Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Сборники стихотворений. Том 1

• Название: Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Сборники стихотворений. Том 1
• Автор: Анатолий Гейнцельман
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91763-087-8, 978-5-91763-088-5

В настоящем издании представлено поэтическое наследие поэта Анатолия Гейнцельмана (Шабо, 1879 – Флоренция, 1953), прожившего большую часть жизни в Италии (главным образом, во Флоренции). Писать стихи Гейнцельман начал еще в конце XIX в. и в 1903 г. в Одессе опубликовал первую книгу, так и оставшуюся в России единственной. Находясь в стороне от литературных кругов русской эмиграции, Гейнцельман продолжал писать, по его словам, для себя и для жены, стараниями которой наследие поэта было сохранено и архив передан Флорентийскому университету.

В первый том вошли прижизненный сборник «Космические мелодии» (1951), а также изданные вдовой поэта Розой Хеллер книги «Священные огни» (1955) и «Стихотворения. 1916–1929; 1941–1953» (Рим, 1959) и небольшая «Автобиографическая заметка».

---

Розы и фавн

Твои уста – как яблоко гранатное,
Твоя душа – как облако закатное,
И вся ты – розовый как будто куст,
Взобравшийся на храма мшистый руст.

И я люблю тебя, как фавн аттический,
Вступая в круг мечты опять магический,
И не страшит меня полярный Сфинкс,
Когда к губам я приложу сиринкс.

Твои глаза, как Звездная Медведица,
Горят в ночи, и всякая нелепица
Острожная проходит без следа,
И жизнь с тобой совсем уж не беда.

Штурвал рука твоя схватила белая,
И я могу, уж ничего не делая,
Беседовать с незримым божеством
О неестественном, о неживом.

Взвивайся же с руста на руст дорический,
Как в век давно исчезнувший, классический,
Меж трех еще не рухнувших колонн,
Всё выше, выше, в самый небосклон.

А я вокруг тебя, мохнатый, голенький,
Плясать пущусь, как будто бы для Толеньки
Зевес создал весь этот странный мир
И жизнь – один лишь беспрестанный пир.

Потом взберусь, засеменив копытцами,
Через шипы твои, промежду птицами,
На чудом уцелевший архитрав,
Куда столетий не проник бурав.

И плетью ты меня своей вершинного
Обнимешь с нежностию голубиного
До маленьких спиралевых рожков,
И буду я счастлив меж лепестков.

И всё божественней мои мелодии,
Воскресли будто сызнова Мефодии,
И с удивлением полярный Сфинкс
Глядит на фавна, розы и сиринкс.

Сумерки

Душа мрачна. Мрачны над крышей тучи,
Как рыцари в завороненных латах…
И всё же мне перед грозою лучше,

Чем в пламенном рубиновом закате:
Я создан для космической трагедии
И я люблю истории шахматы.

Герои мне из окисленной меди,
Восставшие с полей пустынной Трои,
Нередко снятся в полуночном бреде…

Душа мрачна. Как белый альбатрос,
Летаю я над ледовитым морем,
И в крылья пьяный мне палит матрос,

Но, смерть давно уж не считая горем,
Гляжу я на палящего в меня,
Как облик белый, просветленным взором,

И расплываюсь в ореоле дня…
И нет меня уже давным-давно,
Хоть и расту я из гнилого пня

Над пропастью, где сыро и темно.

Звездная гармония

За облаками, на вершине голой
Первосозданной, сумрачной горы,
Покрытой горностаевою столой,
Лежал я для фантазии игры.

И надо мной гирляндою веселой
Кружились неисчетные миры,
И Млечный Путь с атолла на атоллы
Вился, как драгоценные чадры.

И Хаоса мне чувствовалась близость,
Несчастного в рассеяньи Отца,
И всякая в душе исчезла низость,

Как будто бы и мне уж нет конца
И золотая у меня подвижность
В мозгу всего планетного венца.

Язык Хаоса

Звезды как шитье на мантии Божьей,
Звезды как фигурный арабеск,
Звезды на гирлянды роз похожи
Меж колонн. Благоуханье. Блеск.

Море всё как аспидовы кожи,
Море – чешуя алмазных фреск,
Море – крестный ход. В руках прохожих
Свечи золотые. Всё гротеск.

Черный парус я ночной тартаны,
Что заснула меж горящих свеч,
Волны что-то шепчут, как гитаны…

Отвечаю им подергиваньем плеч.
Меж ублюдков Божиих я самый странный,
Но лишь мне дана в Хаосе речь.

Пузырьки

Я наблюдал, как на морском берилле
Всплывали радужные пузырьки
И как они торжественно катили,
Сплетаясь в арабески, на пески.

Какая радость в этой хрупкой силе,
Как синие несут их языки!
Но вот уж в золотой они могиле,
Вот радужные тухнут огоньки!

Зачем они родились от ундины
Растрепанных, алмазовых волос?
Зачем, взнесясь, горели на вершине?

Да низачем – как ты, седой матрос,
Куда-то мчащийся на бригантине
И безответный ставящий вопрос!

