Владимир Бушин - Я посетил сей мир. Дневники, воспоминания, переписка разных лет. Книга вторая

• Название: Я посетил сей мир. Дневники, воспоминания, переписка разных лет. Книга вторая
• Автор: Владимир Бушин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4438-0090-5

Выдающийся критик, публицист современности, как его часто называют, последний рыцарь советской эпохи – солдат Великой Отечественной Владимир Сергеевич Бушин был и остался человеком чести, никогда не изменявшим своим убеждениям.

Эта вторая книга его дневниковых записей и воспоминаний, вслед за дневниками фронтовика, охватывает период 1960-х – начала 1980-х годов, раскрывая как общественную атмосферу тех лет, так и события творческой и личной жизни автора.

---

«В комнатах тоже все (!) было далеко от идеала». Всю жизнь он тоскует об идеале, но не видел, что, допустим, пол, потолок, стены, окна в Домах творчества были очень близки к идеалу. А все никогда не может быть в совершенно идеальном состоянии, это к 80-ти годам любой человек даже при большом тупоумии может знать.

«В пятирожковой люстре в лучшем случае горели две лампочки». Люстры да еще пятирожковые? Нет, он действительно урывал какие-то люксовские номера. Я ни разу не жил в таких.

«Люди опытные привозили с собой несколько лампочек». Назвал бы хоть одного. Сам-то сколько лампочек привозил? И вот представьте: едет, допустим, помянутый Мустай Карим из Уфы, а в кармане у него лампочки…

«Пить воду из графина было все равно, что пить из унитаза». Видимо, Сарнов никогда не спускал за собой воду, а ведь если спускал, то мог бы и пить.

«Белье меняли только по большим праздникам». То есть на Новый год, 1 мая и 7 ноября, да? Но вот рассказывает, что прожил в Коктебеле два летних месяца, там никаких больших праздников. Можно себе представить, в какое состояние он привел свою простынку! А наволочку? Вся в соплях! Ах, антисемиты проклятые! А вот мне во всех Домах всегда меняли белье еженедельно.

«Но самой большой гадостью была еда». И что, люди опытные, привозили еду с собой? Украинцы – поросят, дагестанцы – баранов, москвичи – кур… Тут их и резали, и жарили. Так?

Для выразительности Сарнов приводит цитату из известной фантасмагории Д. Оруэлла, уверяя, что в наших Домах именно так и было. И первая же фраза – вранье: «Очередь за обедом продвигалась толчками…». Никаких очередей в наших Домах не было. Когда мы приходили в столовую, закуска и третье блюдо уже стояли на столах, а первое и второе разносили любезные официантки.

«Особенно отвратительны были изо дня в день повторявшиеся «кнели паровые». Нет, должно быть, Сарнова почему-то не кормили в Домах творчества и он ходил в какую-то забегаловку, где и пожирал ежедневно эти кнели. А для всех остальных существовала достаточно разнообразная система заказов на первое и второе.

И вот убийственный итог: «Академики и членкоры любили писательские Дома творчества». Помилуй Бог, да за что же любить эти жуткие Дома, в которые надо ехать со своей едой, с лампочками, простынями, где из крана течет вода цвета мочи Сарнова, но не горячая, как у него, а холодная, где что ни день извольте есть такие кнели, что после них не тянет к Нелли – за что? За что и сам-то любил их? А ведь любил, коли ежегодно жил там месяцами. Там, умываясь лошадиной мочой, и сочинял свои паскудные книги.

И ведь так этот литературный прохвост, страдающий недержанием, пишет не только о Домах творчества, – о всем нашем Советском Доме, который для этого засранца не что иное, как «срань» (с.119).

И вот любопытно! Виктор Астафьев – человек совсем иного жизненного опыта, другого облика. Общего с Сарновым у него только одно – ненависть к Советскому времени. И этого тут достаточно: Астафьев так же поносил наши Дома творчества, так же врал о них.

* * *

4 января 72

Михалков в своем «Фитиле» высмеял тех, кто кожно-венерологический диспансер назвал именем Короленко. Я ему написал, что да, вроде несуразно, но этот диспансер писатель, хорошо знавший сию жуткую проблему по Якутии, основал на собственные средства. А богачом он не был. И уж тут ничего смешного. Сегодня он прислал ответ: «Ну, а может быть морг имени кого-то, или баня, или кладбище, или вытрезвитель?»

* * *

Тогда я этот вопрос пропустил, а сейчас назвал бы морг им. Горбачева, вытрезвитель им. Ельцина, кладбище им. Чубайса…

* * *

«Господин Короткая Память!

Поздравляю тебя. Желаю радостей и удач во всем. И солнышка – в любое время года… Прощайте…»

Какая радость – пускать кораблики

7.I.1971 г.

Сегодня Катя освоила один падеж. Раньше на вопрос «Чей это носик?» она отвечала: «Катька». А сегодня говорит «Кати», да еще налегала на окончание: «Кати-и». И видно было, что она старается это запомнить и освоить.

