Григорий Ревзин - Очень важный маршрут. «Коммерсантъ»

• Название: Очень важный маршрут. «Коммерсантъ»
• Автор: Григорий Ревзин
• Жанр: Путешествия и география

«Очень важный маршрут» – книга, в первую очередь, о времени. Том времени, которое попытались сохранить заинтересованные люди с помощью атрибутов эпохи. Времени, которое в одном музее – застыло, а в другом неумолимо бежит вперед. Времени, которое экономит читатель, поскольку красочные описания и всесторонний анализ создают впечатление настоящей экскурсии по малым музеям Москвы, гидом по которым становится профессионал своего дела – искусствовед, архитектурный критик и журналист Григорий Ревзин.

---

Музеи-квартиры всегда производят такое неприятное ощущение, что хозяин куда-то ушел, и ты тайно проник в его дом и рассматриваешь тут все без спроса.

Музей Дома на набережной производит такое впечатление, что хозяина забрали, а ты ходишь по дому репрессированного.

Там, конечно, интересно. Там потрясающая мебель ар-деко, которую Иофан спроектировал специально для дома и которой сначала были обставлены все квартиры (так что, когда семьи уничтоженных выселяли, им было нечего взять с собой, кроме одежды). Там замечательная американская радиола, пара к той, которую Рузвельт подарил Сталину. Там чудная фотография Сталина 1920-х годов, еще молодого, еще только замышляющего 1937-й, год палача. Там неумелый, наивный портрет Сталина, нарисованный Лепешинским. Но это такой случай, когда все это провоцирует не интерес к тому, как жили в Доме Правительства, а чувство вины за то, как они умирали. Как их выдирали из этих квартир с казенной мебелью и отправляли кого в лагеря, кого на расстрел, кого, как другого героя повести Трифонова, сторожем на кладбище.

У того же Юрия Любимова в рассказе о постановке спектакля на Таганке есть такой эпизод: «Когда они говорили об образе Глебова, они считали, что правильно показывают отрицательный персонаж, но когда возникли некоторые трудности при сдаче спектакля, то вместе со мной был очень известный и умнейший наш театровед Аникст. И там они сказали: «Ну зачем вы это показываете? И зачем нужно смотреть на эту мерзость, на этого персонажа главного, этого Глебова? Ну это ну было когда-то, ну прошло?» Так он не выдержал и сказал: «Что?! Как вы смеете говорить, что не нужно! Вы хотите что? – память отнять у нас всех?» – и начал кричать: «Я, я Глебов! Я ходил в этот дом, будь он проклят. Я себя так вел, я, я!». Благодаря этому музею у меня появилась возможность на минуту почувствовать себя мудрейшим и благороднейшим Александром Абрамовичем Аникстом. Эту реплику я бы вполне мог не только за ним повторить, но и сам выдать.

У нас такая страна, что, я думаю, рано или поздно на месте, скажем, галереи «Дача» появится музей Рублевки. Вопрос в том, найдется ли новый Трифонов, чтобы увидеть в истории заурядного госпереворота общечеловеческую трагедию. Большие писатели появляются реже, чем меняются элиты, и не каждой выпадает такая удача, чтобы ее поняли и простили. Этим – выпала.

Сахаровский центр

Где это: м. Курская, Чкаловская, Таганская, ул. Земляной вал, д. 57, стр. 6, +7 (495) 623—44—01 / 623—44—20

Что это: музей истории СССР, рассказанной через призму политических репрессий и сопротивления общества режиму

Что можно: увидеть приговоры, справки о реабилитации, справки об освобождении, письма, ватники, «Хронику текущих событий», фотокопии «Архипелага ГУЛАГ», радиоприемники, пластинки «Битлз» и многое другое

Строго говоря, не музей, скорее зал для урока за все хорошее, против всего плохого.

Скелет в шкафу

Музей и общественный центр имени Андрея Дмитриевича Сахарова «Мир, прогресс и права человека» даже называется так, что в этом названии есть обезоруживающая своей искренностью беспомощность. Настолько очевидно, что можно было как-то половчей название придумать, что ясно – тут от всякой ловкости и придуманности сознательно отказываются. Примерно такая же и экспозиция музея.

Коллекции в прямом смысле у него нет – есть архив, но его не показывают. Музей состоит из стендов на одной стене, двух рядов стеллажей и одной сдвижной конструкции. На стендах коллажи из официальной жизни СССР, они заключены в большие стекла и выглядят очень хорошим оформлением школьного кабинета истории на тему «Этапы большого пути» – Ленин на трибуне, парады, физкультурники, ДнепроГЭС, война, космос, олимпиада. Напротив, на стеллаже – экспозиция «Репрессии в СССР» – красный террор, Соловки, раскулачивание, Беломорканал, ежовщина, военные репрессии, борьба с комполитизмом, ХХ съезд. Между рядами стеллажей – частная история. Слева – жизнь в ГУЛАГе, фотографии из личных дел, приговоры, справки о реабилитации, справки об освобождении, письма, ватники, орудия труда, посуда. Справа – история сопротивления в СССР, подпольные организации, церковь, диссидентское движение, «Хроника текущих событий», фотокопии «Архипелага ГУЛАГ», диссидентская кухня, искусство андерграунда, приемники для вражьих голосов и пластинки «Битлз». На сдвижной конструкции – биография Сахарова в картинках. Если сдвинуть – получается зал для заседаний и кинопросмотра.