Мост к Вечности

За облаками синегрудыми
Вершина есть горы угрюмая,
Старинный замок есть разрушенный
С одною башней уцелевшею.
И в башне той есть зал, расписанный
Учеников рукою Джоттовых,
И в зале том живем мы мысленно
Меж рукописных книг с рисунками,
Следя за танцем звезд полуночи,
За облачными арабесками,
Покрывшими горы подножие.
Нет ни одной тропы на темени,
Нет даже мха уже засохшего,
И мы питаемся лишь мифами,
Пьем из бокалов росы зорные.
Однажды жили здесь отшельники
Иль Парсифаля братья крестная,
Теперь лишь мы живем здесь мысленно,
Следя за звездною гармонией,
Следя за иероглифом облачным,
И ничего уж в Граде Лилии
Не нужно нам среди мятущихся.
Мы лишь с собой на башне сказочной,
Как перст застывшей в небе радужном,
Как мост, теперь еще невидимый,
Простерший своды к синей Вечности,
К Отцу страдающему, Хаосу.

Странник

Посуху с посохом,
По морю с поплывом,
В вечном движении
Жалкие атомы,
В вечном кружении
Облачки белые.
В каждом мгновении
Есть откровение,
Только меж стенами
Смерть неминуема,
Только меж мыслями,
Цепи подобными,
Узаконенными,
Дух возмущается,
Сумочку с посохом
Ищет под лавкою,
Белые лапотки,
Чтоб убежать опять
В пустошь бесплодную,
В келейку горную.
Лес ведь по посоху
Плакать не вздумает,
Блудное детище
Не заприметит он!
Нет уж пророков ведь
Веры спасительной!
Только в движении,
Только в сомнении
Цель прозябания,
Только в усмешечке,
Горькой иль радостной,
В вечном движении,
В вечном всебожии,
В вечном безвластии!
Посуху с посохом,
По морю с поплывом
В белом кораблике,
По небу облачком
В белой рубашечке,
Яркою звездочкой
В митре Создателя.

1947

Пробуждение

Ноги белые,
Ноги старые
Из-под простыни
Опускаются
И на коврике
С белым мамонтом,
В тучах лубочных
С храмом сказочным,
Почву щупают,
Не удастся ли
Вертикально им
В небо вырасти,
Не удастся ли
Снова в диспуте
С Богом выступить.
Вот коснулися
Пальцы коврика,
Вот оперлися,
И поднялося
Тело тощее.
Ноги жалкие
Дон-Кихотовы,
Чуть дрожащие
И неверные,
Вот шагнули уж
По кирпичикам
Холоднешеньким
До окошечка.
Пальцы белые,
Тонким-тонкие,
Протянулися,
И окошечко
Распахнулося.
Вешним воздухом
Вдруг повеяло,
С ароматами
Роз пурпуровых,
Белых гроздочек
На акациях.
Кудри снежные,
Волнам сродные,
Растеребились,
Очи смутные
Засветилися,
Богу вызов шлют,
Богу синему.
– Отзовись, Отец,
Хаос творческий,
Пожалей меня,
Сына Блудного,
Что давно уже
В дом отцовский свой,
Плача, просится.
Вышли слуг своих
За ягненочком,
За бочоночком
Вина красного
Да за истиной
Первозданною,
Скрытой в Вечности!
Полно атомом
Быть мне гаснущим,
Инфузорией
Моря мертвого,
Сквозь прогнившего,
Полно ноги мне
Эти белые
Волочить в грязи
Без желания!

Отражения

Всё прекрасно в отраженьи,
В моря голубом зыбленьи,
Как тяжелая паранца
С красным парусом для танца,
Как пурпурный этот бакан,
Что со всех сторон закакан
Чайками гнилого порта,
Что сожрали б даже черта.
Как они легки и зыбки,
Как они свежо стеклянны,
Как исчезли все изъяны,
Тяжесть всякая земная,
Словно это формы рая.
Посмотри, я сам за бортом
Становлюся натюрмортом:
Лик мой оживился старый,
В мертвых глазках моря чары,
Щеки, лоб – всё майолика.
Как вокруг Христова лика,
Золотистое сиянье!
Фон, усыпанный алмазом,
Моря синего экстазом,
Бирюзой и изумрудом,
Сказочным глубинным чудом…
Все порвались будто цепи…
Крабы черные и сепий
Жадных зонтичные ноги
Стали словно моря боги,
Стали странным арабеском,
Недр преображенным блеском.
Сам я, старый, скучный, злой —
Новоявленный святой.
Всё прекрасно в отраженьи,
В моря синего зыбленьи.
Наслаждайтесь же собой,
Небылицей голубой!

На выставке

Крылья из пламени,
Лики из мрамора,
Кудри из золота,
Очи из ясписа,
Губы рубинные.
Много их, много их,
Будто бы ласточек,
Фоном чарующим
За Божьей Матерью.
Тело незримое,
Крылья да головы,
Личики детские,
Глазки горящие,
Будто беседуют
С Крошкой Божественной.
Чья это живопись?
Монако ль детского,
Иль Лоренцетьева?
Всё равно, всё равно!
Важно, что хочется
Стать на колени мне,
Как на кроваточке
С бабушкой снежною.
Хочется в что-либо
Верить пречистое,
Хочется святости,
Хочется свежести
И беспорочности,
Хочется веровать
В детскую сказочку,
Хочется слезками
Душу бессмертную
Вымыть, как платьице,
Чтоб перед смертию
Стать новорожденной
Крошкой невинною:
Крылья из пламени,
Лики из мрамора,
Кудри из золота,
Очи из ясписа,
Губы рубинные,
Как херувимчики
Эти на образе
Древнем на выставке!

На паперти