Новый год мы встречали у Ивановых, там и ночевали, брали с собой Катю. Она поразила всех своей воспитанностью. Поела и легла спать на огромную кровать, в которой совсем затерялась. Никому не мешала ни Новый год встречать, ни спать. Проспала, как всегда, часов до 9. А утром сказала новое слово: «мой», но произнесла как «май». Правда, потом забыла.

Сегодня Таня и бабушка купают ее. Ужасно стала бояться купания. Но сама зовет в ванную, видно, что хочет преодолеть страх, но как только пускают воду – крик и слезы.

Она уже все-все понимает. «Поди принеси мне маленькую ложечку». Пойдет на кухню, откроет шкаф и принесет именно маленькую ложечку.

Очень любит помогать бабушке и маме по хозяйству: убирать постель, подметать и т. д.

15.I.1971

Сегодня во многих отношениях знаменательный день. Во-первых, с утра до прихода Тани мы были с Катей одни. Благодаря моему неусыпному вниманию она ни разу не сделала пипишки в штанишки. Потом во время гуляния в сквере ее поцеловал в правую щечку мальчик Паша, который моложе ее на четыре месяца. Это произвело на Катю огромное впечатление. Вечером мы все втроем ходили на «Динамо», где я после ужасно долгого перерыва впервые встал на коньки и сделал 10 кругов. Так она несколько раз вспоминала об этом первом поцелуе мальчика, показывая рукой на щечку, и издавала крики.

А позавчера Катя порезала указательный пальчик, сунув его под нож, когда Таня резала хлеб. Вечером же я прищемил ей этот же пальчик дверцей кухонного шкафа. Больно ей, должно быть, не было, но выступила кровь.

29.I.71

У Кати то и дело прорываются совершенно неожиданные и довольно сложные слова. Таня принесла какую-то покупку, завернутую в бумагу и перевязанную бечевкой. Катя встретила ее в дверях, выхватила сверток и вдруг сказала совершенно внятно: «Веревочка». Таня принесла резиновые сапожки для нее, и она опять изрекла: «Ботики». Откуда это слово? Ведь, кажется, оно и не произносилось в нашем доме. А сегодня, взяв Танину кофточку, она сказала: «Блузка». И это столь же загадочно!

Погода стоит такая, что 24-го, в день моего рождения, и 25-го мы пускали с ней бумажные кораблики в ручье перед домом.

* * *

А недавно ее трехлетняя дочка Маша, полежав какое-то время в постели с бабушкой, вдруг встала и сказала: «Спасибо этому дому, пойду к другому». И тоже неразрешимая загадка – откуда она взяла это?

* * *

30.I

Катя попила из своей обливной кружечки, поставила ее на подоконник и слегка задернула штору. Микроскопический жест, но как видно в ней стремление к порядку, основательности!

5.III.71 г.

А вот еще жест. В последний день масленицы ехали мы в метро от мамы к Аде. Катя сидела рядом с Адой, а с другой стороны сидела незнакомая женщина. Вот она стала подниматься с места, чтобы выйти на своей остановке. И Катя легонько подтолкнула ее левой ручкой – уходи, мол, дай место моим родственникам. Никто, кроме нас, этого озорного ее жеста не заметил.

* * *

Вернулся из Терскола, где две недели роскошно катались мы на горных лыжах с Зориком Вертманом, которому по вечерам я растирал «поморином» поясницу от приступов радикулита. Приехал, сразу увидел, что Катя стала очень похожа на шустрого и озорного воробышка. Вот куры копаются в пыли, ищут что-то, о чем-то между собой ко-ко-ко да ко-ко-ко. А воробышек в сторонке, он вроде бы и не обращает внимания на кур. Но вдруг срывается с места, подлетает к курам и из-под самого носа у них выхватывает зернышко. Так и она. Слушает-слушает разговор взрослых незаметно для них. Вдруг хватает какое-нибудь словечко из их разговора и начинает щебетать, вертит его так и эдак. У меня недавно утащила словечко-зернышко «Туся» – Туфя, Туша, Суся…

Очень хорошо освоила она слово «все», произнося его «те». Проснулась – те! Поела – те! Я ей сыплю с блюдечка бруснику, намереваясь кое-что оставить себе, а она требует – «те!»

В речи ее начинает проявляться понимание падежей. Раньше было только «Катя», «мама», «папа», теперь, когда надо – «Кати», «папе», «маме»…

3.V.71. Малеевка

1-го было холодно, шел снег, 2-го погода стала лучше, проглядывало солнце. А сегодня – солнце и теплынь. Хотя на берегу пруда еще лежит кусочек снега, а под купальней огромные пласты льда, но птицы просто сходят с ума, а за будкой сторожа запел соловей. Впрочем, один прохожий сказал мне, что, может быть, это скворец передражнивает. Господи! Еще есть люди, которые говорят «передражнивает». Хорошо-то как!

* * *

Когда Катя хочет, чтобы ее взяли на руки, она говорит: «На Катю, на!» Она потрогала ямку на моем подбородке и уверенно сказала: «Пупок». Новые словечки она подхватывает моментально. Я взял эластичный флакон из-под бодусана, стал запихивать в горлышко кусочки поролоновой губки и стрелять ими в Катю. «Мимо» – восклицаю я. «Мимо», – повторяет и она.