Строго говоря, не музей, скорее зал для урока за все хорошее, против всего плохого. Но у него тем не менее есть образ. И этот образ, скажем так, соотносится с названием.

Евгений Асс, гуру современной архитектуры в Москве, сделал этот музей в 1996 году. Для того чтобы оценить его проект, нужно помнить, что первый магазин ИКЕА открылся в Москве только в 2000 году, потому что если это забыть, то можно понять все неправильно. Вот все, что принесла в нашу жизнь ИКЕА, – честность, доброжелательность, протестантскую скромность, открытость, демократичность, стертость, как бы некоторую безымянность дизайна и легкий привкус зарубежности, – все это Евгений Асс нашел еще за четыре года до того, как нам это привезли из Швеции. Даже стеллажи его выглядят, как остроумная комбинация из полок «Билли», «Ивар» и «Лайва», а в целом экспозиция, скромная и чистая, кажется вариацией на тему икейского зала «аккуратный дом», только в несколько более меланхолическом варианте.

И когда ходишь по этому залу, думаешь, что это невероятно странно. Все же все то, что связывается в голове с именем Андрея Сахарова, будь то термоядерная бомба или крах СССР, настолько грандиозно, что как-то это меньше всего ассоциируется с таким дизайном.

Ну что угодно ожидаешь в этом музее увидеть, но никак не образ ИКЕА, гениально предсказанный Евгением Ассом за четыре года до того, как он появился в Москве (хотя, справедливости ради, скажу, что в Венгрии уже этим торговали).

И все время задаешься вопросом: что же он имел в виду, как это могло получиться, какой смысл?

У ИКЕА главная идея в том, чтобы создать европейскую норму. Вот нормальная жизнь – честная, скромная, доброжелательная, удобная, без катаклизмов неумеренного артистического эффекта, богатства и нищеты. И человечная, когда кабинет – он не официальное место, а и для жизни тоже. И все так естественно, демократично, открытые полки, скрывать нечего. Без задней мысли. А здесь шкафы, а в них одни скелеты. Чудовищная мука двух поколений. Фотографии взрослых – вроде три на четыре, а они кричат громче картин Йозефа Бойса. Фотографии детей, погибших в голодомор, – ну просто Освенцим. Но так аккуратно все это уложено, в папочках, в рамочках. В архиве наведен порядок, и даже место для пластинки «Битлз» нашлось, в порядке сопротивления тоталитаризму. Должно же быть что-то хорошее?

Когда Евгений Асс делал этот музей, у него была концепция «архитектуры без архитектора». Идея заключалась в том, что здание или пространство не должно быть самовыражением архитектора, это не место для творческого жеста, а место для чужой жизни. И задача архитектора в том, чтобы понять эту жизнь, почувствовать ее логику и создать для нее разумное пространственное размещение и материальное воплощение. Так, чтобы было ощущение, что все сложилось само собой. Только тогда архитектура становится естественной. Не знаю, может быть, это у него была такая реакция на изобилие несколько неловких творческих жестов, которые тогда только начали производить русские архитекторы то по заказу, то в борьбе с Лужковым.

Знаете, а это ведь мечта такая была у позднесоветской интеллигенции – жить не по лжи, а как в Европе. Не то чтобы роскошно, а вот так, открыто, без двоемыслия, и чтобы на высоких, чистых стеллажах стояли любимые книги, и полки под ними не проваливались, и чтобы был «аккуратный дом», и еще оставалось место где-то для фотографии, где-то для сухого букета, где-то для любимой пластинки. Ну, чтобы как на Западе. И тогда у нас все получится, у нас будет не то чтобы совсем счастье, но уж по крайней мере – покой и воля. Если соединить свободу прессы с экономическими реформами, то Россия, несомненно, станет нормальной европейской страной.

Ну, вот эту мечту Евгений Асс и воплотил. И тут вылез вопрос. Ну, хорошо, стеллажи, как в ИКЕА, построить можно. А что вы туда положите? Вы, внуки посаженных, расстрелянных и измученных, дети тех, кто прятал фотокопии «Архипелага Гулаг» в пакетах от порошка «Лотос», и ждал, что КГБ, конечно, придет, но в «Лотос» не полезет? Вы правда уверены, что у нас может быть эта чистая, демократичная, несколько простоватая в отсутствие двоемыслия Европа? А может, получится какая-то химера? У них тоже бывают скелеты в шкафу. Но вот так, что скелеты не лезут в шкафы и кричат от ужаса и боли, – это трудно представимо в Швеции.