Павел Рупасов - Записки санитара

• Название: Записки санитара
• Автор: Павел Рупасов
• Жанр: Русское современное

Что происходит с людьми в приёмном отделении больницы? Всё движется человеческим терпением! Удивление – основной мотив этих рассказов. По современной тактике ведения рекламной кампании нужно написать: «Здесь Вы узнаете, что с Вами будет, и мы расскажем как с этим бороться». Я разочарую читателя. С Вами будет всякий раз своя история. И как с этим бороться – придумаете вы лично, самостоятельно и в одиночку. Но руку подам. Наука сокращает нам опыты… Читайте, врастайте. Чаша сия не минет никого…

---

Жестоковыйное время…

Культурная бабушка с двумя большими «фингалами» под глазами. Сама упала и сама ударилась… Сидим на КТ – она инженер института оптики, шесть тысяч рублей пенсия и 5 тысяч зарплата. Здесь, на КТ, со мной рядом сидели и хранитель органов (в смысле музыкальных инструментов), и профессорская семья (профессор стукнулся) из консерватории – все родственники его тоже профессора. Это частая для Питера история – человек возвращался домой, и в подъезде его собственного дома его ударили по голове с целью ограбления. Путем длительных наблюдений я понял, что «ударяют» и ночью, и утром, и днем, и вечером… Сегодня у нас поступил с хроническим панкреатитом Владимир Ульянов.

Женщина из оптического института оказалась с большой опухолью мозжечка:

– Да, я знаю – уже лет пять я с ней, предлагали оперировать… Да, какой там… Пью капли Цинь-Линь…

Здесь часто вывозят в морг вечером тех, кто поступил днем или утром. Постепенно я перестал им сочувствовать – это просто тяжелые куклы, так проще, иначе психика постоянно угнетена, во всех чудятся твои родные и близкие. Везде, всегда…

«…Люди – ошибка бога, судьбы и программы. Человечина. Хотение смерти – есть тоска бога о неудаче своего творения», «и это есть единственное, в чем человек превосходит бога, который не смог бы упразднить себя, если бы даже пожелал», – говорит писатель Леонид Леонов устами своих героев. Леонов демонстрирует плохое богословие – примитивно не понятое, совершенно совпадающее с ересью гностиков…

– В нашей больнице для бедных работал врачом отец Ф. М. Достоевского, тогда она называлась «Божедомка». Здесь, в правом флигеле, родился будущий писатель и мыслитель Достоевский, создавший всем своим творчеством «новую художественную модель мира». Маленький Федя бегал по больничному скверику и жил здесь во флигеле с семьей. Только этот чудесный факт никого не удивляет в богатом на имена Петербурге и никого не поддерживает сегодня здесь, в больнице…

– Надеюсь, вам здесь будет хорошо, – успокоил я больного. Он ответил:

– От вашей фразы веет безнадежностью, – оказалось, филолог. Очень внимательные есть люди к языку – язык Ключ…

«Только в могилу можно дезертировать из истории», – тот же Леонов, который, как и его герои, всю свою длинную творческую писательскую жизнь жил, терзаясь грехом несостоявшейся в мире «человечины».

Каждый настоящий мужчина и боец ломает нос по несколько раз в жизни. Он должен твердо знать и уметь вправлять себе поломанный нос самостоятельно. Инструкция проста: лидокаин и адреналин на ватке вводится в нос, иметь с собой две простейшие железяки – левый и правый элеватор, засунул в нос, надавил и готово! Потом називин, аквамарис – капли в нос и спать на спине.

– Как нос сломал?

– Упал. Потерял сознание и упал.

У молодого парня сахарный диабет, уже пять лет, колет себе инсулин – ледикор и хумилак по пять раз в день. Один пролонгированного действия – два раза в день, другой перед приемом пищи:

– Мало поел, наверное, вышел на улицу и потерял сознание, упал на клумбу. Сломал нос и в глазах двоится…

Санитар Федя провонял помещение, где мы спали своими носками (ночью мы делимся – «делим ночь»: двое спят три часа, потом следующие двое спят три часа). И Руслан туда (к Феде) спать не пошел… Где-то на стуле маялся…

Один сильно пьяный спокойно сказал своей жене: «Поблагодари ребят, – у тебя тут только крупные, а ты все равно поблагодари». И та их (рентгенологов) поблагодарила, потом считала бумажки и все вздыхала тихо…

Люди приносят нам часто ненужные им вещи (одежду, обувь). И мы одеваем в них людей после дезинсекции и санобработки. Их одежда вонючая выбрасывается в специальные мусоросборники и вывозится в специальные места уничтожения… Люди, отдающие нам в больницу вещи, гарантируют, что они без клопов и вшей. Только у чистых людей доходят сердца до благотворительности, а вшивые и клопастые этим не обременены… – это доказательство чего-то, сам не знаю чего…

– У меня есть один час, я сейчас сделаю центр рисунка – розу, – сказала мне дома жена.

