Геворг Мирзаян - Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры

• Название: Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры
• Автор: Геворг Мирзаян
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-87595-5

Современный Ближний Восток, еще не отошедший от «арабской весны» и сотрясаемый войной в Сирии, стал своего рода Диким Западом. Несмотря на невероятно напряженную обстановку в регионе, он представляет огромные возможности для удачливых и успешных. По сути, речь идет о новой Большой Игре по контролю за регионом и его составляющими: месторождениями углеводородов, международными торговыми путями, идеологией арабских наций и, что немаловажно, вектором дальнейшего развития исламской идеологии. Поэтому в ближайшее время на ближневосточном столе ожидается новая раздача с новыми картами. Выходящий из-под санкций Иран, ослабленная своими авантюрами Турция, поставленный на место Катар, трещащая по швам Саудовская Аравия и признавшие невозможность управлять регионом в одиночку американцы будут определять новый облик Ближнего Востока. Займет свое место за «игорным столом» и Россия. Со своими козырями на руках.

---

Крошка сын к отцу пришел…

«Сильные поступают так, как хотят, а слабые страдают так, как и должны». Это выражение Фукидида было крайне актуально для Ближнего Востока, которым десятилетия управляли крупнейшие государства региона (Египет, Сирия, Саудовская Аравия, Турция), а также внешние игроки в лице США и, на протяжении какого-то времени, СССР. Катару места в этом пуле управляющих не нашлось. Эмират является одной из самых маленьких арабских и мусульманских стран, как по размеру территории (11,5 тысячи квадратных километров, 158-е место в мире), так и по численности проживающего в эмирате населения. В стране живет менее 2 миллионов человек, из которых собственно граждан Катара – лишь несколько сотен тысяч, а остальные – это гастарбайтеры, в основном из Южной и Юго-Восточной Азии [8].

Все, что было у страны, – это огромные газовые запасы, обнаруженные в 70-х годах. Страна до сих пор является третьей в мире по объемам доказанных запасов «голубого топлива». Пользуясь этим, вплоть до середины 90-х годов Катар ничем не отличался от маленьких эмиратов и королевств Залива – доходы от продажи газа вкладывались исключительно в красивую жизнь местной элиты и тогдашнего эмира Халифа бин Хамада аль-Тани. Сам эмир создал в стране государство всеобщего благоденствия, отдал защиту родных барханов на аутсорсинг американским друзьям, управление страной – сыну Хамаду бин Халифа, а сам предпочитал жить в европейских столицах. Идиллия закончилась летом 1995 года, когда в Цюрихский отель эмиру позвонил его сын Хамад и проинформировал отца, что тот больше не эмир. Сам Хамад потом объяснял, что он просто хотел изменить экономическую политику эмирата, учитывая тот факт, что деньги от нефтедолларов когда-нибудь закончатся. «Когда-то Катар занимался добычей жемчуга, и когда японцы создали искусственный жемчуг, то это погрузило Катар в пучину бедности и лишений. Затем у нас нашли нефть… но мы не извлекли уроки из ситуации с жемчугом, не думали о том, что снова можем стать бедными», – объяснял он затем в интервью британской прессе. По его словам, когда пики цены на нефть (приходящиеся на период Войны Судного дня, ирано-иракского конфликта, вторжения Ирака в Кувейт) сменялись падениями, то властям Катара приходилось обращаться за кредитами в банки [9], и это было ненормально. Поскольку отец его аргументам не внимал, а несогласных с его экономической политикой традиционно репрессировал (под раздачу в свое время попала и семья любимой жены принца Музы, которая оказывает на него колоссальное влияние), Хамад решил действовать. Он заручился поддержкой ряда членов правящей фамилии (прежде всего своего влиятельнейшего двоюродного брата Хамада бин Джассема аль-Тани) и позвонил отцу. Уже бывший к тому времени эмир попытался устроить контрпереворот, однако Хамад бин Халифа при помощи своих американских друзей заморозил все активы отца на зарубежных счетах и вынудил его, а также тех представителей правящей фамилии, которые не согласились со сменой власти, отправиться в изгнание (на родину бывший глава государства вернулся лишь в 2004 году).

Став эмиром, Хамад бин Халифа назначил кузена Хамада бин Джассема премьер-министром и сразу же начал вырабатывать новый курс. Основной задачей нового эмира было защитить катарский суверенитет от посягательств любых сил, как региональных, так и внешних. И прежде всего не стать 14-й провинцией Королевства Саудовская Аравия (в 1913 году основатель КСА Абд аль-Азиз ас-Сауд пытался захватить Катар, однако за эмират вступились англичане) или 32-й провинцией Ирана. Опыт Кувейта, подвергшегося вторжению войск Саддама Хусейна в 1991 году, показал, что для защиты суверенитета простого богатства недостаточно. Да, «Буря в пустыне» состоялась, однако, во-первых, освобождение Кувейта началось только через несколько месяцев после иракского вторжения. А во-вторых, в 1991 году американцы легко пожертвовали Хусейном потому, что союзнические отношения с ним к тому времени строились скорее вокруг общих воспоминаний периода ирано-иракской войны. Не исключено, что если агрессором стала бы Саудовская Аравия (союзнические отношения с которой у Вашингтона строятся не на ностальгии, а на нефтедолларах), то освобождения не было бы вовсе.

