Гай Себеус - Гости с той стороны

• Название: Гости с той стороны
• Автор: Гай Себеус
• Жанр: Русское современное

Пустоты, провалы в реальности, образованные нереализованными вероятностями, – самая страшная вещь! Одни затягиваются быстро. Но другие, злобно мстя, превращаются в настоящий источник бед. И чем мощнее желание, мечта, тяга к несбыточному, тем опаснее дыра в реальности…

---

Архонт Тан-Аида встревожено взглянул на свой перстень и быстро опустил руку. Потом украдкой оглянулся, ища кого-то в толпе. Тревожность так не шла к его облику вальяжного хозяина, что Бласт встрепенулся: что-то пошло не так!

Но тут же отвлёкся.

Праздничный стол был поистине роскошен. Такого греки не видывали в Элладе. В середину было поставлены огромные серебряные блюда с алыми горками раков, выложенных на пучки пряных трав. В кубки налито прохладное, из погреба, пенящееся ячменное пиво.

Раков доставали из рядом установленных бронзовых котлов высотой с полчеловека. Котлы, с удобными ручками по бокам, опирались на прочные стержни. Да ещё вдеты были в массивные треноги. Удобнейшие приспособления!

Женщины привычно поддерживали под ними невысокое пламя, ловко управляясь с тяжёлыми блюдами.

Греки-колонисты, будто извиняясь, что изменили вкусу тонких вин отечества и поддались грубым нравам аборигенов, показывали гостям, как лучше управляться с раками, которыми так славились земли Тана…

7

Бласт напряжённо осваивал науку извлечения из раков их вкуснейших шеек, поэтому пропустил начало странного разговора, очень неуместно вспыхнувшего за праздничным столом. Подслушивать не относящееся к тебе непосредственно – было бы проявлением невоспитанности, поэтому пальцы его продолжали овладевать аккуратной разборкой рачьих панцирей в то время, как слухом он невольно тянулся в сторону говоривших.

– Скажи, это правда? Это она? – допытывался нервный молодой голос совсем рядом, прямо за цветущими кустами шиповника.

– Ты говоришь с отцом! Не повышай тона! – гудел в ответ раздражённый бас, так похожий на голос танаидского архонта. Но Бласт не был уверен: подобных интонаций он и подозревать не мог у этого степенного человека!

– Отец не станет называть сына ненужностью! Ты не отец мне!

Окружающие Бласта возбуждённые голоса пирующих порой перекрывали этот диалог. Тогда Бласт решился подняться, сделав вид, что потянулся за очередным алым раком. Но сколько он ни вытягивал шею, так и не понял, кем были эти враждующие собеседники. Особенно мучительным было припоминание старого голоса. Знакомого, но никак не определяемого!

– Вот как ты заговорил, как только отыскал иной источник пропитания! Пока кормился с подачек – молчал и терпел! – старик напоминал Бласту собственного отца. Может, поэтому так не терпелось ему взглянуть в лицо говорящего. Пришлось потянуться за кувшином, налить и выпить ядрёного ячменного пива.

– Вот именно: с подачек! Ты всегда ненавидел меня, не считал своим за цвет моих глаз! И Климену мою загубил за это же! Вместе с ребёнком! Я всё знаю! – безжалостно сёк молодой.

– Бесноватый! Ты всю жизнь был Бесноватым! Я так и не выбил из тебя эту дурь! Какая Климена? Какой ребёнок? Убери руки, или ты пожалеешь о своей несдержанности! – захрустели сброшенные и раздавленные миски и кружки. Раздались окрики и призывы, топот ног и шум окороченных давкой движений. Но стена гостеприимных танаидов по-прежнему прочно скрывала от гостей свой маленький конфликт. Бласт снова попытался, приподнявшись, проделать какие-то манипуляции с кувшинами и стаканами. Но тщетно, он так и не рассмотрел говорящих!

– Степняки не могли обмануть! Я пытал их в стаканах гируд! То, что осталось от них, заживо пожираемых гирудами, не могло обмануть!

– Несчастный! Именно в таком состоянии человек способен сказать всё, что ты пожелаешь услышать, лишь бы избежать мучений! Я не трогал твою Климену! Я не рад был бы ещё раз породниться с …на беду отмеченной богами породой. Но, …боги свидетели, я …не трогал её!

– Не призывай, лживый, богов!!! Что за тана с ребёнком появилась тогда на вершине дальнего кургана?

– А вот это ты молод ещё знать! Послужи танаидам с моё, тогда удостоишься!

– Ты врёшь мне! Ты продавливаешь собственные решения любым путём! Хитрый, лживый пёс! Она не хотела быть Белоглазой Таной! Это не её доля! Зачем, зачем ты так с ней? Ты же знал, что она нужна мне! – голос говорящего взвинтился до рыданий.

