Алексей Розенберг - Куншт-камера. Зал первый

• Название: Куншт-камера. Зал первый
• Автор: Алексей Розенберг
• Жанр: Прочий юмор

Сотни страниц забавных кунштюков, годных для того, чтобы, к примеру, скоротать время в дороге, или, там, еще где. Посмеяться от души, поднявши тем самым себе настроение и прибавив лет к жизни. Да и, на худой конец, можно обидчику к голове приложить, или на растопку печки – вполне прилично бумаги выйдет.

---

– Ах, Петр Михайлович! Потом в этих детишек вселяется дьявол и из них вырастают сущие душегубы! Нет-нет-нет! И не просите! Я не притронусь к этому капкану сатаны!

– Вы, Анна Изольдовна, в высшей степени удивительный человек… Ну, да как угодно. Не хотите – и бог с вами. Чем же мы тогда займемся?

– Ах, Петр Михайлович, ну вы же мужчина – вам и карты в руки, думайте!

– Так вы же против карт, Анна Изольдовна!

– Ах, Петр Михайлович – это я фигурально выразилась. Разве вам не знакомо такое выражение? Зачем же вы воспринимаете буквально?

– Боюсь, Анна Изольдовна, что я вообще уже мало что воспринимаю… То карты – грешно, то карты – фигурально…

– Ах, Петр Михайлович, ну до чего же вы глупый человек! Заладили со своими картами! Могли бы для начала просто предложить даме вина. А уж когда бы у нее вскружило голову, то тогда уж и приставали бы со своими фокусами!

– Так это я мигом, Анна Изольдовна!

– Ах, Петр Михайлович – уж поздно, вся изюминка насмарку. Уходите! И не возвращайтесь, пока не научитесь действовать без подсказок! А я буду молиться за вас! До свиданья!

Петр Михайлович спрятал колоду в карман и, имея весьма смущенный вид и чертыханья в голове, покинул гостиную.

– Дурак! – крикнула Анна Изольдовна, когда за ним закрылась дверь, и отчего-то заплакала.

Бодрое утро

Егор Лукич оттопырил пальцами левую ноздрю и, довольно ловко вбросив в неё щепотку молотого жгучего красного перцу, вдохнул всей грудью.

– РРРЕЩЩЧЕ!!! – проревел в чихе Егор Лукич и, смахнув слезу, оттопырил правую ноздрю и повторил операцию.

– АППРРРРОБИРУЙ, мать твою!!! – от рёва Егора Лукича в серванте посыпался кофейный сервиз.

Теперь он оттопырил одной рукой обе ноздри, а другой вбросил в них целую пригоршню перца:

– ПРРРАЩЩАЙ, етишкины бубенцы!!! – взревел в чихе Егор Лукич, – О-о-о, ТРРРОПИ МАРРРУСЯ – ВАРРРЯГ ПАРРРВЕТ ТВОЮ НЕВИННОСТЬ!!! Уф-ф-ф…

Егор Лукич вытер слезы, обтёр пот со лба и, счастливо вздохнув полной грудью, бодро, вприпрыжку пошагал умываться.

Удрученный Павел Ильич

– Знаете, Марья Сергеевна, я прямо-таки удручен вашими коленцами.

– Об чем это вы, Павел Ильич?

– Ну, как же? Вот давеча, в гостях у Козюлькиных, вы чего откололи?

– Ах, вы об этом! Ну да, а что же этот старый хрыч меня постоянно за, простите, ягодицы щипал и норовил за груди ухватить? Поделом и получил!

– Вам достаточно было мне пожаловаться, и я поставил бы его на место! А макать пожилого человека головой в клозет, по меньшей мере, не этично. Вы же дама, в конце концов! Маленькая хрупкая женщина! А ведете себя как какой-то неотесанный мужлан!

– Подумаешь… Пусть вообще радуется, что меня вовремя оттащили, а то утоп бы в собственном клозете. Вот смеху-то было бы!

– Смеху? Ага! Только смеяться вам пришлось бы уже где-нибудь на северном лесоповале… Ну да черт с ним, с Козюлькиным. А у Голубицких? Вы же Анне Семеновне ни одного волоса на голове не оставили!

– А пусть в следующий раз за своим языком следит! Нечего трепаться! Она, между прочим, и про вас, Павел Ильич, гадостей наплела! А я очень не люблю, когда про моих любимых людей говорят гадости. А если она еще раз при мне что-нибудь такое вякнет, то я ей челюсть сверну – ей богу!

– Кстати, за челюсть: третьего дня вы избили Никиту Михайловича, и теперь он в больнице, с челюстью, переломанной в нескольких местах. Вы его железной трубой били или кастетом? И за что, кстати?

– Никакой трубой я его не била. И кастета у меня нет. Всего лишь моя маленькая косметичка. И схлопотал он за то, что форменный козел!

– Что вы имеете в виду, Марья Сергеевна?

– Что-что… Козел и все тут. Нельзя дамам отказывать в их просьбах!

– О чем же вы его просили?

– А это уже не ваше дело, Павел Ильич. Могут же у меня быть маленькие секреты от вас?

– Могут, конечно, но ведь он теперь в больнице! Хотя бы скажите: эта ваша просьба к нему настолько весомая, что за неисполнение можно вот так вот запросто искалечить коз… тьфу, черт! Искалечить человека?