Я заканчиваю мои упражнения пером по бумаге и сплю после дежурства… с десяти утра до часу дня…

Четырнадцатое февраля 2012 ГОДА

День всех влюбленных

У нашей семьи есть и результаты, и качество! У нашей семьи должны быть подобные нам друзья! У нашей семьи есть мощные ресурсы – все мы: Паша, Оксана, бабушки, дедушка и Остап. У нашей семьи есть сопутствующее текстовое сопровождение (не считая умных разговоров на кухне). У нашей семьи есть 13-летняя история подвигов и свершений! И есть уверенность, что еще лет пятьдесят, и в современном мире или на небесах нам все зачтется и нам выделят немного тихого счастья без гонки на задохнувшихся лошадях всей семьи, грохота подков об асфальт и пустой многоголосицы…

Иду, работаю санитаром. Ответственный врач командует: «Седатировать!» Пациент с травмой головы с не меньшим знанием дела заявляет: «Курить хочу!»

– Закурим?! – опять спрашивает пациент с травмой головы, когда я веду на рентген.

– Нет! – отрезаю я, и надежда в его беспокойных глазах тухнет…

Вспоминаю тексты нашего советского писателя – Леонова, как ему «шприц вводили», а он кричал от боли, потом писал свой «арзамасский страх». Пишет он об этом строго и непонятно, согласно сталинскому времени, в котором проживал: «Приматы элементарного советского дискурса всегда присутствовали в нашей жизни»… Я, по сравнению с Леоновым, нахожусь в гораздо более свободных временах, но пишу тоже как можно аккуратнее, не хочу навредить людям, которые здесь работают.

Слово. Слово о графе Толстом… Любил «…всякий звук жизни». Шил сапоги «…для мускульного ощущения, которое важнее знания книжного». Вот, поэтому мы и санитары – «мускульного ощущения» умеренного количества и ответственность по силам нам дана…

Главные темы в интеллектуальной повестке прошлого века осознаю, но сам по себе являюсь носителем часто безупречно спрятанной проблемы, решаю которую всю жизнь…

Сомнения пожизненные. Это не обо мне, это об интеллигенции – о Л. Леонове, Л. Толстом… Так что приведенные строчки это цитата.

Толстого в день погребения провозгласили как величайшим христианином, так и величайшим атеистом (еретиком) … Женщина из кресла выпала на снег, мочеприемник тоже лежит на снегу… У детей суровые прокурорские лица, мертвых детей…

У наших здешних мертвых такие же лица, как и у детей войны, и у ныне живых взрослых – спокойно скорбные: я везде их вижу сутки напролет в нашем приемном отделении – приходите посмотреть в отделение скорби с улиц к нам…

В БИТР определили (блок интенсивной терапии и реанимации. Таких БИТРов здесь несколько), отобрали, как и у всех, все – одежду, тапки, воду, трусы и нательный крест, привезли в БИТР, а мест нет. Положили даже не в палату в первой неврологии, а в коридор… на раскладушку… Приличная женщина (то есть не бомж), только очень тяжелая… Крестики нательные снимают, видимо, потому что, если и когда человек начинает умирать и ему начинают делать реанимационные мероприятия и (или) срочную операцию, то есть речь идет о жизни или смерти, крестики снимать некогда, цепочки рвутся, крестики теряются, на это уходят такие дорогие секунды. Наверное, поэтому в БИТРах и реанимациях все лежат перед Богом равные – без крестиков.

Кодифицированные взаимоотношения между людьми – они нравились И. Бродскому, но он никак не мог знать, что и в нашей больнице, и на улице, и в магазине русском уже тоже кодифицированные взаимоотношения. Как это? А это означает, что они английские – то есть в чистом виде английские (а не в переносном). Англичане в этом преуспели – англичане не выражают эмоций, и можно только воображать, что они чувствуют на самом деле (это я не об англичанах и Бродском, а о наших больных – культурных людях, что лежат часами в приемном отделении). Это тебе не то чтоб быть поверхностно болтливым… Это удручающая неизвестность в «кодифицированном мирке» – ни за что не узнаешь, как у тебя или у твоего родственника дела движутся. Нужно терпеть и ждать. Обследование закончат, и тогда узнаешь…

Бродский хоть и пил, и был женолюбец, и храбрец но… но – русская дружба на западе не известна (тесная, требовательная дружба). Все это не вымирает, это вымерло уже давно. Радуйся, Бродский.

Знать, что умирает, заигрывать со смертью задолго до срока – шпионские дела. Вопросы литературы и души одни – это опять Леонов…

Кто я? Перед кем я ответственен? Кому верен? Что для меня истинно?

Вы мирно исследуете себя! Вы создаете контраст между своими чувствами и своим поведением (то есть что такое контраст – полное несоответствие!). Это все еще об английском поведении: и я никогда не узнаю, что противен вам (вежливые формы существования), что вы донесете на меня в КГБ. Русские – все знали о психологии до Фрейда: ВЫЖИВАНИЕ! Отсюда проникновенность русской литературы. Человек должен определять себя, прежде всего спрашивая – щедр ли я, лгун ли я? Эта фраза мгновенно вытесняется из вашего мозг, и вы ее никогда постараетесь не вспоминать, потому что это правда, потому что вы ей не соответствуете и признавать ее – значит наносить постоянную травму своей психике и телу… Забыть ее!