– Не тебе одному! Убрать его!

Раздалась короткая возня. Резкий вскрик, ржание пришпоренных коней, звуки погони… Потом – напряжённое указание музыкантам играть громче, громче!

«Приехал называется сменить обстановку, – с досадой подумал Бласт, – похоже, тут жизнь кипит ещё покруче моей! Какие-то „таны на курганах“! Слава богам, что ко мне это не имеет никакого отношения! К тому же, я дал слово отцу не вмешиваться ни в какие конфликты! Меня отправили сюда, чтобы от собственных печалей отвязаться, а не ввязываться в чужие!»

Очередная кружка ячменного пива помогла ему окончательно выбросить из памяти и загадочные смерти мачех, и свою болезнь вместе с образом жуткого двойника, и даже собственную просьбу к богу нечаянного случая Кайросу о переменах в жизни. Он устал болеть душой. Ему хотелось просто жить и наслаждаться жизнью.

Петал

1

Чтобы размяться после обильного застолья, все вышли по высокому мосту, пересекавшему западный ров, в поле, где танаиды соревновались в укрощении диких степных коней, несметными табунами пасущихся в этих плодородных степях.

Греки знали толк в верховой езде. Но они не решились оседлать этих низкорослых звероватых коньков, бешено выплясывающих под столь же звероватыми наездниками.

Персы бросали на местных коней презрительные взгляды. Но Бласт решил, что ему нравится всё: и бешеные скачки танаидов, и щедрый пир, и ритмичная пляска юных дочерей греков-колонистов. Он устал тревожиться и решил веселиться от души.

Тут на глаза ему попались таинственные девы в белых одеждах, перетянутых грубыми кручеными поясами. Кто они? Ни за стол, ни на танец их не позвали.

Они были. И в то же время их никто не замечал.

Тесной светлой группкой, тихо щебеча, они перемещались поодаль от толпы. Не отставали от неё, но и не перемешивались.

Привыкший брать всё желаемое быстро, Бласт не раз порывался напрямую направиться к ним. Но всякий раз его путь пересекали.

То приставал торжественный грек с кубком, которого никак нельзя было обидеть отказом. То перекрывал путь полудикий жеребец с полудиким всадником. И невозможно было им растолковать, что их забота уже вызывает досаду.

Разозлённый неудачей, Бласт вспомнил: с ним же кифара, и в этом его сила!

Мелодичные звуки любимого инструмента растрогали его самого, напомнив о родине, и придали голосу какую-то особую звучность! Как он пел!..

Как очарованная тайна,
Живая прелесть дышит в ней —
Как наглядеться, я не знаю,
На ясный свет её очей.
Она – души моей столица,
Богов подарок-благодать.
Стремится тело ей молиться,
А сердце рвётся обожать…

Таких восторгов публики Бласт ещё не видывал!

Привычные к рычащим звукам варганов или к свисту глиняных корин, слушатели радовались так искренне, что он сам растрогался.

Но это совсем не помогло ему подобраться к таинственным девушкам в белом. Напротив, его опять начали усиленно потчевать, окружив шумным кольцом, из которого он уже отчаялся выбраться. Он оглянулся, разыскивая Долиха: может тот выручит?

Но Долиха разъедали собственные переживания.

Как ему хотелось искренне, как все эти танаиды, восхититься пением друга! Но едкая зависть отяжелила язык. Горечь собственной никчёмности и неудачливости съедала его. Почему так несправедлива жизнь? Почему одному и красота, и таланты, и богатство, а другому – только мыкаться всю жизнь? И противней всего жить за счёт друга, зависть к которому уже топит все остальные чувства! Как строить доброе лицо, когда душа, будто губка, отяжелела, наполненная яростной ненавистью? И всё трудней сдерживаться, скалиться улыбкой в ответ на самоуверенность Бласта в том, что у него есть настоящий друг…

2

Тут воздух рассекли ритмичные позвякивания.

И танаиды повлекли накормленных-напоенных греков к центральной площади с песочными часами в центре. Таинственные девы тоже заторопились к центру площади! Наконец-то Бласт с ними познакомится! Девы суетились, зажигая кадильницы, расширяя круг. Их одежды были щедро украшены золотыми бляшками с изображением волка, повернувшего голову и совсем по-человечьи смотрящего в глаза.

На площадь шагнул высокий жрец в сером плаще с крупной волчьей маской на голове. Вокруг жреца собралось несколько таких же серых фигур в накидках из конского волоса, совершенно скрывающих лица.

Бласт почувствовал, что он многовато выпил пенного ячменного напитка. Руки и ноги пытались двигаться независимо от его желания. Но когда он увидел, как от налитой в жертвенник крови по каменному лицу бога смерти Тана скользнула судорога, он в ужасе протрезвел.

Поодаль спешивалась группа бородатых танаидов, вооружённых луками.