постели и молча начала одеваться. Он чувствовал себя, будто выздоровел после изнурительной болезни. Глянул на жену, однако встречаться с ним взглядом она избегала. Судя по всему, Олег уже смотался в свою контору, так что разрядить обстановку было некому. Жена торопливо прошла на кухню, пошебуршилась там. Он встал, долго полоскался в ванной. Услышал, как хлопнула входная дверь. Она ушла, даже не позавтракав. Лишь оставила на кухонном столе записку с номером подъездного кода.

Алексей сразу же позвонил давнему другу Рязанцеву. До перестройки они вместе работали в военной газете, и оба в одночасье сняли погоны. Теперь Рязанцев трудился спецкором в юридическом журнале.