Важное и приличное государство

Проблемой было то, что Катар не мог защититься традиционным способом. У него нет и не могло быть ни мощной армии наподобие иранской или египетской, ни духовного щита типа Мекки и Медины, ни святости династии, как у хашимитов в Иордании. А защита была нужна, ведь после переворота новый эмир встретился с весьма прохладным отношением к себе со стороны традиционных лидеров арабского мира – Египта и Саудовской Аравии. Каиру и Эр-Рияду по душе был предыдущий эмир – покладистый, неамбициозный, стремящийся никуда не лезть и ничего нового не выдумывать. Поэтому новый эмир Хамад стал искать новые, нетрадиционные средства сохранения катарского суверенитета – и нашел их.

Прежде всего, эмир сделал Катар экономически важной для Запада страной. И эмир не ограничился подсаживанием Запада на газовую иглу (по состоянию на 2012 год 23 % потребляемого ЕС газа имело катарское происхождение [10]). И не ограничился созданием на своей территории огромного аэропорта и строительством порта, которые сделали эмират одним из крупнейших в мире логистических хабов. Основная важность Катара объясняется его колоссальными инвестициями в западную экономику (в 2011 году Qatar Investment Authority обладал 70 миллиардами долларов [11]). Эмират попросту скупал активы, прибыльные как с материальной, так и с имиджевой точки зрения. Например, за 150 миллионов евро надпись Qatar Foundation появилась на футболках ФК «Барселона» (всегда гордившегося тем, что, поскольку «”Барса“ больше, чем клуб», на футболках его игроков не было коммерческих надписей). Кроме того, эмират стал первой арабской страной, которая получила право провести чемпионат мира по футболу (в 2022 году).

Особенно активную экспансию Катар развил во время экономического кризиса – сверхдоходы от продажи газа позволяли. «Многие страны предпочитают хранить деньги при себе, а не вкладывать их в зарубежные предприятия. Для нас же это уникальная возможность, подобных которой в ближайшие 20 лет не предвидится», – заявлял тогда эмир [12]. В результате катарцы владеют перерабатывающими заводами в Китае, модными домами во Франции, футбольными командами в Испании, курортами в Швейцарии, а катарские шейхи сидят в советах директоров ряда крупнейших европейских компаний и банков. Особенной популярностью у катарских бизнесменов, в силу исторических причин, пользуется Великобритания. Катар инвестирует во многие сферы, и прежде всего в сектор лондонской недвижимости (по словам катарского эмира, этот сектор может приболеть, но никогда не умрет) [13].

При этом катарские инвесторы в Европе вели себя крайне вежливо, без традиционного для ближневосточных принцев презрения к местным традициям. Эмиру было важно не только посадить европейские элиты на катарский инвестиционный крючок, но и сделать это с минимальным раздражением для жертв. Так, в июне 2009 года катарцы отказались от проекта строительства в лондонском «Челси Барракс» многоквартирного комплекса стоимостью 1 миллиард долларов. Причиной стало вмешательство в проект принца Чарльза, который потребовал изменить дизайн здания (принц известен как ярый противник современной архитектуры). «Как инвесторам нам нужно было, во-первых, избежать конфликта, а во-вторых, поступить так, как было бы лучше для нашей репутации в Великобритании», – объяснил эмир [14].

Имидж Катара как приличной страны поддерживался не только за счет вежливого поведения в Европе, но и благодаря внутренним реформам. Да, Катар являлся ваххабитским государством, однако эмир Хамад сделал его куда либеральнее, чем ряд других стран Залива. Катарская конституция стала первой в арабском мире, которая более-менее приравнивала права мужчин и женщин. Женщинам было позволено даже водить машину (несмотря на то что, по словам эмира, они – плохие водители и создают проблемы на дорогах [15]). Символом эмансипации стала жена эмира Муза. Например, она первой из жен монархов Залива сняла паранджу (злые языки говорят, что не столько из-за либеральных взглядов, сколько из желания продемонстрировать миру свои дорогостоящие украшения) [16]. Кроме того, эмир сделал невозможное – резко снизил традиционную для арабских стран коррупцию. В общемировом Индексе восприятия коррупции Transparency International Катар занимает довольно высокое место (в 2014 году – 26-е), а среди арабских стран – первое [17].

Решил Катар и проблему с возможной задержкой американской помощи в случае вторжения. В середине нулевых американские военные перебрались из Саудовской Аравии на специально созданную в Катаре базу Эль-Удейд, которая стала одной из крупнейших американских баз США в мире. При этом сам эмир вложил в строительство этой базы 1 миллиард долларов. На сегодняшний день база Эль-Удейд оснащена самыми современными системами связи и управления, позволяющими осуществлять постоянную радиолокационную разведку всего региона. С ее помощью Вашингтон отслеживает все передвижения в двух водных артериях – Ормузском проливе и Персидском заливе. Ее критическая важность для американских интересов стала лучшей гарантией безопасности со стороны Вашингтона.