– Ну, может быть, я слегка и переборщила, конечно. Но хорошеньких оплеух отказ стоил! Просто я была немножечко расстроена и не в духе…

– Да уж… В общем, Марья Сергеевна, я даже не знаю что и сказать…

– А и не надо ничего и говорить. Скажите только, что любите меня! Вы же меня любите?

– Конечно люблю! Вы же знаете!

– Ну, вот и хорошо! В таком случае вам совершенно не об чем беспокоиться: поскольку я вас тоже люблю, то конкретно вам я не доставлю никаких неприятностей! Пока, во всяком случае, наша любовь взаимна. А теперь скорее обнимите меня, мой удрученный Павел Ильич!

Клуб 12-ти разгневанных мужчин

Каждую субботу, а иногда и в остальные дни, в заброшенном загородном домике собирались двенадцать разгневанных мужчин и начинали лупить друг друга, изливая свой гнев.

– Я вам, милостивые государи, так скажу: того, кто изобрел дверные косяки, я бы на этом же косяке и вздернул! У меня на ногах ни одного живого пальца не оставши! – шипел Александр Петрович и бил Бориса Витальевича кулаком в морду.

– Косяки – это что! Вот знали бы вы, господа, как обидно прижигать руки утюгом! – отплевываясь кровью кричал Борис Витальевич, досаждая ногой лицу Валентина Прокопьевича.

– Утюги? Косяки? А вам доводилось ли когда защемлять пальцы в дверях? И получать при этом этой самой дверью, простите, в рыло? – возмущался Валентин Прокопьевич, дергая лицом и пиная в живот Геннадия Семеновича.

– Какие-то вы, право, неуклюжие, господа! Видно вам на голову никогда не падала лепнина с фасадов, кирпичи, сосульки и, что самое возмутительное, птичьи, простите, фекалии! – извиваясь от боли в животе, кричал Геннадий Семенович, прикладывая, при этом, кулачные компрессы к ушам Дмитрия Ивановича.

– Фекалии? Да что вы знаете о фекалиях?! – истошно вскричал Дмитрий Иванович, держась за уши и отчаянно лягая Егора Кузьмича.

От вопля Дмитрия Ивановича драка на мгновение прекратилась и все посмотрели на него с уважением – уж кому-кому, а Дмитрию Ивановичу от фекалий доставалось изрядно.

Затем драка продолжилась.

– Знаете, господа, все, что вытворяет наше правительство, меня изрядно бесит! Ей богу! – меняя тему, крикнул Егор Кузьмич, разминая при этом лицо Евгения Петровича.

– Согласен с вами! Там же ни одного приличного человека нет! Кухарки да коррупционеры! – кричал Евгений Петрович, создавая предпосылки к посещению травматолога Зиновием Алексеевичем.

– А милиция? Вы только посмотрите, что они творят! Это же караул просто! – заходился в исступлении Зиновий Алексеевич, залепляя крученые по глазам Ивана Сергеевича.

– Да что тут говорить! Вон, нашего участкового возьмите – грубиян и алкоголик! – кричал Иван Сергеевич, в слепую валтузя по чему придется Константина Дмитриевича.

– А медицина, господа! Мало того, что эти эскулапы дерут в втридорога, так еще и живого до смерти залечат! И не дай бог заболеть по настоящему! – визжал Константин Дмитриевич, откручивая нос Леониду Михайловичу.

– А я вот с Александром Петровичем согласен – все беды от «косяков»! Вы же только посмотрите – наркоман на наркомане! – гнусавил Леонид Михайлович, смачно прикладывая в челюсть Михаилу Анатольевичу.

– Да что тут говорить, господа – каков пастух, такова и паства! Уж все мы знаем, что откуда гнить начинает! Хотя все уже в таком состоянии, что, пожалуй, гнить больше и нечему… – злобно шепелявил Михаил Анатольевич, душа Александра Петровича.

И вся эта вакханалия духа продолжалась до тех пор, пока кто-нибудь из двенадцати разгневанных мужчин не терял сознания. После чего драка прекращалась, пострадавшим оказывалась медицинская помощь, и текущее заседание клуба считалось закрытым.

Более-менее

Евгений Петрович в прекраснейшем расположении духа вышел на улицу и отправился в парк, с целью посидеть на скамеечке, послушать щебетание птиц и пощуриться на осеннее солнце.

Однако до парка он не дошел, так как, выходя из подъезда своего дома, запнулся об шального кота, упал и начисто разбил лицо об асфальт. А с разбитым лицом, как вы понимаете, уже не до лавочек в парке. Так что отправился Евгений Петрович в больницу.

Однако до больницы он не дошел, так как, пройдя несколько шагов, был сбит пьяным велосипедистом, отчего вторично приложился лицом об асфальт, сломал ребра и указательный палец на руке. А с такими повреждениями до больницы, как вы понимаете, самостоятельно добираться проблематично. Так что, немного поскучав на асфальте, Евгений Петрович в больницу пополз.

Однако, проползши пару метров, Евгений Петрович угодил под грузовик, который с удовольствием хрустнул ногами Евгения Петровича. А с такими травмами, как вы понимаете, даже и поползать особо не удастся. Так что Евгений Петрович окончательно поскучнел.